—Ты, видать, принял вежливость за слабость, «дьяк».— Обратился к нему Завадский.— Я поясню тебе простым языком. Ты либо сейчас ставишь нам свою сраную печать, либо я ставлю ее сам на твой лоб и беру тебя с собой вместо бумаги — показывать на постах, если ты не один тут такой недалекий.
Через две минуты Завадский с Акимом сидели в телеге, а стрельцы торопливо растаскивали перед ними рогатки. Охочий до всякого пафоса Аким сидел с гордой осанкой и самодовольством как китайский вельможа. Филипп же крутил головой в поисках раскосого казака, но так и не найдя, призадумался.
Двинулись дальше, но через пару верст Филипп приказал остановить обоз.
—Вот что,— обратился он к Акиму,— возьми Савку и две последние телеги. Соберите на них всех соболей и спрячьте в лесу понадежнее, потом езжайте за нами. Мы вас подождем у посада, может чего разузнаем пока.
—Еже худого разумеешь, брат?— насторожился Аким.
—Не знаю пока…
Аким спрыгнул, лихо засвистел, закричал: Савка-а-а!
Филипп с десятью подводами двинулся дальше и вскоре вышли они на простор — вдалеке в огромной низине показался трехшатровый деревянный храм, а за ним и острог с квадратно-пирамидальными башнями в окружении плотно налезающих друг на друга посадских изб.
От южной проезжей башни дорога ныряла в увал к излучине широкой реки, на выпуклом берегу которой теснились лодки, а на другом берегу паслись двугорбые верблюды и быки, там тоже все усеяно было домиками и избушками.
Обоз двинулся было дальше, но из-за поворота, скрытого крутым холмом выскочили на них вооруженные пищалями конные стрельцы.
Глава 30
—Сто-о-й!— закричали они разноголосо.
Некоторые стрельцы спрыгнули с лошадей, направили на них пищали. Староверы подняли руки.
Всего стрельцов было человек тридцать, к ним подъехал на крепком коне зверошироколицый черноусый пятидесятник — нос с горбинкой как у татарина, а глаза как будто скошены к носу.
—Кря!— изрек он, ловко соскочив с коня. Был он невысок ростом, но широк и фигурой походил на квадрат. Длинный кафтан был ему по щиколотки и сидел на нем нелепо, напомнив Завадскому негласное правило о том, что невысоким людям лучше избегать всяких плащей, пальто и прочей длиннополой одежды.
И все же зверский лик его и угрожающая уверенность искупали его комическое одеяние.
—Кто такие?— приказно вопросил он, выхватив сияющую саблю.
Завадский вспомнил с досадой, что забыл забрать у Акима грамоту, подписанную воеводой Дурново.
—Везем казенный товар из Томска.— Сообщил Филипп, заметив, что позади всех стрельцов, на небольшом возвышении сидит верхом высокий рыжебородый человек в черно-парчовом кафтане с серебристыми узорами в виде жар-птиц. Человек был без шапки, и абсолютно рыжий — волосы, борода, брови. По одежде и стати видно было что он богат и знатен и Филипп сразу догадался, что именно он здесь главный, а не коротышка-пятидесятник. Однако командовал всем коротышка.
—Пищали и сабли бросай в телеги!— приказал он.
—Чего вам нужно?!— крикнул Завадский обращаясь к рыжебородому на холме.
Рыжебородый ничего не сказал, продолжая топтаться на своем белом коне и со спокойным презрением глядеть на Завадского, будто он был каким-то пресмыкающимся.
Стрельцы тем временем стали смеяться над Бесноватым.
—Гляди яко рожи корчит! У-у, дьявол татарский!
Филипп видел по глазам Беса, что тот абсолютно спокоен, но в нем самом закипала ярость.
—Эй, оглох что ли, еродий?!— закричал коротышка, указывая на Завадского саблей.— Он же и стрекало кидай в телегу!
Филипп со злостью вытащил нож, швырнул в телегу, кивнул остальным. Его люди под прицелами стрелецких пищалей тоже побросали свои ружья, сабли и ножи на телеги.
—От подвод вон!— заорал коротышка.
Староверы отступили с поднятыми руками.
—Ты даже не знаешь кто я!— крикнул Завадский рыжебородому.
Тот едва заметно презрительно усмехнулся. Коротышку же видимо рассердило, что Филипп словно не замечает его. Он подскочил, ткнул саблей Завадскому в шею.
—Мотыло ты подзаборное, во-ся кто ты, говно собачье,— «пояснил» он,— уразумел?
Филипп сердито посмотрел на коротышку и, заметив краем глаза, что рыжебородый спокойно развернулся и ускакал, отступил.
Стрельцы забрали все их подводы, оружие и уехали по дороге в сторону острога.
Братья собрались вокруг Завадского.
—Еже овые были?— обескураженно чесал голову Данила.— По однорядкам да чинам не больно похожи на разбойников.
—Не знаю,— ответил Филипп, исподлобья глядя на лес, из которого они выехали.
Столько верст позади, столько дней, испытаний, и отдать все какой-то швали!
—А ты годе, брат, удумал, припрятать мяхку рухлядь,— одобрил Антон,— яко дознался?
Ноздри Филиппа все еще расширялись.
—Не понравилась мне та странная возня на посту.
—Инда не зря видать… Недалече, гляди-ка, едут — убо к острогу везут не таясь.
—Гнилое место зде, братья,— мрачно сказал Бартоломей, щурясь на острог.
—Не плюскай!
—Помяни мое слово.
Тем временем из лесу выехали Аким и Савка — каждый управлял пустой телегой. Увидев безоружных и бестележных братьев своих, лица их вытянулись от удивления.
Пока все обменивались рассказами Филипп думал, присев на кочку, а потом подошел к братьям. По лицам их видно было, что ждут они уже от него каких-то решений.
—Едем в посад,— объявил он,— а там мы с Акимом и Антоном сходим в острог. Потолкуем с воеводой.
* * *
Частокол стен Нерчинского острога был невысоким, а вот дозорные башни повыше даже чем в Томске — видимо из-за крутого рельефа вокруг — сплошь горки, холмы, увалы да изломы.
Завадский, Аким и Антон миновали угол острога и пешком вместе с худым обозом на котором везли уток и рыбу, вошли в острог через главные ворота. Тут же вышли на них суровые караульные казаки.
Аким, любивший и умевший важничать, не дожидаясь вопросов помпезно объявил:
—Начальник томского казенного каравана с посланием от томского воеводы!
—Почто пеши, начальник?— охладил его пыл один из казаков с подбитым глазом.
—Еже тебе за дело!— рассердился Аким.— Лошади наши в посаде с караваном!
Завадский протянул старшему казаку бумагу.
—Пускай отведут нас к воеводе.
Казак оглядел богато одетого Филиппа, опустил глаза на бумагу.
—Нету воеводы,— сообщил он возвращая бумагу.
