—Больные ублюдки,— прошептал Е под нос так, чтобы никто его не услышал. Он старался отдалиться от происходящего на время полёта, погрузиться в собственные мысли как можно глубже.
Авитрон изящно приземлился на посадочную площадку верхнего этажа. Толпа из распалённых добровольцев и порядком истерзанной своим же собратом подневольной группы кнехтов вошла в здание.
Е смешался с толпой и через сквозное помещение с колоннами попал в зал, устланный белыми махровыми коврами. По краям была расставлена мебель, обитая красным бархатом, а окна закрывали шёлковые шторы.
Зал полнился голыми людьми, играла приглушённая музыка, похожая на ремиксы классики. Последователи похоти лежали на полу, подпирали стены, в самых разнообразных позах устраивались на столах и диванах.
Гости комиссара трахались как животные, заливали в себя выпивку, дрыгались то ли в наркотическом припадке, то ли в танцевальном экстазе.
Е надеялся, что после каждого подобного вечера помещение топят в хлорке, хотя он настоял бы на замачивании в бензине и последующем сожжении. Нет, плотские утехи не были чужды Е, но всему есть разумный предел. К тому же всё здесь выглядело нарочито пошло и безвкусно, слишком банально и ожидаемо. Скудная фантазия наёмного убийцы, конечно же, представляла омерзительные сцены оргий, когда Том объяснял, куда ему нужно будет отправиться. Ожидания полностью совпали с реальностью.
В центре зала возвышался вычурный и безвкусный до тошноты трон в стиле барокко с красной обивкой, и он пустовал.
—Эй, почему ты ещё в одежде?— бархатистым голосом пропела возрастная женщина с подносом бокалов. Сама же она всё-таки имела на себе некоторые элементы одежды. В редких местах.
Е схватил её за руку.
—Не знаешь где Роман Борисович?
—О-о,— загадочно протянула девушка.— Дождись своей очереди.
—Умеешь считать? Больше двух раз не спрашиваю,— прошипел Е стиснув зубы и усилил хватку.
—Он в своей комнате,— испуганно прошептала разносчица и кивнула в сторону противоположной от входа стены. Там виднелась одинокая красная дверь. Е отпустил руку, и шокированная слуга поспешила уйти.
Конечно, можно было обойтись и без таких грубостей, но время дорого. Все на этой развратной вечеринке выглядели расслабленными, с блаженными отупевшими лицами. В прошлой жизни Е завидовал таким людям, но сейчас не испытывал ничего, кроме отвращения и жалости. Пришла пора привести их в чувства.
Е с омерзением переступал через переплетённые тела. Под ногами будто извивались спаривающиеся змеи. Они были слишком увлечены, чтобы обратить внимание на решительно идущего через весь зал человека.
Дверь оказалась приоткрыта. В небольшой комнате происходило некое извращённое таинство. В деревянных колодках, подвешенных на железной цепи за потолочный крюк, томилась голая девица, и судя по взгляду, её устраивало подобное положение. Совсем рядом топтался облачённый лишь в один кожаный корсет кнехт. В руках он держал деревянную биту с железными шипами — при должном усилии орудие неминуемой смерти. Вряд ли такое подходит для развлечений.
В мягком кресле восседал Роев. Заплывший жиром господин взирал на происходящее помутневшим взглядом. Фиолетовые сальные волосы касались плеч. Одной рукой он держал бокал с похожим на красное вино содержимым, другой с золотым перстнем на указательном пальце лениво мял пах через штаны.
Е с отвращением вспомнил о цели визита. Впрочем, если бы необходимая для спасения этого общества информация хранилась в причиндалах жирдяя, рука наёмника, вооружённая хорошо заточенным ножом, управилась бы за один удар и ни разу не дрогнула.
—Ты кто такой?— утробным голосом проворчал комиссар.
—Фердинанд, ты готов?— спросил Е, поправляя наушник.
—Да, сэр, я на исходной, только не перепутайте стороны, когда будете прыгать.
—У нас ведь всё получится?
—Сто процентов, сэр, положитесь на меня.
—Фердинанд?— спросил Роев и попытался приподняться, но с первого раза не вышло.— Так меня ещё никто не называл.
Коротким ударом Е вырубил вооружённого дубиной кнехта и метнулся к Роеву, попытался схватить комиссара за шею, но наткнулся лишь на необъятные складки жира.
В ход пошла усиленная рука, стоило лишь надавить локтем и Роев вжался в спинку кресла.
—Не из моих, смотрю. Не люблю лысых,— с удивительной невозмутимостью прохрипел Роев, Е отпустил шею и ударил комиссара в переносицу.
Под кулаком хрустнуло, из носа полилась кровь. Роев даже не вскрикнул, лишь захохотал. Двойной подбородок затрясся, как бурдюк с водой.
—О-о… Мне нравится,— комиссар облизнул окровавленные губы.— Наконец-то хоть кто-то угадал мои вкусы. Смотри не перестарайся.
Е схватил Роева за палец и понял, что так просто перстень с жирного ублюдка не снять.
—Ты что творишь?!— понять, что же происходит на самом деле, комиссар не успел, Е рванул палец на себя.— А-а! А-а!
В глазах Роева появился страх, струйка крови брызнула на пол, а в ладони Е остался окровавленный палец с перстнем. Девица в колодках заорала что есть мочи, и её крик отозвался тревожным гомоном в зале.
—Нравится, говоришь?— Е отшагнул в сторону обезвреженного кнехта, поднял с пола дубинку. За дверью послышался топот.— Не люблю свою работу, но тебя прикончу с удовольствием.
Глаза комиссара округлились, он испугался, но всё равно будто не верил в реальность происходящего. Е размахнулся и опустил дубинку прямо на голову Роева. Череп глухо хрустнул. Струйки крови залили остекленевшие глаза комиссара. Девица в колодках закричала ещё громче и потеряла сознание.
Е ринулся обратно в зал. На ходу стянул перстень с оторванного пальца. Кольцо положил в нагрудный карман, а ненужный кусок плоти бросил на пол.
Выбежав из комнаты, Е столкнулся с десятком полуголых мужчин. Судя по серебряным кольцам — «коллеги». Никто из них не был готов к прямому столкновению с человеком, действия которого не ограничивались новым порядком. У них даже не было оружия.
Левой ногой Е оттолкнулся от пола и поражённый силой протеза, кинулся вперёд. Он сбил с ног половину помощников комиссара, что оказались на пути и даже не моргнул. В то же время одна половина ошарашенной элиты валялась на полу и держалась за ушибленные места, а другая застыла на месте и не знала, что делать.
В момент рывка Е понял, что при желании смог бы допрыгнуть и до потолка. Как-нибудь стоит опробовать всю силу протезов.
—Железяка! Давай!— крикнул Е и бросился в окно.
Зазвенело стекло, красные шторы застлали обзор. Е устремился вниз. В полёте он невольно перевернулся и зажмурился, вновь испытав близость смерти.
Очень скоро ощущение свободного падения сменилось на чувство стремительного подъёма. Через приоткрытые веки мелькнул закатный горизонт, протезы звонко ударились о гладкую поверхность и прилипли к ней намертво.
