Гарибальди, поклонившись госпоже и Риши, ушёл, всё время бурча по пути. Госпожа, оставшись наедине с братом, наконец тяжело вздохнула и обмякла в кресло.
—Сестра!— Риши взволновано подошёл к Яирам.
—Со мной всё в порядке,— слабым голосом ответила Госпожа.— Просто… просто я сильно устала. Яирам закрыла глаза и замолчала. Вдали замерцала тонкая полоска скорого рассвета искусственного солнца, а небо стало чуть светлее. Яирам открыла глаза и улыбнулась брату, стоявшему на коленях возле неё с обеспокоенным видом. Он гладил её по руке.— Всё в порядке. Высплюсь и всё пройдёт. Да и Вечная я, что уж мне.
—Да, но…
Яирам поднесла указательный палец к губам Риши и слабым голосом продолжила:
—Не спорь с Гарибальди. Он лучше нас с тобой понял, ещё до того, как разблокировал послание. Он никогда не поменяется. С этим давно нужно смериться. Ведь мы с тобой хорошо знаем, насколько его сильные стороны перекрывают слабые. Доверься ему и не обвиняй его во вспыльчивости.
—Хорошо сестра, не буду. А что делать с этим мальчишкой?
—Он дитя Гильгамеша и это многое объясняет. Но в тоже время порождает новый загадки, которые я не в силах с первого раза понять. Он не прост, этот Дэвид Шепард, и Чуви это понял. Нужно его беречь, но и содержать взаперти тоже не следует. И здесь доверься Гарибальди и…Чуви.
—Х-хорошо сестра. Я тебя понял.— Риши, хотел помочь сестре подняться, но она вновь тепло улыбнулась и отвела руку брата.
—Брат, иди тоже отдохни. Кажется, начинается наше последнее испытание. И мы должны быть к нему готовы.
Риши, глазами полными сострадания, ещё раз посмотрел на сестру, вздохнул и не спеша ушёл в тающую искусственную ночь.
Яирам понаблюдала, как силуэт брата медленно исчезает в серебряном сумраке, а затем поднялась, опираясь на свою трость. Она дохромала до кровати и легла, не раздеваясь. Яирам свернулась калачикам и закрыла глаза. Засыпая, она улыбнулась и в её разуме, постоянно заполненном чужими плохо различимыми голосами миллиардов неизвестных людей, родилась мысль:
«Мои бедные дети, мой бедный возлюбленный. Осталось потерпеть чуть-чуть, и мы обретём покой. Долгожданный покой»
Глава 10 "Глициния"
В Равнинах Джитуку, Уровне израненном нескончаемыми распрями последних нескольких десятилетий, есть относительно процветающий город- государство, не видевший войн целых семь лет — Солаг. Это крупный и богатый портовый город, но богатство было сосредоточено в руках тех, кто в своё время нажился на прошлых войнах. В его же чреве кишит множество бедняков, работяг, мелких торговцев и прочих людей из низшего класса, что, не смотря на свои беды, были рады и такому положению. В самой глубине города располагается квартал Йохи. Там преступность живёт в собственном саморазрушаемом и заново создаваемом мире.
В одном из проулков Йохи есть старое, еле-еле перекроенное двухэтажное здание. Над его центральным входом висит безвкусная неоновая вывеска изображающая обнажённую девушку. Повернувшись спиной, она двигает бёдрами влево и вправо. Вывеска оживала, когда в город вступали вялые и душные сумерки, и в здание кто украдкой, а кто не боясь, начинали стекаться мужчины самых разных форм и денежного достатка.
Наступает ночь и переулок заполняется хмелем, похотью и странным предвкушением первородного греха. А изнутри здания начинала доноситься вялая аритмичная мелодия и грубый смех вперемешку со свистом.
В ту ночь, когда Дэвид и Гарибальди направлялись к покоям госпожи Яирам, рядом с этим зданием из неоткуда появилась высокая фигура, закутанная в серо-зеленый балахон до самой земли. Капюшон полностью скрывал лицо незнакомца. Обдуваемая свежим морским ветром и освещённая тусклым обрубком луны, фигура стала прислушиваться к шуму, исходившему из двухэтажного здания. Какофония грубых голосов, пошлой музыки и пьяных шагов, вызывали у незнакомца приступ мигрени, а запахи табака, пота и дешёвой выпивки — тошноту. Раздражённо мотнув головой, он посильнее натянул капюшон и, надавив на дверь, вошёл внутрь здания.
