–Акому он прежде завещал авторские права?
–Сыну.
Вот оно! Александр Юрьевич едва удержался, чтобы не воскликнуть вслух.
Итак, вырисовывается «любовь синтересом». Даниил Ившин– единственный наследник великого музыканта. Не только денег, но и, самое главное, авторских прав на произведения отца. Ивдруг водночасье он перестает быть единственным чадом инаследником, появляется ушлая девица, ктому же беременная, иИвшин-старший тут же переписывает все свои богатства на еще нерожденного наследника. Вот это удар.
От такого можно сорваться. Да, но Даниила Ившина не было встране вмомент убийства. Сдомработницей уних плохие отношения, да ине стала бы она подставляться ради чужих интересов, ак тому же Сладкова настаивала, что оее отношениях сИвшиным никто не знал. Ни сын, ни домработница, ни отец. Ившин собирался поговорить сродственниками по приезде вПетербург. Стоп, ас какими родственниками? Унего вПетербурге только отец. Сын приехал вПитер только из-за убийства, атак Ившин-старший собирался познакомить его сбудущей женой вАмерике.
Итут память услужливо подсунула Александру Юрьевичу образ милой интеллигентной женщины спечальными серыми глазами. Ссамого начала расследования они легкомысленно игнорировали бывшую жену Ившина. Анна Алексеевна словно бледная тень прошла по краю ирастворилась. Такая милая, добрая, сочувствующая, все понимающая. Уних смужем сохранились теплые дружеские отношения. Никакого конфликта интересов, полное взаимопонимание, он ее даже на свой первый концерт пригласил, апотом за кулисы! Они очем-то говорили за кулисами. Очем? Да оего личных делах. Он наверняка рассказал своей бывшей жене опредстоящем браке ио ребенке, авозможно, поделился сней своими планами на будущее. Ведь они сженой были лучшими друзьями.
Александру Юрьевичу даже подумалось отом, что он знает, где Анна Ившина достала таллий. Ихотя доказательств ее вины уследствия не было никаких, теперь он был твердо уверен, что убийцу они вычислили.
Обыск на даче Ившиных помог им без труда отыскать всарае старую, завернутую вполиэтилен банку сядом. Апри обыске вквартире Анны Алексеевны отыскались шляпа-панама, просторный плащ итуфли на невысоком каблуке, точно такие, какие капитан рассмотрел на видеозаписи из подъезда Ившина.
–Знаете, явсю жизнь его ждала,– сидя вкабинете капитана, рассказывала Анна Алексеевна, она как-то удивительно быстро сдалась под давлением следователя, даже не настаивала на приглашении адвоката итеперь без всякого стеснения истраха изливала душу.– Явсю жизнь любила только своего мужа. Ждала илюбила, явсегда была уверена, что Павел вернется, потому что мы были созданы друг для друга,– скривоватой улыбкой рассказывала Анна Алексеевна.– Когда он женился на Эме, яподумала, ошибка, временное помешательство, пройдет. Да иДаниил говорил, что отец сновой женой разные люди. Живут как чужие. Мне было неприятно, но не более того. Аза несколько дней до своего приезда вПетербург Павел позвонил мне возбужденный, веселый, какой-то взбудораженный, сказал, что мы обязательно должны сним встретиться, ему надо со мной поговорить. Просил прийти на первый же концерт.
Ия сразу же поняла, вот оно. Павел возвращается. Яеле дождалась окончания концерта, прошла за кулисы, там, как всегда, крутилось много народу, ясидела как на иголках, вновом платье, благоухая его любимыми духами. Ивот наконец мы остались одни, яс замиранием сердца ждала, что он скажет.
ИПавел со сверкающими как усумасшедшего глазами, захлебываясь от восторга, рассказал мне, что влюбился вкакую-то малолетку чуть старше Даниила. Что она беременна, что уних скоро будет ребенок. Что он нас обязательно познакомит, что она скоро приедет вПетербург, что он познакомит ее сотцом. Он что-то говорил, говорил, ая сидела идумала, что это конец. Мой конец. Что эта девица не последняя, что будут другие возлюбленные, возможно, еще моложе, ичто ко мне он уже никогда не вернется, что унего совсем другая жизнь, другие мечты, другие цели, он перевернул страницу! Он перевернул ее вместе со мной, вот так легко ипросто!– со злым огоньком вглазах воскликнула Анна Алексеевна.– Азнаете, что меня больше всего задело? Рассказывая об этой девице, он сказал: «Она такая юная, светлая, такая чистая исияющая, какой была когда-то ты». Вы представляете?– Анна Алексеевна рассмеялась жестким, неприятным смехом.– Апотом, потом он стал рассказывать освоих планах на будущее, поделился своими мечтами.
