–Акогда же уАнны Альт были отношения со Щеголевым?
–Думаю, уже после войны. Вмолодости она умудрилась Семку Альта подцепить. Он, знаете ли, своеобразный человек, капризный, болезненный, стаким свяжешься, всю жизнь будешь нянчиться. Вот Анна за ним иухаживала. Встречала его после учебы, домой провожала. Потом женила на себе. Но вы же понимаете, какой нормальной девушке такое может понравиться?
–Азачем же она сним связалась?
–Семен был талантливым пианистом, ему прочили большое будущее. Вот Анька истаралась, ив принципе живет себе не тужит, вот только всю жизнь на Модеста посматривает.
–Гм. Ачто же Щеголев?
–Да ничего. Во-первых, она жена его друга, потом, до войны, как яуже говорила, Модест был счастливо женат, аво-вторых, после войны он Лару встретил. Ивообще, не знаю, может, уних ине было ничего,– всомнении подняла глаза клепному потолку Мария Александровна.– Хотя… Аня сСеменом жили уМодеста после эвакуации, их квартиру заняли во время блокады, так что им какое-то время пришлось ждать, пока жилье выделят. Может, уних что ибыло, не знаю. А, впрочем, был один случай, яо нем уже забыла давно…– наморщила лоб, вспоминая, Мария Александровна.– Это было вконце сорок шестого, яспешила домой срепетиции ивстретила на набережной канала Грибоедова Модеста сАнной. Они стояли возле парапета и, как мне показалось впервый момент, целовались, но, когда яподошла ближе, они просто разговаривали, сказали, что ждут Семена. Правда, Анна тогда была какой-то неестественно румяной, да иМодест… он был как-то подозрительно возбужден. Но мне было тогда не до них, ябыстро ушла. Так что, возможно, какие-то отношения между ними все же были.
–Апотом он женился на Ларисе Валентиновне?
–Да, они познакомились под Новый год, всорок шестом. Лара была молоденькой, восторженной, почти красавицей. АМодест уже зрелым человеком, не очень здоровым, сгрузом потерь за плечами,– снова посерьезнев, рассказывала Мария Александровна.– Но знаете, после войны девушкам выбирать не приходилось, почти все Ларины ровесники погибли на фронте, так что ей, можно сказать, повезло. Ктому же, мне кажется, она искренне внего влюбилась.
–Акем работала Лариса Щеголева до замужества?
–Если не ошибаюсь, училась васпирантуре, что-то связанное слитературой,– ссомнением проговорила Мария Александровна.
–ААнна Альт, она работала, унее была какая-то специальность?
–Да, какое-то время после замужества она еще работала вкакой-то лаборатории. Может, вполиклинике?– предположила неуверенно Мария Александровна.– Она не любила говорить оработе, считала ее непрестижной.
–Скажите, авы знали, что уМодеста Щеголева был золотой камертон, принадлежавший прежде самому Чайковскому?
–Золотой камертон? Что-то не припомню,– вновь задумалась Мария Александровна.– Нет, не знала.
Значит, Анна Альт работала влаборатории, ироманчик унее со Щеголевым все же был, радостно потирал ладони Евграф Никанорович, покидая квартиру Марии Бессоновой. Сопрано оказалась бесценным источником информации.
Оставалось еще допросить Гудковского иМинкина.
–Что, скем был роман уМодеста?– нервно сжимая иразжимая ладони, переспросил Исаак Борисович. Евграф Никанорович наведался кМинкину прямо вантракте концерта. Тот, счастливый, возбужденный, вконцертном фраке, сохапкой букетов вруках, легко впорхнул всвою гримерную ирастерянно замер на пороге, заметив сидящего вуглу на стуле Евграфа Никаноровича.
Капитан, приземистый, кряжистый, встаром потертом пиджаке идавно не глаженных брюках, плохо вписывался вокружающую среду. Зеркало вобрамлении ярких ламп, пестрые афиши, напыщенные портреты известных артистов сдарственными подписями, цветы ввазах, вышитая старинная ширма вуглу, кресло срезными подлокотниками возле туалетного столика. Изящный мир искусства. Поэзия. Евграф Никанорович же являл собой яркий образец наискучнейшей прозы. Серой, повседневной, лишенной искры привлекательности.
–Зд-драсте,– пугливо поздоровался Исаак Борисович, неосознанно пятясь кдвери.
–Добрый вечер, товарищ Минкин, заходите,– пригласил музыканта Евграф Никанорович.– Проходите, вам же отдохнуть нужно вантракте. Ая займу вас всего минут на пять, не больше,– пообещал капитан.
Минкин бочком вошел вгримерную, прикрыв за собой дверь.
–Скажите, уМодеста Щеголева был когда-нибудь роман сАнной Альт?
Этот простой вопрос поверг Исаака Борисовича вдлительный ступор.
–Возможно, не сейчас, ав прошлом?– подтолкнул его Евграф Никанорович.
–Понятия не имею. Я, видите ли, не слежу за личной жизнью коллег. Ясам не женат, уменя мама болеет,– пояснил свою позицию скрипач.– Асо Щеголевыми иАльтами явстречаюсь крайне редко, только по большим праздникам или всборных концертах. Уменя мама болеет, ядолжен за ней ухаживать ине могу надолго оставлять ее одну.
–Что-то серьезное? Она увас не ходит?– сочувственно поинтересовался Евграф Никанорович.
–Нет, отчего же?– неожиданно обиделся Минкин.– Ходит, разумеется. Идаже выходит на прогулки.
–Ачто же унее тогда?
–Просто слабое здоровье. Сердце, давление, слабость, ей требуются повышенная забота ивнимание,– свызовом ответил Минкин, иЕвграф Никанорович взглянул на него сжалостью.
–Значит, овзаимоотношениях Модеста Щеголева сженщинами вам ничего не известно?
–Нет. Яне старая сплетница,– гордо дернул тощей шеей скрипач.
Старая сплетница, сообразил Евграф Никанорович ипоспешил проститься.
Исаак Минкин проживал сматерью внебольшом флигеле во втором дворе старого доходного дома. Дворик был маленький, сдровяными сараями ишаткой деревянной лестницей на второй этаж.
–Вам кого?– раздался из-за обитой старыми ватниками двери высокий надменный голос.
–Минкины здесь проживают?
–Здесь. Представьтесь пожалуйста,– не торопилась открывать дверь хозяйка.
–Уголовный розыск, капитан Рюмин,– громко ичетко сказал Евграф Никанорович, так что эхо во дворе повторило его слова, агде-то хлопнула форточка.
Дверь мгновенно отворилась.
–Обоже, что за манера так громко кричать! Япрекрасно вас слышу!– укоризненно прошептала полненькая цветущая гражданка неопределенных лет, втаскивая Евграфа Никаноровича вполумрак прихожей.
–Розалия Карповна Минкина,– представилась она строго, щелкая выключателем.
Маленькую прихожую залило бледным желтым светом.
–Итак, что вам угодно?– поджав ярко накрашенные губы, спросила хозяйка.
–Ярасследую смерть Модеста Щеголева.
–Ичто же вы хотите от меня?
–Помощи, разумеется,– мягко пояснил Евграф Никанорович.
–Ах, вот оно что. Но я, признаться, не совсем понимаю… Я, конечно, была знакома. Но все же… Давайте пройдем вкомнату,– спохватилась Розалия Карповна.
