—Эй!— крикнула Кира так, что у него зазвенело в ушах.
—Пристегни ремень,— спокойно произнес он.
—И не подумаю, пока ты мне всё не объяснишь!— прорычала она.
—Кира, пожалуйста…
—Сначала ты рвешь со мной отношения,— продолжала она в сердцах,— потом чуть ли не целуешь в своем доме…— Её голос задрожал, она не смотрела на него, только перед собой.— А после говоришь мне всякие гадости.— Её голос сорвался до шепота, а из глаз брызнули слезы.— А я ведь тебя поддержать хотела…а-а-а…— Она разрыдалась и закрыла лицо руками.
Слушавший все это время её тираду мужчина тут же отстегнул ремень и обнял её насколько это позволяло нынешнее положение. Кира не отстранилась, но и не прильнула к нему, всё еще продолжая плакать в ладони. Дэвид уткнулся в её волосы, крепче сжав в объятьях, чувствуя, как в висках пульсирует. Он должен был сказать всё, что хотел, но глотку словно сдавила невидимая рука. Единственное, что он мог, так это обнимать её, давая её негативной энергии выход. Потихоньку её истерика начала спадать, но Кира так же сидела, не придвинувшись, закрыв лицо руками.
—Прости меня,— пробубнил он в её макушку, когда плач совсем стих, и остались лишь всхлипы.— Я правда виноват перед тобой. Я не должен был тебя обижать.— Кира затаила дыхание, слушая.— Я многое не должен был делать. В первую очередь, отвергать тебя. Я приревновал тебя к Вашингтону…— Он выдохнул ей в волосы, выбивая прядку.— А там… Я облажался. Ты права, что ненавидишь меня.— Он замолчал и, спустя несколько мгновений, почувствовал, как она расслабляется в его руках. Будто бабочка, что просыпается после анабиоза.
Девушка убрала руки от лица и, повернувшись спрятала его у Дейва на груди вместе с руками, что она плотно прижала друг к другу.
—Я еще никому не рассказывал о состоянии матери,— продолжил тот свою речь,— ни одной девушке.— Сквозь пиджак и рубашку он чувствовал её горячее дыхание.
—Зачем ты приехал сюда?— послышался приглушенный голос Киры. Она повернула голову, так что теперь прижималась к груди щекой.
—Хотел быть рядом в трудную для тебя минуту,— ответил он, чуть проведя рукой по её спине.
—Зачем?— Она пошевелилась, поднимая голову.
Мистер Коулман смотрел на неё сверху, из-под прикрытых ресниц, неподвижным взглядом, в котором читалось обещание и вина. Отсутствие яркого освещения на подземной парковке создавало интимную обстановку. Он тяжело сглотнул.
—Потому что…— вымолвил он…
«Потому что я… люблю тебя»,— произнес он в своих мыслях, глядя в полные боли и надежды девичьи глаза, что блестели от слез.— Потому что…
Кира сама потянулась к его губам. Но как только она ощутила его горячее дыхание, как тишину нарушил непристойно громкий звук урчания её желудка. «Ебать…» Её тело словно током прошило, настолько ей было стыдно. Она покраснела вся с головы до пят, отстраняясь от него и отворачиваясь.
«Блять, блять блять…» — Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть с лица Земли, расщепиться на атомы и стать невидимкой одновременно. Она еще никогда не испытывала такого унижения рядом с мужчиной.
—Ты, наверное, голодна,— произнес он смущенно, и она еле сдержалась чтобы не застонать в голос.
«Спасибо, Капитан Очевидность!» — едко подумала девушка, вцепившись одной рукой в другую. Инстинктивно хотелось закрыть лицо руками.
—Я отвезу тебя в одно место,— продолжал он; Кира слышала, как он пристегнулся и завел машину.— Там подают вкуснейшие в городе пироги.
—А. э…— От унижения она с трудом могла связать предложение.— Я… это… Домой?
—Скажи, что ты хочешь есть разогретую лазанью, и я отвезу тебя сразу домой.— В тоне мужчины слышалась легкая насмешка.
