Белая блуза с открытыми плечами, свободная алая юбка, крупные золотые серьги и обновленный макияж — это выглядело более чем провокационно. Под невесомой, явно не по осенней погоде, одеждой, легко угадывались манящие очертания. Рем, глядя на нее, нахмурился:
—Я думал про Батиста дю Бесьера. Помнишь такого? И вообще… Ты специально?
—Конечно, специально!— она сделала несколько танцевальных па и взмахнула подолом юбки.— Я до конца дней твоих буду издеваться над тобой, и напоминать, от чего ты отказался! А что касается дю Бесьера — можешь не переживать. Он сдох в одной из стычек, убит кем-то из людей твоего отца. Дуэли — это не то же самое, что война. Ему хватило дурости вступить в войско дю Массакра… Он ведь ел у него с руки, знаешь?
—Догадывался,— Аркан подвинулся на подоконнике, словив характерный взгляд Сибиллы.
—Оп-па!— она одним ловким движением уселась рядом с ним на подоконник.— Дай-ка сюда мне твою фляжечку, и я расскажу тебе о том, как Микке Ярвинен на Анники Корхонен женился!
Машинально протянув ей требуемое, Рем вдруг осознал услышанное и ошарашенно уставился на чародейку, надеясь, что ему послышалось. Она делала вид, что не замечает его реакции и с наслаждением пригубила напиток, зажмурилась, оценивая вкусовые качества и проглотила. Капелька осталась у нее на губах, и волшебница слизнула ее розовым язычком.
—Сибилла!— рявкнул Аркан.— Хватит!
—Ничего не хватит,— отмахнулась она.— Страдай. Я тоже страдала, когда Медвежонок от меня удрал. Представь себе: великий кунингас, победитель великанов и гроза Синелицых взял — и принял Очищение! Купался в какой-то проруби, ломал хлеб и пил вино вместе с твоим распрекрасным святым братцем! Не знаю, обсмолили ему шкуру клеймом или нет, но…
—Если ты не прекратишь говорить в таком тоне…— в голосе Буревестника лязгнул металл.
—Боюсь, боюсь!— замахала руками она.
—Я встану — и уйду. И вместо одного идиота нас будет двое.
—Ладно, ладно. Но ты признаешь, что идиот?— Сибилла отдала ему фляжку.
—О, да, определенно,— вздохнул Рем.— Но чем дальше ты говоришь, тем более я убеждаюсь, что все правильно сделал. У девочки забрали любимую игрушку, и она решила, что может поиграть с соседским мальчиком полчаса, чтобы развеяться, а потом — черт с ним, найдется новая цацка. Я — не мальчик, Сибилла. Заполнить пустоту внутри кем-то другим — самая глупая идея в мире.
—Ой-ой-ой! Можно подумать! И ничего не полчаса вообще-то! Думаю — у нас получилось бы подольше…— она закинула ногу на ногу.— А пустоту внутри я привыкла заполнять магией. Но — посыл понятен. Так что, будешь слушать про великого кунингаса и первую женщину-туомарри?
—А?— определенно, она говорила дикие вещи, Рем и подумать о таком не мог.— Погоди-ка! Во-первых — Микке и Анники — брат и сестра. Во-вторых…
—Во-первых, во-вторых… Плюнь и разотри! Они — кузены, притом — троюродные. Чего не сделаешь ради блага северного отечества? Вилле Корхонен давно пророчил Анники на свое место, но никто бы не принял женщину-туомарри, даже с его подачи. Поэтому — когда у него появился карманный героический и легендарный кунингас, он мигом позвал этих двух, и изложил им свое видение судьбы Севера. У них там будет королевство, Рем! Как тебе такое? Новая династия — Ярвинены, король-кунингас воюет, королева-туомарри судит и правит. У сучки хватит на это мозгов, я прекрасно ее изучила! Конечно, они запищали от восторга, и тут же сообразили, что друг для друга будут неплохой партией, хотя и не рассматривали раньше подобного варианта развития событий. И, конечно, им захотелось быть королем и королевой Севера, а? Каково? Ты ведь имперец, Аркан. Вы все как один — имперцы, я знаю вашу породу. Все ваши игры в деспотию — для того, чтобы набрать больше голосов принцепс электорум и избрать своего, ортодоксального императора, да? Кто это будет? Твой папаша? Люциан Фрагонар? Вергилий Аквила? Как тебе такое гнездо сепаратистов под боком — целый огромный Север? Это все сотворил Вилле Корхонен, оженив наших блондинчиков! Р-р-раз — и по после одного ортодоксального венчания четвертая часть Империи превращается в независимое государство!
