Глава 25
Мы с полковником зашли в небольшую, скромно обставленную комнату. Здесь были только стеклянный журнальный столик и два больших дивана. В углу — кадка с пальмой, причём, кажется, поддельной. Ничего лишнего, никакой индивидуальности. Полнейший официоз и канцелярщина. Оба гвардейских майора удалились вместе с солдатами. Дверь закрылась, и мы с Ротанговым остались тет-а-тет.
— Что вы знаете обо мне? — спросил я, садясь на обтянутый бежевой синтетикой диван.
Ткань немного скользила — уверен, это было сделано нарочно, чтобы посетитель чувствовал себя неуютно. Но мне и так было не слишком комфортно, так что маленькое неудобство погоды не делало.
Полковник занял место на другом диване и молча качнул головой.
У него были тонкие, аристократические черты лица, светлые брови вразлёт, синие глаза слегка навыкате и маленький, как щель для кредитки, рот, окружённый сеткой едва заметных морщинок.
— Зачем вы сопровождаете меня? Какова ваша роль? — не сдавался я. — Или это тоже секрет?
— Потерпите, — ответил Ротангов. — Скоро вы поговорите с Мафусаилами, и они решат, о чём нам с вами беседовать.
У полковника был низкий негромкий голос, уверенная манера держаться. На его среднем пальце сверкало узкое золотое кольцо с тёмно-зелёным камнем — наградной перстень за мужество. Такие давали в Балканскую и Юго-Восточную кампании. У меня дома тоже хранился такой — в верхнем ящике комода, как раз под стопкой «Истории стрелкового оружия». В красной сафьяновой коробочке, ни разу не надетый.
— В какой кампании отличились, полковник? — спросил я.
— Кажется, вы, лейтенант, не считаете нужным соблюдать субординацию? — спокойно отозвался Ротангов.
— Я больше не военный.
— В каком смысле?
— Во всех. Я Экзорцист.
— Но звание получили во время войны?
— Это ничего не значит.
— Ну, если вы так считаете, — пожав плечами, Ротангов отвёл взгляд.
За мной пришли через четверть часа. Один из гвардейских майоров. Мы с полковником последовали за ним. Он вёл нас по коридору, затем мы прошли через двустворчатые двери и оказались в большом светлом зале без углов: комната была круглая, похожая на цилиндр с куполом. Здесь повсюду были компьютеры, голопанели и множество парящих на антигравитантах роботов. В центре — столб с тысячами разъёмов. Вокруг него летали Мафусаилы. Я впервые видел старцев так близко, и они произвели впечатление ещё более древних, чем когда я видел их на заседании пару недель назад. Это были настоящие мумии, даже удивительно, что они до сих пор оставались живы.
Мафусаилов было шестеро, и они парили при помощи специальных кресел, в которых буквально утопали. На креслах были закреплены системы поддержания жизнедеятельности — громоздкие агрегаты, от которых тянулись провода и гибкие шланги.
При моём появлении Мафусаилы снизились и зависли в метре над полом. Я мог рассмотреть их сморщенные сухие лица, похожие на изрезанную метеоритами поверхность какой-нибудь безжизненной планеты. От подобного зрелища стало даже несколько жутковато: я будто смотрел в лицо смерти.
Нас разделяли метра три, не больше, и я чувствовал затхлый запах, исходивший от Мафусаилов. Он смешивался с вонью лекарств. Здесь, в этом самом современном и навороченном в техническом смысле месте Москвы, царил дух старости. Такой же, как в двухкомнатной развалюхе моей бабушки, скончавшейся шесть лет назад.
— Приветствуем тебя, лейтенант, — проговорил один из Мафусаилов.
Его собственные связки давно отказались служить, поэтому он произносил слова в прикреплённый к сморщенному горлу репродуктор. Из-за этого его голос звучал немного механически.
Старца звали Енох, это можно было определить по аккуратной редкой бородке и едва различимым бровям. Бесцветные глаза тонули в окружающих их морщинах.
— Мы рады видеть тебя в добром здравии, — произнёс другой Мафусаил по имени Давид.
У этого были лысая голова и чисто выбритое лицо. Его некогда орлиный нос теперь походил на крючок.
— Хотел бы ответить вам тем же, — кивнул я. — Но зачем лукавить.
— Да, наши дни подходят к концу, — проговорил Енох. — И поэтому ты здесь.
— Возможно, — ответил я.
— Тебя ознакомили с нашими… интересами? — спросил третий старец. Кажется, его звали Яков. — Ты представляешь характер нашей… просьбы?
— Вы хотите, чтобы я открыл для вас стерк-пространство?
— Да, — проговорил Енох. — Но ты, наверное, не уверен, что стоит это делать?
— Не уверен.
Мафусаилы, надо сказать, были неплохо осведомлены. Впрочем, это неудивительно.
— Ты знаешь легенду?
— О чём?
— О Мафусаиле?
— О настоящем?
— Да, о библейском.
— Ну, он был одним из праотцов человечества, прожил девятьсот шестьдесят девять лет.
— Его молитва, обращённая к Господу, отдаляла Всемирный потоп, — наставительно проговорил Мафусаил по имени Сиф. Он походил на мумию больше всех. Казалось, от него остался только скелет, обтянутый пергаментной кожей.
— На что вы намекаете? — спросил я. — Что, если вы умрёте, будет потоп?
— Конечно, нет, — отозвался Давид. — Но катастрофа разразится.
— Какая?
— Кто знает?
— Я в это не верю.
— Но это случится.
— Вы намекаете на военных и на их заговор?
— Именно.
— Я не стал бы сравнивать это с потопом? Масштабы разные.
— Для нашего сектора последствия могут быть вполне сопоставимые, — заметил Енох. — Таросов — червь в яблоке нашего государства! И не единственный.
— Допустим, я соглашусь открыть для вас стерк-тоннель. Как вы собираетесь там обитать? Как будете править оттуда?
— Так же, как сейчас, — в разговор вступил молчавший до сих пор Авраам. — Ты перенесёшь нас вместе с этим зданием. Вернее, с нижними этажами. Обмен информацией будет осуществляться по стерк-каналам. Как тебе известно, это происходит мгновенно.
— Да, я знаю. И это всё, что вы от меня хотите? — спросил я скептически.
Мафусаилы переглянулись. Повисла пауза.
— Нет, — проговорил, наконец, Яков. — Нам нужно кое-что ещё.
Так я и думал.
— Не томите.
Как ни странно, но после всего, что я узнал о Мафусаилах, я больше не чувствовал по отношению к ним прежнего уважения. Это были просто старики, которые не хотели уходить в небытие — так же, как и все люди. Только, в отличие от остальных, у них за плечами уже почти по тысяче прожитых лет.