От такой наглости она на миг забыла о том, что ей стыдно, и посмотрела прямо на него. Мистер Коулман добродушно улыбался, без тени сарказма. Она отрицательно качнула головой.
—Я так и думал. Пристегнись.
***
—Год назад все стало совсем плохо,— говорил Дэвид, глядя на то, как Кира поедает черничный пирог, запивая его кофе без кофеина — он настоял. Не хватало еще, чтобы девочка не смогла уснуть после такого тяжелого дня. Полчаса назад она ходила на улицу звонить своей маме, чтобы сказать, что она дома. Они оба решили, что соврать будет правильней всего.
—Она сама вышла на улицу и в один момент просто забыла, как вернуться домой. Я нашел её в больнице уже вечером. С тех пор у нас в доме живет сиделка.
—И ничего нельзя сделать?— спросила Кира, прожевав.— Все-таки двадцать первый век на дворе. Человечество изобрело 3D-принтеры, на которых органы можно печатать. Неужели нельзя ей помочь?
—Нельзя остановить процесс разрушения клеток мозга, Кира.— Дэвид снисходительно улыбнулся.— В этом случае его можно лишь замедлить, но вернуть к начальному состоянию нельзя.
—Грустно,— ответила она, опуская глаза, чувствуя себя глупо.
—Да…— подхватил он.— Несмотря на наш век высоких технологий, всегда будут болезни против которых медицина бессильна. Так же, как она бессильна против смерти.
—Твой отец правда умер от сердечного приступа?— спросила она и тут же прикусила язык.
«Заткнись, дура, заткнись.»
—Извините, мистер Коулман…
—Дэвид,— поправил он.— И да. Так показало вскрытие. Я нашел его в его мастерской, после того как пришел с работы. Он пролежал там несколько часов.
Кира ошарашенно уставилась на него. Его отца хватил удар, отчего тот умер, а Дэвид так спокойно об этом говорит?
—Кто умер — умер,— пояснил он, заметив её замешательство.— Моя жизнь продолжается, полная новых испытаний и трудностей. Смерть — это покой. Жить труднее. Моему отцу легче, чем мне сейчас. Но я не жалуюсь.
Дэвид заметил, как от его слов девушка сникла.
—Эй,— ласково произнес он, накрывая её руку своей ладонью,— с твоим отцом все будет хорошо. Его время еще не пришло.— Он легонько погладил её кожу большим пальцем.— Вот увидишь, он поправится.
Кира тяжело вздохнула, шумно поглатывая горький ком.
—Я надеюсь,— пискнула она, и на её тарелку с недоеденным пирогом капнула слезинка.
Когда они подъехали к её дому, было уже начало десятого. Они еще долго разговаривали, сидя в кафе. Кира рассказала Дэвиду, с чего начался раскол их семьи, и о своём первом парне, что бросил практически сразу после секса, который для нее был первым. В свою очередь, Дэвид рассказал ей, что он не был популярен в школе и даже считался ботаником, и о том, что всю молодость мечтал жить в Нью-Йорке, преподавать там в частной школе, носить темные вещи, как истинные местные жители, отрастить волосы, бегать по утрам в Центральном Парке. Но жизнь решила за него. Дейв не мог припомнить, когда ему в последний раз было так легко в общении с женщиной. Кира не смотрела на него, как на потенциального мужа. Ей было все равно на его годовой доход и то, что он живет с больной мамой, пусть и в шикарном доме. Ей даже было плевать на то, какой его дом. Ей хотелось узнать его ближе, потому чтоон ей нравится, а не с целью выведать информацию, на что он живет и кем видит себя через энное количество лет, чтобы сделать вывод: а нужно ли ей это. Она делилась с ним своим прошлым, своей болью и мечтами, и интересовалась им, потому что он был ей интересен — как человек, как личность. Она смотрела на него, а не на его счет в банке и марку машины. Несмотря на целую декаду, разделяющую их, им было довольно просто найти общий язык. И физическое влечение тут вовсе ни при чем. То есть, еще как при чем, но, разговаривая с ней в кафе, мужчина даже не думал о ней в пошлом смысле. Он просто слушал и сам делился накопленной горечью.
