Филипп тихо выругался.
—Надо срочно сваливать.— Сказал он.
Бес ухватился за края дыры, поднялся повыше, огляделся.
—Ворота настежь,— сообщил он.
—Выбраться сумеем?
Бес скептически поглядел на лица внизу и покачал головой.
—Попробуем. Антон, выкопай мешок!
Антон схватил лопату с завидной скоростью стал копать.
Бес между тем вел наблюдение. Приказчика Итанцинского острога и дьяка казнили первыми. Их не вешали, а раздели догола, зачитали народный «приговор» и отрубили головы, следом топоры заработали активнее — казнили пару каких-то подъячих, рындарей. Филиппу больше всего было жаль старшего лакея Степана — он не противился, не кричал, а покорно исполнял волю бунтовщиков — вставал куда велено, склонял голову как скажут, но и его не пощадили — златовласая голова покатилась с эшафота на снег в толпу, под одобрительные крики.
Филипп ощущал волны адреналинового жара.
После казней на эшафот вышел освобожденный «Тарзан» и объявил, что враги народные получили по заслугам и в Итанцинске теперь будет править какой-то круг.
Антон выкопал ящик, из которого извлек кожаный мешок.
—Готово, брат,— Антон бросил мешок Филиппу.
Завадский глубоко вздохнул и положил руки на брус.
—Будут спрашивать — говорите мы работные люди из Иркутска, отвезенные насильно в Селенгинск.
—Обожди, Филипп!— крикнул сверху Бес.
—Чего?
—Ворота закрывают!
—Черт!
—Это еще не все, брат. Они сюда идут…
* * *
Крепкие ворота амбара тряслись от стуков.
Филипп поглядел на братьев. Не было сомнений — все также безоговорочно верят они в него.
—Открывайте,— сказал Филипп спокойным голосом.
Антон и Бес сняли брус. Ворота тут же распахнулись и вместе с морозом на них хлынула разгоряченная толпа. Лишь один человек сумел ее остановить.
Длинноволосый «Тарзан» поднял руки. Кто-то присвистнул, увидев обилие дорогих товаров.
—Обождите, братцы! Эти люди неместные.
—Давеча были они в хоромах собаки Шеховцова!— крикнул кто-то.
—Ну-ка живо сказывайте кто вы такие!— изрек вожак.
Филипп кивнул Антону и тот извлек уже не раз выручавшую бумагу.
—Я купец Енисейского уезда Филипп Завадский, вожу по наказанию воеводы Енисейского разряда казенный товар в Цинскую империю.— Сказал Завадский, пока Антон передавал вожаку бумагу.
Тот повертел фигуру перед собой, и Филипп понял, что он неграмотен — стало быть «кузнечий сын».
—Архипка!— крикнул он.
Из толпы выбрался ярыжка с подбитым глазом — тот самый, который записывал их имена при въезде и словно не видев эту бумагу прежде прочитал.
—Сый верно говорит он, Провотор. В фигуре писано, еже он казенный гость Енисейского разряда с волею торговати казенным товаром в Сибири, Маньчжурии и Цинской империи. Да печать стоит и правлено дланью собственноручной князем Михаилом Игнатьевичем Андреевым, воеводой Енисейского разряда.
—Енисейского?— нахмурился длинноволосый Провотор. Борода у него была густая, фигура богатырская, и видимо больше за внешний вид чем за ум, выбран он был вожаком.
—На плаху их, братцы!
—Тихо!— гаркнул вожак.— Мы чай не разбойники, хочь, чужак и купец, да еже с того, у нас люд торговый единаче имеется и к Енисейскому разряду брани у нас нет.
—А что за черт при нем язык кажет!— крикнул кто-то.
—Это хворь,— сказал Завадский,— во младенчестве его волк утащил.
Тотчас усмешки сменились сочувствием.
—Послушай,— обратился Филипп к вожаку,— вы можете убить нас и забрать все это добро, но я знаю, что вы не дураки, не затем вы стали хозяевами на своей земле, чтобы враждовать с иными уездами. Я всего лишь наемный купец, и товар этот не мой, а казенный. Слух дойдет до Енисейска и тогда точно посчитают вас разбойниками, а не борцами с угнетателями. Нужно ли вам это?
Провотор задумался и в этот момент кто-то истошно закричал за его спиной.
—Идут! Идут! Отряды, братья! Войско!
—Сидите покамест тут. Позлежде потолкуем.— Приказал Провотор.— Гаврилка, поставь часовых, купца и его людей живо пока не трогайте.
Братья с облегчением вздохнули, когда закрылась за толпой амбарная дверь. Антон и Бес тотчас поставили брус на место.
—Еже онамо за войско, брат?— спросил Антон.
Филипп задумался. Чудовищная догадка только что осенила его и к своему великому сожалению, он оказался прав.
Трехсотенный отряд Рогаткина и Голохватова только что подошел к Итанцинскому острогу.
Глава 50
Отряд заполнил весь левый берег перед мостом через Селенгу. Правая рука Рогаткина — громогласный великан Весьегонов выехал на мост вместе со своими рындами.
—Отворяй ворота́!— громыхнул он, так что с веток ближайших деревьев попадал снег.
—Вы кто такие будетя?— раздалось сверху.
—Розыскной отряд приказчика Голохватова!
Этой фразы обычно бывало достаточно, чтобы ворота любого острога в Енисейском разряде открывались сию же минуту, но теперь возникла какая-то странная пауза — на башне тихо переговаривались и даже посмеивались, что не понравилось стоявшему во тьме Рогаткину.
Наконец, минуты через две с башни вальяжно раздалось:
—Таких не ведаем! Ступайте по добру!
Рогаткин переглянулся с Голохватовым, и выскочил из тьмы на своем крепком конике.
—Я те дам, сучий потрох, не ведаем! А ну отворяй, скотина!
На башне раздался смех.
—Гляди-ка, братцы, якая вша скачет!
Рогаткин решительно не понимал, что происходит. Караульные не могут так дерзко общаться с пятидесятником, тем более из наемного отряда самого Строганова — хозяина Урала и Сибири, о чем известно должно быть тут каждой собаке.
Тем временем укрытый во тьме Голохватов подал голос.
—Кто среди вас старший?
—А нет у нас боло старших.
—Яко-то нет, идеже приказчик ваш Шеховцов?
—Приказал долго жить.— Ответили со смехом.
Рогаткин дернулся было по привычке к палашу, а Голохватов, который все уже понял, спросил елейно:
—Сице с кем же потолковать топерва мочно?
—Еже бо толковати?— раздалось уверенно сверху и по притихшему гулу и смешкам, Голохватов понял, что, наконец, услышал голос старшего.
—У вас в остроге должен ныне бысти Филипп Завадский, сый великий тать и разбойник, выдающий себя за Енисейского купца.
