—Знаю я этот неуверенный тон.
—Ничего ты не знаешь.
—Тебя опять обвесили новыми обязанностями и облапошили.
—Я же сказал все будет нормально, все идет по плану, да мелкие шероховатости, как всегда, это бывает в жизни, но я все решил, на следующей неделе у меня будут все документы, и мы пойдем в банк. Послушай, что с…
—Позвони отцу.— Перебила она.
—Зачем?
—Что значит зачем?! Она его внучка!
—Слушай, успокойся, пожалуйста. Ты знаешь, какой сегодня день.
—Вот именно! Какой сегодня день!
Завадский протиснулся мимо жены в комнату. Опасения его подтвердились. Маленький стол тесно заставлен недорогими нетронутыми угощениями. Вокруг стола впритык стояли стулья с шариками, на которых никто не сидел. Горело бра на стене, освещая бумажную гирлянду с печальной надписью: «С днем рождения».
—Никто не пришел.— Сказала Татьяна, доставая сигарету.
—Но у нее же полно друзей!
—Полно, но никто не хочет приходить на день рождения к инвалиду.
Завадский сердито посмотрел на жену и направился в комнату к Виктории.
Дочь лежала на кровати перед маленьким телевизором. Ее похоже ни капли не волновало, что экран располагался к ней под углом девяносто градусов. На хорошую антенну не было денег, поэтому кусок сыра, разговаривающий с кальмаром двигались скачками словно инопланетянин из старого советского мультфильма «Контакт». Завадский невольно нахмурился, когда взгляд упал на инвалидное кресло у окна.
У ног Виктории лежал нераспечатанный набор для фокусов.
—Извини, котенок, это от нас с мамой.
Дочь не взглянула на него. Он присел на стул у изголовья ее кровати.
—Не помню говорил я тебе или нет, но настоящие друзья как правило появляются в старшей школе, когда люди уже более-менее начинают разбираться что к чему. А у многих выдающихся людей их и вовсе не было. По этой же причине, кстати.
Завадского раздражало инвалидное кресло. Ему тут совсем не место. Совершенно чуждый лишний элемент в их маленькой некогда уютной обители. Как неразорвавшаяся бомба, в которой что-то тикает.
—Не хочу быть выдающейся,— сказала Виктория, продолжая смотреть в повернутый экран.
Наверху орал пьяный сосед — у них всегда было много гостей и праздник каждый день. Еще несколько месяцев назад, они думали, что съедут отсюда, но теперь…
—Завтра пойдем гулять.
—Не хочу гулять в этом…
—Пойдем в парк. Тот дальний, что тебе понравился, за рекой… А на следующих выходных вы с мамой поедете в Москву.
Виктория задрала голову и впервые посмотрела на него — тем очаровательным взглядом, когда кто-нибудь симпатичный смотрит на что-то вблизи, скашивая радужки к переносице.
—Правда?
Завадский обратил внимание, что ее лицо не было заплаканным и испытал что-то вроде отцовской гордости. Его младшие брат и сестра были жуткими плаксами.
—Правда, а через пару недель я к вам приеду, и мы пойдем в парк аттракционов, как раз будет уже тепло, а потом мы вернемся, возьмем велосипед и поедем в деревню, я научу тебя кататься. В деревне ведь у тебя тоже есть друзья?
—Я с ними переписываюсь.
—Ну вот видишь.— Он наклонился ней и прошептал,— потерпи немного, хорошо?
—Ла-а-адно, старик.
—Я не старик, я дракон.
—Нет. Дракон это я.— Сказала Виктория.
—Хочешь торт?
—А ты?
—Пошли они к черту. Мы сами все съедим.— Улыбнулся Завадский и чмокнул дочь в нос.
В начале одиннадцатого, не без труда отбившись от вопросов жены он отправился забирать «документы». Поздняя прогулка помогла унять легкий мандраж. Он утешал себя тем, что дело плевое — забрать папку в кафе «Шаурмяу» у какого-то хмыря из строительной конторы и отвезти ее на юго-запад преподавателю истории первобытного общества Лопатину. Он уже звонил ему сегодня, уточнял нехитрые детали.
Узнав, что в этом деле замешан Лопатин, Завадский обрадовался, хотя в обычной жизни терпеть его не мог, потому что этого сизолицего алкоголика с дряблыми щеками то и дело приходилось подменять. По понедельникам у Лопатина дрожали руки и на любые попытки предъявить ему претензии, он обреченно морщился и говорил сиплым жалостливым голосом: «слушай, давай завтра». В ВУЗе Лопатина можно было увидеть редко и только рано утром, как правило куда-то спешно уходящим. Иногда, казалось, что он вообще не работает преподавателем, а просто числится в штате. Зато частенько Лопатина можно было встретить в коридорах ректората. Сейчас роль Лопатина в финансовой жизни руководства ВУЗа была Завадскому примерно ясна и его участие в предстоящем «деле» успокаивало. Этот сиплый алкаш теперь представлялся опытным старшим товарищем в полных опасностей джунглях.
Конечно, Завадский не питал иллюзий относительно происходящего, но участие Лопатина говорило, что система более-менее стабильна, круговая порука работает, и Завадскому не грозит утонуть в опасном океане, если он всего-то пройдет немного вдоль прибрежной кромки. Лопатин вон в нем по грудь барахтается в нетрезвом виде и ничего. Да его даже и участником не назовешь — в том, юридическом смысле. Ну что он реально с этого поимеет, кроме шанса на спасение дочери, которое оплатит из своего же кармана? Он даже в папку заглядывать не станет — бросит ее в заранее прихваченный полиэтиленовый пакет из магазина игрушек. В целях экономии Завадский выбрал маршрут, чтобы можно было обойтись поездкой на одном трамвае. Большую часть пути он шел пешком, уверенно срезая углы кварталов через дворы — родной город он знал как свои пять пальцев.
Дойдя до улицы Космонавтов, он замедлил шаг и посмотрел издали на кафешку. Первая мысль — неудачное место встречи. И очень удачное, если бы все это было кем-то срежиссировано. Кафе располагалось на первом этаже новостройки, окнами к пустынному переулку, примыкавшему к небольшому заросшему оврагу, который начали частично расчищать для очередной новостройки. Вокруг тихо, много припаркованных машин, окна кафешки огромные и интерьер как на ладони. Завадский подошел ближе, заглянул в окна. Какое-то странное, незнакомое прежде звериное чутье уверенно говорило ему, что входить туда не стоит. Но что же делать? Развернуться и идти домой, а утром сказать Виктории, что она не поедет ни в какую Москву? Или может ограбить банкомат? Нет, наверное, самый простой вариант — сделать то, зачем он сюда пришел.
Глава 3
До встречи оставалось еще десять минут и Завадский, несмотря на мандраж заставил себя медленно пройтись вдоль оврага по тротуару за рядом припаркованных машин. Проходя мимо окон, он краем глаза оценил посетителей. Всего трое — мужчина и женщина за стойкой сидят к нему спиной и мужик в синей куртке у окна, глядящий куда-то в стол — видимо на экран смартфона. Должно быть тот хмырь и есть. Именно такие сбитые, средних лет мужики по мнению Завадского и работали в строительных конторах на высоких должностях. Маловато людей для пятничного вечера, впрочем, это ведь не пивная. В припаркованной «девятке» на темной стороне переулка двигались тени. Может, просто подростки, а может… Нет, это все решительно не нравилось Завадскому. Но ведь дело до обидного простое. Он остановился, и чтобы не привлекать к себе внимание, закурил.
