—Мы сдаёмся! Просим пощады!
Белое полотнище позора поползло по тросу, судно ложилось в дрейф.
—Спустить две шлюпки с призовыми командами!— Капитан отдавал приказы своим помощникам.
Заскрипели тали, шлюпки медленно поползли вниз. Матросы толпились с саблями и пистолетами в ожидании окончания спуска.
Солтер, второй помощник капитана и приятель Тома, командовал передней шлюпкой, Том второй. Во вторую готовились спрыгнуть и наши казаки.
Шлюпки било о борт, их трудно было удерживать, но никто не свалился в воду. Отвалили, дружно и сильно навалились на вёсла. Испанский купец то взлетал на гребень волны, то проваливался и тогда виднелись лишь мачты.
Ивасю было жутковато быть в шлюпке в такое волнение. Он переглядывался с Омелько, сидящем на банке и орудовавшем веслом.
До испанца было не больше пятидесяти саженей, но это расстояние прошли все промокшие и продрогшие. По спущенным трапам матросы быстро вскарабкались на борт. Капитан тут же предложил Солтеру осмотреть судно, остальным испанцы приготовили бочонок вина и кружки. Однако никто не осмелился выпить, хотя многих бил нервный озноб.
Корабль быстро осмотрели. Груз был не ценным. Англичане забрали с десяток бочек вина, рис, горох и сухари. Все деньги, что оказались в шкатулке капитана перекочевали к Солтеру.
Перегрузили и всё оружие с припасами, оказавшиеся на борту.
—Не забыть запасные паруса. Они тут имеются, я видел!— Это Солт отдавал приказания не только своим матросам, но и испанцам.
Те торопливо спускали две шлюпки, грузили их и отваливали, спеша заработать себе пощаду. И они её заработали. Никого не повесили, никого не выкинули за борт. Испанцы с поспешностью расстались и с одеждой, что нашлась у многих из членов команды, лишь бы им оставили жизни и корабль.
—Всем погрузиться в шлюпки!— Солт обращался к испанцам.— Корабль будет потоплен! До берега не больше двадцати миль и до утра вы будете на берегу! Поторопитесь!
Сдавленный ропот прошелестел среди испанцев.
Они попрыгали в шлюпки, рассовали свои скудные пожитки, еду и воду, разобрали вёсла, и, проклиная пиратов, погребли на восток. До темноты оставались считанные минуты.
—Запаливай!— раздалась команда Солта.— Вторая шлюпка, отваливай!
Из трюма потянулся дым, быстро густел, ширился, и вот пламя повалило из люков и щелей. Шлюпка Солта отвалила, медленно отошла от борта. Помощник стоял и наблюдал, как разгорается пламя пожара. Темнело.
Когда шлюпки подняли и укрепили, ночь уже властвовала над морем. Испанской шлюпки видно уже не было. А корабль полыхал жарким пламенем. Ветер сносил обрывки парусов, щепки далеко по направлению английского судна.
—Все на брасы, на реи! Растягивай паруса!— Барт орал в рупор, торопя матросов.— Полить палубу и паруса забортной водой! Убрать абордажные снасти и оружие! Быстрей, вонючие крысы! Головёшки летят!
Матросы обезьянами карабкались по вантам, реям, работали на тросах. Вскоре судно получило ход.
Испанский факел удалялся, тускнел и через час на горизонте виден был лишь бледный отблеск.
По случаю первого крещения, капитан приказал выкатить бочку испанского вина, несколько копчёных окороков, апельсины громоздились горой, и пир продолжался до пятой склянки.
—Так легко у нас получилось!— воскликнул Ивась, укладываясь в баковой клетке, подложив под себя кусок испанского старого паруса.— А я всё волновался и переживал.
—А на борт выскочил первым,— усмехнулся слегка хмельной Омелько.
—Что ж такого? Ждать вас, когда вы вёсла уложите? Да и Демид должным образом доложил нам про трусость. Боязно было припоздниться.
—Сразу видно, что парубок,— промычал Демид.— Угомонитесь, скоро наша вахта и мы не отдохнём.
Не прошёл и месяц, как подошли к Азорам. Тут пришлось удирать от военного корабля с его сорока пушками. Это было сделать легко. Ход у «Миньона» был значительно быстрее. Для острастки испанец послал вслед ядро. Оно плюхнулось в волны, не долетев более ста саженей.
Из-за шквалистого ветра и волнения, капитан решил не заходить за водой на острова. Джек Крэбб уверял, что воды до Антил вполне хватит.
Теперь ветер уверенно и постоянно гнал судно на запад. Опасаться надо только испанских военных кораблей и штормов. Но корабли этими широтами редко ходят в Испанию, а штормы подстерегают суда в любое время.
—Демид, ты не знаешь, нам что-нибудь перепадёт от того захваченного испанца?— Спросил Омелько. Он, видно было, давно хотел об этом спросить, не решался и только сейчас, когда всё давно успокоилось, осмелился.
—Вряд ли, Омелько. Было так мало, что одному капитану ничего не достанется. А ему ещё надо оплатить стоимость судна, груза, оружия, да и прибавка к этому всегда должна быть. А риск? За это тоже полагается. Сколько кораблей гибнут в море? Убыток!
—Ещё успеешь побренчать в кармане, Омелько!— хохотнул Ивась, но у самого всплыли воспоминания о пропавших богатствах, отнятых проклятыми немцами. И теперь втайне он понимал Омелька. Только не хотел в этом признаваться даже самому себе.
За три дня до появления на горизонте острова Барбадос судно попало в полосу жестокого шторма, захватившего его своим крылом. Южный ветер погнал судно вдоль цепи Малых Антил. Паруса были частично порваны, течь в трюме требовала постоянного труда по откачки воды. И четыре человека постоянно работали на помпе.
Не обошлось без неприятности. Один матрос был смыт в море, и тут же исчез в круговерти волн и пены. Второй попал под удар блока, работая на рее, и едва не свалился, запутавшись в тросах. Его сняли, но вот уже четыре дня он не может встать, мучаясь страшными болями головы.
К этому времени шторм поутих. Картина на палубе была не радостной. В беспорядке валялись тросы, канаты, куски дерева, разбитая бочка, всё промокло. Матросы валились с ног после стольких дней борьбы за жизнь судна.
—Демид, ты всё говорил, что Ивась дохляк. Гляди, он свежей нас выглядит!
—Омелько, он молодой. Что ему? Пусть побудет в нашей шкуре!— Демид с трудом передвигался по палубе, готовый в любую минуту свалиться за борт.
—А я? Едва держусь на ногах, а Ивась всё бегает по вантам.
—Пусть побегает, пока молодой. Он прыткий.
Ивась и теперь стоял на руле, когда почти все отлёживались после изнурительных дней шторма.
С ним несли вахту Барт и ещё три матроса, что ещё могли кое-как двигаться и работать. Погода позволяла идти по спокойному морю курсом на северо-запад при скорости четыре узла.
Из трюма доносились мерные удары молотка конопатчика Долбуна, как его прозвали на судне с лёгкой руки Косого. Он уже второй день стучит, течь немного ослабла. Это позволяло матросам временами прекращать качать воду ненавистной помпой.