Его сразу встретили втрое усиленный шум веселья и мощная грудь охранника, который был на целых две головы выше незнакомца. Громила, одетый в полное военное обмундирование местной армии с плазменным автоматом наперевес, был не только выше его, но и раза в два шире. Он смотрел на прибывшего гостя с подозрением, сверля его своими тёмными, как угольки, глазами, что лишь благодаря слегка красноватым белкам, выделялись на фоне ещё более чёрной кожи.
—Без платы входа нет,— густым зычным басом, пригрозил громила.
Фигура чуть склонила голову на бок и медленно достала из широкого рукава мантии тонкую золотую иглу и протянула её охраннику.
—Банк-шпиль?— без всякой радости произнёс громила, беря иглу.— Откуда ты такой взялся, богатей? И ведь добрался целехоньким. Куда ж смотрели местные прохиндеи? Ладно, погоди. Такие как ты нечастые гости у нас. Поэтому мы считывателем редко пользуемся.
Охранник перебросил автомат за спину, засунул руку во внутренности бронежилета, и достал оттуда плоскую прямоугольную коробочку с рядом отверстий разного диаметра и с сенсорным дисплеем на одной из широких плоскостей. Охранник потряс её и, поднеся к уху, прислушался. На его лице появилась хрупкая и мрачная уверенность. Он нажал на белую кнопку, на углу коробочки, и активировал дисплей. После он что-то на нём нажал пару раз и, взяв банк-шпиль, аккуратно, высунув кончик языка и сфокусировав взгляд, всунул её в одно из отверстий. Дисплей моргнул, на нём появилась белая рамка и несколько иероглифов.
—Палец приложи,— пробасил гигант, поднеся прибор ближе к незнакомцу.
Человек в балахоне вновь засунул руку в рукав и достал оттуда небольшую баночку. В зелёном растворе плавал палец. Незнакомец раскупорил тару, достал обрубок, вытер его об мантию и аккуратно приложил палец к дисплею. Ничего не произошло. Фигура поднесла палец к рукаву мантии, ещё тщательней его протёрла, пару раз дунула на него и вновь приложила к дисплею. На этот раз сработало: экран одобрительно мигнул, и из маленькой щели появилась бумажка.
Охранник, наблюдая за действиями незнакомца, лишь слегка приподнял брови, увидев отрубленный палец, но более никак не отреагировал. Будто такое, в его карьере вышибалы и охранника, было обычным делом: использовать для оплаты чьи-то позаимствованные пальцы. Он оторвал чек и отдал его гостю и, повернувшись боком, пропустил его.
—Девок не лапать, они не для телесных утех и не бушевать! Иначе за шиворот и головой вперёд полетишь,— угрожающе сообщил громила, прищурив глаза-бусинки. Когда гость прошёл мимо него, пряча по пути баночку с пальцем, охранника что-то толкнуло, а потом ещё раз. Чуть не упав, он злобно осмотрелся по сторонам, но никого и ничего подозрительного не увидел. Пожав плечами, громила вернулся на свой пост.
Человек в балахоне остановился посреди битком набитого зала и осмотрелся. Пространство переливалось тусклым свечением красных и зелёных ламп. Пол был покрыт чёрным лаком, сильно ободранным и облупившимся. Центр маленького зала был забит разномастными столиками, накрытыми выцветшими и шитыми перешитыми скатертями. На каждом из них были установлены пламень-сферы, излучающие тусклый свет. За ними сидели мужчины: местные чернокожие и черноокие жители, фермеры и работяги. Не меньше было и моряков: более светлых, будто обмазанных шоколадом, северян и чёрных, как первородная ночь, южан. Были тут и торговцы из других Уровней. В основном сильвийцы, что очень сильно контрастировали на фоне местных — смуглые и златоглазые блондины. В независимости от цвета кожи и происхождения, всех мужчин объединяло общее желание уйти от насущных проблем. Утопить себя в алкоголе, одурманить табаком или наркотиками или же очаровать себя запахом недоступных полуобнажённых женщин, что шныряли между столиков в лёгких юбочках, чулках и топиках. Отвращение на лицах девушек скрывал густой смог и тусклый блеск их шелковых одежд.
