—Мастер Алекс — сложный человек. Он через многое прошел в свое время, и я думаю, что иногда это заставляет его отталкивать людей.
—А у него есть кто-нибудь? Семья? Друзья?
Реджи вздыхает.
—Нет, никого, кроме меня и работы, конечно. Он купил это поместье много лет назад, и я подумал, что, возможно, он собирается остепениться и завести собственную семью. Но теперь я вижу, что он выбрал его, чтобы быть как можно дальше от всего и всех.— Реджи снимает шляпу и взъерошивает свои серебристые волосы. Он кладет шляпу на сиденье рядом с собой.— У Алекса была не самая легкая жизнь. Думаю, именно поэтому он изолировался. Вкладывал всего себя в рестораны, обустраивал их, делал лучше. Некоторые из них обанкротились бы без него. Думаю, он затеял все это, чтобы занять себя и попытаться забыть.
—Вау, это звучит очень грустно. Хотелось бы, чтобы для него все сложилось лучше.
—Последнее время все и стало лучше. Он кажется намного счастливее, беззаботнее. Я думаю, это может быть из-за тебя.
—Меня?
—Как я уже сказал, мисс, с ним все сложно. Мы прибудем на бал через несколько минут. Еще раз прошу тебя, наслаждайся вечером. Не думай о том, почему ты здесь. Просто получай удовольствие. Не забывай, что в полночь я буду здесь, чтобы отвезти тебя домой.
—Домой? В мою квартиру?
—Нет, извини. Я имею в виду, что буду здесь, чтобы отвезти тебя в Ривервью. Уверен, Алекс будет ждать тебя.
Мысль о том, что я вернусь в дом Алекса, и он будет ждать меня, успокаивает. Что бы ни случилось сегодня вечером, встречусь ли я сегодня со своим принцем, или все пойдет прахом, я знаю, что Алекс не будет угрожать мне.
Сейчас мне нужно соответствовать платью, тиаре и маске, которые на мне.
Реджи подгоняет машину к зданию, где проходит бал. Звуки карнавала проникают на улицу каждый раз, когда кто-то входит. Реджи открывает мне дверь и помогает расправить широкую юбку платья, когда я выхожу из машины.
Затем берет мою руку в перчатке и по-отечески похлопывает ее.
—Ты выглядишь потрясающе, моя дорогая. Просто помни, что сегодня вечером или в течение следующих шести месяцев все будет зависеть только от тебя.
Я делаю несколько шагов вперед, и мое сердце начинает бешено колотиться. Я вдруг чувствую себя очень одинокой, несмотря на то, что вокруг, кажется, гораздо больше людей, чем на балу в прошлом месяце. Камера вспыхивает перед моим лицом, на мгновение ослепляя меня. Я смотрю вниз, когда вокруг меня продолжают вспыхивать вспышки света.
Мне необходимо выбраться отсюда. Как минимум, нужно попасть на вечеринку, внутрь, где, надеюсь, будет меньше хаоса. Но пока гости прибывают, фотографы неустанно пытаются сделать нужные им снимки.
Зачем они вообще здесь?
Я обхватываю себя руками, ощущая мягкость накидки из искусственного меха, которую надели на меня сегодня. Я потираю руки, позволяя себе запутаться в длинном мехе, который чувствую через перчатки. Это успокаивает меня, позволяет собраться.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках своего принца, но не замечаю его в море людей и фотографов. Поэтому делаю еще один шаг вперед, приближаясь к входу, когда слышу его голос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это,— этот голос снится мне с тех пор, как я впервые услышала его месяц назад.
—Я знал, что ты вернешься.
У меня перехватывает дыхание, когда я слышу его голос и чувствую тепло его дыхания на своей шее. Я поворачиваюсь к нему лицом, когда он улыбается за своей темно-зеленой маской.
—Давай уйдем отсюда,— говорит он, протягивая мне руку.
Глава 4
Райан
Последний час я стою на улице, в стороне от всего, что происходит перед входом на бал. Мне все равно, насколько сейчас холодно. Все, что меня волнует,— это снова увидеть ее и почувствовать ту искру. Я хочу, чтобы она была рядом со мной. И хочу узнать о ней больше.
По мере того, как прибывает все больше машин, появляется все больше фотографов. Балы проходят уже пятый год, и они понимают, что приглашенные — та самая элита высшего общества, за которой они следят для своих нелепых статей.
У меня в кармане пищит телефон. Быстро взглянув на него, я вижу, что звонит мой старый друг Дэниел. Даже он не знает, что я придумал этот бал и активно ищу ту самую. Не то, чтобы я ему не доверял, поскольку вообще никому не доверяю.
В течение последних пяти лет люди вылезают из кожи вон, пытаясь понравиться мне и стать частью моей жизни. У большинства из них плохие намерения, и я сразу это понимаю. Но всегда есть те, кто проскальзывает сквозь трещины.
Это заставляет меня отстраниться от общества. И приводит к тому, что я создаю концепцию бала, чтобы встречаться с людьми анонимно. Но это также делает меня параноиком.
Моя Золушка — идеальный пример этого. Несмотря на то, что она кажется искренней и доброй, я не могу не задаться вопросом, почему она здесь и откуда взялась.
Эти мысли проносятся у меня в голове, когда я вижу, как к обочине подъезжает машина из «Schwartz Luxury Auto».
Я наблюдаю со стороны, как пожилой мужчина, которого описал Мэл, выходит с водительского места и идет открывать дверь Карины. Он помогает ей выйти из машины, как это сделал бы любой дворецкий или шофер, но потом я замечаю, как он берет ее за руку и наклоняется к ней. Не сомневаюсь, что он что-то ей шепчет. Это не имеет никакого смысла, когда речь идет о шофере. В этом чувствуется какая-то близость, которой не должно быть. Я продолжаю наблюдать за тем, как он отъезжает, а она делает шаг к входу в здание.
Вспышка фотоаппарата, кажется, застает ее врасплох. По ее плечам и по тому, как она опускает лицо к тротуару, я понимаю, что ей это совсем не нравится.
Поэтому подхожу ближе, инстинктивно желая защитить ее.
Она руками обхватывает свои плечи и начинает гладить меховую накидку, надетую поверх платья. Я не очень хорошо ее знаю, но могу сказать, что что-то не так. Ускоряю шаг, пробираясь сквозь толпу, и подхожу к ней сзади.
—Я знал, что ты вернешься.— Я говорю это, наклоняясь достаточно близко, чтобы почувствовать ванильные нотки в ее духах.
Ее тело на мгновение замирает, а дыхание перехватывает. Она выдыхает, поворачиваясь, и тут же наши глаза встречаются.
Вспышка!
Ее лицо загорается, и я протягиваю ей руку.
—Давай уйдем отсюда,— говорю я.
Она принимает мою руку, и я одним быстрым движением смещаюсь в ее сторону, чтобы одной рукой обнять ее за талию в защитном жесте, а при помощи другой продолжать выводить ее за руку из этого хаоса.
Она прижимается своим телом к моему, возможно, для тепла, или для безопасности. Мне не важно, зачем она это делает, я рад быть для нее и тем, и другим.
