—Зде затаились чужеяды!
—Из-за них вся недолга!
—Приступом берут чертей, а мы воюй за них!
—Имай их братцы!
Антон схватил ружье, Бес — лук.
—Еже голосите, яко бабы! Не ведаете десны, а туда же! Провотор сказал покамест их не выдавать.
—Ты на чьей стороне, братец?!
—Плюнуть и растоптать! Не нравится — ступай к Провотору, а смуты не наводи!
Шаги и крики стали отдалятся. Братья опустили оружие.
Филипп посмотрел в их лица и решительно кивнул.
Каждый знал, что делать.
Антон с Бесом забрались на остатки крыши и разбросали по ней полотнища шара. Бунтовщики, завидя их с мостов, стали кричать:
—Конка! Гляди еже разбойники удумали!— раздалось сверху.
—Эй! Вы чаво деяните?
—Крышу латаем!— отозвался Антон.
—Зело студено!— подтвердил Бес.
—Да вы мастаки! Покров тряпьем мастырят! Вы отнюду такие? Из тундровых болот?!
На мостках захохотали.
Филипп тем временем привязывал канаты к деревянным стойкам амбара, для удержания шара, когда он наполнится горячим воздухом, досадуя при этом, что не поручил это дело Антону, который как опытный охотник всяко лучше него знает, как вязать надежные узлы. Тишка трамбовал топливо.
Когда Филипп привязывал последний четвертый канат, острог оглушил дикий ор, раздавшийся со стороны приказчицких хором. Завадский безошибочно уловил разрушительную энергию толпы и задрал голову. Антон и Бес наверху тоже замерли, как коты, поворотив лица в одну сторону.
—Идут!— сказал Бес и сиганул с крыши прямо на пол. Антон тоже спешно спускался.
—Тишка, жги на полную! Все в корзину!
Тишка надувая щеки что было сил дул на дрова с опилками, но огонь еле теплился. Бес стал ему помогать.
Амбар тем временем окружили, в ворота колотили, громыхал непривычно бодрый голос Провотора (сдался-таки сукин сын, подумал Филипп):
—Отворяй, Филипп, по-хорошему. Сам боло сказывал — Господь посылает нам испытания, стало быть — твое время настало.
—Обожди, Провоторка!— кричал в ответ Филипп, принимая от Антона короткий палаш, который был припрятан в амбаре среди небольшого арсенала.— Дай нам промеж собой попрощаться.
Ор на улице сменился гулом.
Тишка сыпанул что-то в дрова и огонь вспыхнул добрым пламенем. Над головами раздалось мощное шевеление. Пламя било прямо в открытое горнило, щедро наполняя его горячим воздухом. Корзина приподнялась на полметра, закачалась. Все ощутили мощную тягу. Антон и Бес заревели от восхищения.
—Глядите, братцы!— дико заорал кто-то наверху.— Еже онам в выспри лезет! Ползет чудище по крыше!
Ворота сотрясались от ударов.
—Рубите!
Вылетела права скоба, они уже видели через щель красные от огня бородатые лица. В ответ им дышал огонь в амбаре. Филипп почувствовал, что начал задыхаться.
Филипп, Антон и Бес обрубили канаты со своих углов, а Тишка промахнулся, да еще и обронил свой палаш.
Корзина пошла боком вверх, уперлась в перекладину. Послышался деревянный треск, но корзина удержалась.
Антон протянул ему свой палаш, но корзину снова тряхнуло и оружие упало в ту самую минуту, когда бунтовщики выбили наконец ворота. Перед ними предстала странная картина — большой, пышущий огнем короб, который как будто пытается упасть вверх, но ему мешает один привязанный канат.
Толпа замерла на мгновение в изумлении. Филипп поглядел в глаза Провотора и увидел первобытный страх, смешанный с животной яростью.
В этот момент Бес закричал и метнул свой топорик прямо над головой Тишки в канат над узлом, после чего корзина со скоростью японского лифта «Тошиба Элеватор» унеслась вверх.
* * *
Стремительно мелькнули перед ними мосты, освещенные факелами, церковь, избы, дозорные башни, амбар без крыши в окружении черной массы людской толпы.
—Матерь Божья!— послышались крики.
Филипп успел заметить, что многие опустились на колени и сняли шапки, затем частокол стен ставшего вдруг маленьким Итанцинского острога и сразу за ним — такие же черные людские толпы у стен, за рекой, на горе и за мостом. Там жгли костры в отдалении, на опушке, маячили конские головы, некоторые люди пытались бежать за шаром, как дети, указывая на него руками, но его быстро поглотила тьма, оставив только вспышки «огненного дыхания».
С высоты вся эта осада и порожденные ею проблемы, казались какими-то игрушечными — битвой нелепых человечков.
Бес и Антон кричали от восторга, Тишка улыбался, Филипп же только что вспомнил, что понятия не имеет как управлять этой штукой и можно ли ей вообще управлять.
Они просто поднимались вверх и на высоте примерно триста метров воздушный поток плавно понес шар за горы.
Мир, увиденный с такого ракурса заворожил братьев, будто позабывших, что они все еще в опасности. Под ними проплывали реки и озера, наполненные звездами, заснеженные леса и горы. Вдали за грядой, на них как на равных смотрела Луна.
Тишка подбросил последние дрова и сыпанул своей белой дряни, воздушный шар отозвался трепыханием, и закачался на ветру. Филипп заметил небольшую дырку на льняной ткани — значит кто-то успел выстрелить.
Минут через пять шар стал медленно терять высоту, хотя костер еще не ослабел — вероятно, ткань разошлась где-то на стыке, и выпускала воздух. Они держали курс к горной гряде. Одна из невысоких гор будто выступила вперед, и Филипп понял, что они ее не проскочат. Они летели на пологий склон, поросший елками. Мелькнула заснеженная прогалина, но они миновали ее, оказавшись выше, чем представлялось. Перед ними проплыла верхушка высоченной сосны, через несколько секунд корзина ударилась о склон, рассыпались недогоревшие дрова, корзина поехала вниз, но шар зацепился за ели, мягко останавливая корзину, из которой выбрались Филипп, Антон и Тишка, а Бес только спускался к ним — он выпрыгнул раньше — при приземлении.
* * *
—Ты это видел?— спросил Голохватов у Рогаткина, который с растерянным видом опустился на пень.
Коротышка с трудом оторвал взгляд от исчезающего высоко в небе огонька и поглядел на старшего товарища.
—Это ведь он?
—Еже мы скажем Безхвостьеву?
—Что он улетел на шаре?
Голохватов посмотрел на Рогаткина как на идиота и молча ушел, а Коротышка еще долго глядел перед собой и хлопал глазами, чего за ним никогда прежде не водилось.
Глава 52
Ушей коснулся далекий, едва различимый крик неясыти. Антон поднял от рук измятое лицо, поглядел сонно на красные угли костра и пополз к крутому склону, густо поросшему елями. Глянув со внушительной высоты на безлюдные горы и долины, он разразился замысловатой певчей трелью. Крик неясыти раздавшийся в ответ зазвучал как будто ближе. Антон еще раз «ответил» птичьей трелью и пополз обратно.
