Он вытащил из нижнего ящика свой школьный альбом, быстро отыскав фото своего кумира. Интересно, что бы он сказал, узнав, что его лучший ученик, впоследствии ставший учителем, тайно встречается со своей ученицей? Осудил бы он его или понял? Был ли он когда-нибудь на его месте? Хотя Дэвид прекрасно знал, что не был. Крэйн стал учителем уже на склоне лет, а к ним он пришел преподавать уже стариком. Мужчина вгляделся в фото старого учителя. Может, это и кощунство, но вряд ли какая-нибудь девушка-старшеклассница могла обратить на него внимание.
«Он точно бы осудил»,— осознал Дейв с грустью.
Он в последний раз взглянул на фото. На лице старика была легкая улыбка; не знающие его люди сказали бы, что от неё так и веет презрением. Но почему-то сейчас Дэвиду показалось, что фотография усмехается ему. Будто покойный мистер Крэйн знает о его грязной тайне и смеется. Мужчина поспешил закрыть альбом. Он сам себя осуждал. Вся эта ситуация казалась неправильной. И даже не из-за его статуса и разницы в возрасте. С тех пор как завязался их роман, пришел конец его размеренной жизни. Кира обладала воистину взбалмошным характером, и их отношения были похожи на море своей непредсказуемостью. Сейчас было затишье, но он боялся, что это не надолго. Конечно, он тоже был виноват, чего только стоит тот случай в День Всех Влюбленных. Это был не он. Будто его подменили другим человеком, а самого отправили в глубину сознания, следить за развитием событий, как в том жутком фильме «Прочь». С ним никогда не было такого. Обвинять Киру в том, что она вывела его из себя, было бы ребячеством. Это было как помешательство. Он так и не нашел в себе силы обсудить это с ней. Потому что стыдился самого себя, ведь он до сих пор не понимал, как такое произошло. Но что самое странное, её это не оттолкнуло, а, кажется, даже наоборот. Казалось, что все стало, как было. Или будто и не было ничего. Его пугало это осознание. Пугали собственные действия, а точнее, бездействие по этому поводу. Он не знал, в какую сторону двигаться, боясь, что его следующий шаг может привести к очередному взрыву. Разумнее всего было бы расстаться. Но при мысли об этом его сердце сжималось. Будто кто-то сдавливал его невидимой железной рукой. Он не мог без неё. Он был одержим ею, как люди бесами или наркоманы дурманом. Не мог провести и дня, не увидев её в школе, не получив сообщения. Все его мысли были заняты только ею, помимо насущных дел, естественно. И во сне он видел только её. Причем, в его снах Кира была совсем другой. Более нежной, более спокойной и терпимой. В его снах она не сквернословила и всегда улыбалась, когда в жизни ходила с каменным лицом, особенно в последнее время, но это ведь связанно с её семейными проблемами — чего он хотел? Сам ведь был подростком, правда в их семье такого не происходило, но он тоже ходил хмурым большую часть времени.
Из раздумий его вырвала трель смартфона. Это была она. Дэвид поставил специальную мелодию на её звонки и сообщения. В этот самый момент все его размышления потеряли смысл. А сердце наполнилось отрадой, вызывая улыбку.
—Привет.
—Привет.— Её голос был тихим, и он тут же понял, что что-то произошло. Дэвид изменился в лице.
«Ох, не дай Бог, это как-то связанно с Вашингтоном».
—Я около твоего дома,— продолжала Кира на том конце трубки надломленным голосом.— Я могу зайти?
Мужчина посмотрел на часы и нахмурился: было начало девятого. Она давно должна быть дома, учитывая её наказание. Он не успел додумать свою мысль, как его осенила догадка: она сбежала из дома.
—Д-да,— ответил он рассеяно, а затем уже тверже: — Конечно. Только иди сразу на задний двор, я открою тебе.
—Хорошо.
Он выскочил из кабинета и тут же заглянул в комнату матери; та дремала со включенным телевизором. Дверь в соседнюю комнату, где жила сиделка была закрыта. Он спустился вниз и не обнаружил там её, значит, женщина была в своей комнате. В секунду он оказался возле двери, ведущей на задний двор, распахивая её. Никого не было. Дэвид включил свет и прислушался. Спустя пару мгновений, послышались неуверенные шаги, а затем появилась сама Кира. Её глаза были на мокром месте, губы и лицо обветрились, волосы растрепались. Не думая ни секунды, он выскочил к ней, сжимая в объятьях. Девушка всхлипнула.
—Пойдем скорее в дом,— опомнился он, заводя её во внутрь.
Стараясь не шуметь, они быстро поднялись наверх в его комнату. Сиделка так и не вышла, но его пульс все равно насчитывал, наверно, двести ударов в минуту. Только когда дверь в его спальню закрылась за ними, он смог нормально выдохнуть. А Кира вновь прильнула к нему и расплакалась. Когда она немного успокоилась, он усадил её на свою кровать и помог снять куртку. Она была в той же одежде, что и в школе, даже сумка была при ней. Получается, она вообще не была дома. Прежде чем приступить к выяснению случившегося, он дал ей выпить стакан воды.
—Что произошло?— Он сел рядом, взяв её руки в свои.
—Да я даже не знаю, с чего начать.— Она плаксиво сдвинула брови.— Жизнь всегда такое дерьмо, или когда ты маленький?— повторила она цитату из фильма «Леон».
—Всегда.— Он убрал выбившуюся прядку волос ей за ухо.— Расскажи по порядку.
—Ну…
И она стала рассказывать. Её повествование прерывалось плачем, а кое-где голос даже срывался. Дейв не перебивал её, охреневая от каждого слова. Он и представить не мог, как ей тяжело приходится сейчас в школе. И все из-за этого Вашингтона! Вот каким мудаком надо быть, чтобы так отзываться о своей бывшей девушке? Да еще и её номер дать своим головорезам из команды для сводничества. А её бывшие подруги! Нет, он и раньше знал, что женская дружба — это что-то типа логова змей, но тут был уже перебор. Это ведь самый настоящий буллинг. Он как учитель уже сталкивался с подобным в средней школе, да и когда сам был школьником. Над ним, конечно, не издевались в открытую, но игнорировали.
—Ты должна пожаловаться на него,— произнес он, беря её за подбородок.— Давать твой номер своим тупоголовым оркам, выставляя тебя в таком свете,— это не просто издевательство, это уже статья, насколько я знаю. Поговори с Грин, она не спустит такое.
—Нет, ты что.— Кира встала и принялась мерить комнату шагами.— Все в школе решат, что я побежала жаловаться директору, и будет еще хуже.
—В любом случае нельзя так оставлять. Неважно, что между тобой и им было,— он не имеет права так отзываться от тебе. Это клевета. И ты страдаешь. Я же вижу. Почему ты мне сразу не сказала?
—Я решила, что… я не знаю.— Она всхлипнула и вновь заплакала.— Я чувствую себя таким ничтожеством.
Он снова обнял её.
—Ты не ничтожество. Не для меня. Нет.
—Это еще не все,— произнесла она, отстраняясь и утирая слезы.— У матери появился любовник. Я увидела их сегодня. Я спросила её про их отношения с отцом. И они вместе, а она изменяет ему. Она с ним из жалости.
Кира посмотрела на него и замерла. Лицо Дэвида не выражало удивления. Только горечь.
—Ты знал?— неверяще спросила она.