Буревестник вдруг расхохотался, и настал черед Сибиллы смотреть на него ошарашенно:
—Чего я такого смешного сказала?— ее брови поползли вверх.
—Нет, нет… Расклады интересные, все очень занимательно,— пытался одышаться он.— Просто ты совершенно не понимаешь, что такое есть ортодоксальная вера, ортодоксальная философия и практика.
—Ну-ну… Просвети меня!— волшебница поудобнее уселась на подоконнике.
—Ты ведь не читала Устав Надлежащий и Слово Сына Человеческого, верно? За тебя это делали или толкователи, или оптиматские священники, да?
—Этот момент опустим,— она брезгливо пошевелила пальчиками.
—Тогда в двух словах: ортодокс — всегда имперец. Идея независимого Севера обречена на провал ровно с того самого момента, как мой, как ты выразилась, распрекрасный и святой братец, произнес свою речь на главной площади Байарада. Ты ведь была там, на балконе таверны, рядом со мной. И я предлагал почитать тебе хотя бы «Катехезис»… Тебе бы все стало понятно.
—Какая-то метафизическая чушь?— брови магички снова поползли вверх.
—А в наше время метафизика может быть чушью?— парировал он.— Но нет, не она. Социальная инженерия и настройка менталитета, если хочешь говорить умными словами. Через десять, двадцать, тридцать или пятьдесят лет северяне присягнут новому императору, или — сами начнут строить Империю Людей, и тогда, если мы не успеем первыми — то присягнем сыну или внуку Микке. А может и ему самому, но в этом я сильно сомневаюсь.
—Медвежонок-Император? Мать моя магия!— расхохоталась Сибилла.— Ладно, ладно… Хоть я и считаю все, что ты сказал ортодоксальными бреднями, которые противоречат фактами и здравому смыслу, но… Ты поднял мне настроение, Рем, и поэтому, несмотря на то, что ты идиот, я передам тебе расклады по Северу в письменном виде. Я, между прочим, старалась, писала, чертила…
—Чертила… Это глагол или существительное?— не удержался Рем.
—Ха. Ха. Ха. Лучше не пытайся шутить, продолжай строить из себя буку. Это тебе больше идет. Умным кажешься, значительным таким… Так что ты там хотел у меня спросить?— она спрыгнула с подоконника и чуть ли не вприпрыжку побежала к небольшому трюмо с тремя роскошными зеркалами. Настроение волшебницы явно исправилось, и она живенько перекладывала какие-то свитки, книги и папки с места на место.— Ты ведь идиот, и заглянул ко мне в покои не для того, чтобы доставить удовольствие самой красивой женщине из всех, что ты встречал, и ощутить радость жизни. Ты явно замыслил какую-то арканскую гадость, да? Давай, спрашивай.
И Рем, снова приложившись к фляжке, чтобы собраться с мыслями, наконец изложил ей суть проблемы. Ему нужно было средство от тварей из тонкого мира, метод борьбы с одержимыми типа Белых Братьев и…
—И магов!— она не была глупой, эта волшебница.— Ты хочешь, чтобы я дала тебе оружие против таких, как я, верно?
