Мангустина достала обжигающе горячие формочки из духовки и, вынула из них мадленки, выложила их на две тарелки, скрупулёзно подсчитав и убедившись, что разделила их поровну. Потом взяла одну со своей тарелки и взглянула на Чарли:
–Это печенье обычно едят в одиночестве. Хотя есть такие, кто ничего не стесняется, но… я считаю, что это извращение. В общем… гм… увидимся позже.– Она развернулась и пошла прочь.
Чарли уже начинал привыкать к тому, что она бросает его одного, но в тот вечер ему особенно не хотелось оставаться наедине с самим собой. Но что поделаешь…
Учительская была рядом со столовой, и дверь в неё открылась как бы сама собой, от сквозняка. И тут Чарли вспомнил слова Учителя Лина о том, что кавалерственная дама Чик-Чирик за ними присмотрит. Неужели это правда? Но Чарли слишком устал, чтобы думать об этом, и просто упал в объятия радушного кресла, поставив тарелку с мадленками к себе на колени.
Он откусил первое печенье. Оно было ещё горячим и таяло во рту, Чарли почувствовал себя так, словно окунулся в тёплую ванну с пеной. Но вдруг язык ощутил что-то влажное и солёное. Чарли дотронулся до своей щеки и с удивлением обнаружил, что по ней текут слёзы. Он машинально откусил мадленку ещё раз… И неожиданно разрыдался.
Уплетая одну за другой воздушные мадленки, он снова и снова думал о бабушке: отом, что ради него она пожертвовала всем, что у неё было, о деле её жизни, и о том, что же теперь будет с ним самим, об Учителе Лине, которого взяли под стражу и держат непонятно где, и как теперь ему помочь, неизвестно. Ещё он думал о Джун, которая дулась на него из-за какой-то ерунды, и наконец, он даже вспомнил о том, что по большому счёту уже давно мёртв, хотя чувствует себя живее всех живых. Слёзы лились по его лицу ручьями. Так горько он ещё ни разу в жизни не плакал. А когда на тарелке не осталось больше ни одного печенья – слёзы вдруг высохли.
Чарли обнаружил, что он чувствует себя гораздо лучше: впервый раз в жизни ему не пришлось душить свою боль в кулаке. В первый раз он не подавлял свои чувства, и от этого ему стало очень легко на душе.
В комнате под куполом Мангустина ещё никак не могла успокоиться. Чарли, находясь в учительской, слышал её сдавленные рыдания, став свидетелем этой сцены совсем не по своей воле. Он видел и слышал глазами и ушами Бандита, оставшегося в комнате Мангустины и с удивлением наблюдающего за этой странной для него картиной. Чарли удивился, насколько усилилась его связь со Спутником, но в тот момент это было не так важно. «Давай-ка успокой её»,– подумал он. Кот сопротивлялся: он не любил тесных контактов. «Пожалуйста». В конце концов Бандит подошёл к Мангустине и потёрся о её спину. Она тут же развернулась и прижала кота к себе. Бандит вошёл в роль и замурлыкал так, как будто от этого зависела его жизнь. Через пару минут Мангустина успокоилась и уснула. А Чарли не оставляло забавное чувство: будто он присматривает за ней, пока она спит. «Пожалуйста, останься рядом с ней»,– попросил он Бандита.
Сам он устроился на лестничной площадке этажом ниже, завернувшись в одеяло, которое успел прихватить с собой из дома, когда заходил проведать бабушку. Но в голове у него было слишком много мыслей, и уснуть никак не получалось. В конце концов он выудил из шапки-выручалки книгу о кавалерственнной даме, которую ему отдала хозяйка книжной лавки. Мир магии его не баловал. И если он хочет в нём выжить, ему нужно узнать о магическом мире как можно больше… Чарли открыл книгу на том месте, где остановился накануне.
Итак, разразилась война. Чарли было сложно восстановить цепь событий: не только потому, что много страниц было вырвано именно в этом месте, но ещё и потому, что автор книги, видимо, был уверен, что исторические факты всем известны и разжёвывать их в очередной раз нет нужды.
На уцелевших обрывках страниц постоянно упоминалось имя некоего Хольгера Дробило, которому, судя по всему, каким-то образом удалось перехватить поток магической энергии, из-за чего тот практически пересох, и поэтому магам по всему миру стало очень сложно приводить в действие даже совсем небольшие заклинания.
Чарли понял, что руны были придуманы примерно в то же время и что сначала это была простая детская забава. Но когда стало ясно, что руны можно заполнять некоторым количеством магии, интерес к ним резко возрос и это направление получило очень быстрое развитие.
Тогда маги разделились на два лагеря, и началась война. Кавалерственная дама Чик-Чирик занимала очень активную позицию, но она не воевала, а только призывала обе стороны к миру. Однажды, вернувшись домой, она обнаружила, что всю её семью убили. Дело получило широкую огласку, но враждующих это не успокоило, а даже наоборот – подлило масла в огонь. Все усилия кавалерственной дамы Чик-Чирик оказались напрасны.
Похоронив своих родных на кладбище Маленькой Девчушки, в Тэдеме, она закрылась от всего мира на целых два месяца, и все думали, что она умерла от горя. Но она упорно боролась с тоской. И все эти два месяца усиленно разрабатывала заклинание невиданной ранее силы, благодаря которому позже стала первой в истории Аллегорией. Она принесла в жертву собственную жизнь и с того самого момента стала олицетворять защиту для ни в чём не повинных.
Новость очень быстро облетела оба лагеря, а вместе с ней из уст в уста передавалось и заклинание для призыва Аллегории Защиты ни в чём не повинных. Это очень простое заклинание было под силу даже ребёнку. И как только кавалерственную даму вызывали, она появлялась и защищала тех, кто её призвал, до тех пор, пока не убеждалась, что опасность миновала.
Далее в книге описывались многочисленные появления кавалерственной дамы, но Чарли не смог толком разобраться ни в одном из примеров: вэтих главах не хватало слишком много страниц.
В заключение было сказано, что первая Аллегория не дожила до старости: она погибла сразу после окончания войны. Автор книги намекал на то, что заклинание было не очень хорошо продумано и что она, скорее всего, потратила всю свою жизненную энергию. Её дракониха Агнесса окаменела от горя, а спичечная фабрика на несколько десятилетий превратилась в некоторого рода храм, но потом пришла в запустение.
На какой-то чудом уцелевшей последней странице автор рассказал, что пять столетий спустя, когда история магии насчитывала уже около пятнадцати Аллегорий (среди которых были Аллегории Красоты, Правды и Справедливости), некий Нарцисс Кербенек Всевидящий вывел теорему, согласно которой магическая аура Аллегории Защиты ни в чём не повинных была настолько мощной, что оказывала воздействие на место её погребения. По его словам, это мощное воздействие настолько спутывало магическую сеть, что её невозможно было прочитать, и даже самых опытных членов Академии, экспертов в этой области, это ставило в тупик. А что ещё более странно: это место лишало сил другие Аллегории. Их можно было призвать против их воли, но, оказывшись в этом месте, они теряли свои силы.
Далее, автор рекомендовал всем, кто хочет узнать об этой истории подробнее, «замечательную» книгу под названием «История теоремы Кербенека» савтографом самого автора.
Чарли закрыл книгу и задумался. Получается, что Всадник не может попасть внутрь школы, если только его сюда не призвать? Он почувствовал облегчение, но вместе с тем и тревогу. Как же так получилось, что его школа находится в единственном на земле месте, куда не может попасть Смерть?