«Ты представляешь, уменя родится сын, наследник, япередам ему все!– восклицал он, размахивая руками.– Язавещаю ему музыку, он станет моим продолжением, япередам ему камертон. Уменя будет наследник! Сын!» АДаниил, он кто? Он чужой, он что, уже не нужен, недостоин? Каждым своим словом Павел словно вычеркивал из своей жизни нашего сына. Словно стирал его из своей жизни как ластиком. Даня уже не был ни наследником, ни продолжателем. Никем!– сгоречью иненавистью восклицала Анна Алексеевна.– Он уже был неинтересен Павлу. Даниил никогда не занимался музыкой. Павел на этом не настаивал, он был так поглощен собственным творчеством, своей музыкой, что не нуждался ни впродолжателях династии, ни вприемнике. Он как должное воспринимал расхожую мысль, что на детях гениев природа отдыхает. Яже вглубине души радовалась, что он позволил мальчику идти своим путем. И, казалось, всех это устраивает. Но когда Павел свосторженным лицом заговорил о«наследнике», обудущем великом музыканте, которому он передаст золотой камертон, аон был для Павла всем, Даня даже считал, что он отцу дороже семьи. Так вот когда Павел вывалил все это, мне страстно захотелось задушить его тут же собственными руками. Оденьгах ятогда не думала, да он мне ни очем таком ине говорил, это от вас яузнала оновом завещании. Но мне хватило итого, что он сказал. Ячувствовала, как наполняюсь ненавистью,– снеизжитой обидой рассказывала Анна Алексеевна.– Аон все говорил, говорил, не замечая моей реакции, да что там, он даже меня не замечал.
Вы знаете,– подняла на капитана глаза после минутной задумчивости Анна Алексеевна.– Все наши знакомые считают, что это явиновата внашем сПавлом разводе. Вы же знаете, из-за чего мы разошлись?– Капитан кивнул.– Так вот, все уверены, что Павел сожалел ослучившемся, хотел вернуться, сохранить семью, упрашивал меня, хотел помириться. Умолял меня не уходить. Так вот, все это ложь, которую придумала ясама, чтобы не было так больно иунизительно.
Он ни очем меня не умолял. Да, он сожалел об этой некрасивой истории, он вышвырнул из оркестра эту наглую девицу, да, он просил уменя прощения, говорил, что виноват, но не сказал главного– что любит меня, что хочет по-прежнему быть со мной. Он почти сразу смирился снашим разводом.
Тогда взапале яне смогла во всем разобраться. Яи сама не понимала, как ипочему мы разошлись, апотом сообразила. Вглубине души он хотел свободы, ион ее получил. Тогда ярешила, что это временное, что мы просто устали друг от друга, ведь унего не было другой женщины, он просто ушел, погрузился втворчество, успех поглотил его. Ия решила, что со временем он успокоится, наестся свободой ивернется кнам, ведь мы так любили друг друга, так дружно жили, мечтали об общем будущем. Ядо последнего верила вего возвращение.
Икогда он просил меня прийти кнему на концерт, сказал, что ему нужно омногом со мной поговорить… Вобщем, яошиблась. Самым роковым образом. Лучше бы яникогда ни на что не надеялась. Возможно, все мы от этого были бы только счастливее.– По щекам Анна Алексеевны беззвучно текли слезы, прокладывая блестящие дорожки, но она их не замечала.– Когда мы развелись, мне было только тридцать шесть, моя жизнь была всамом расцвете. Уменя было все: семья, любящий муж, ребенок, дом полная чаша, впереди супруга ждал еще больший успех, жизнь казалась сказкой, ивдруг все рухнуло. Нет, Павел не бросил нас. Он нам помогал, заботился онас, мы остались хорошими друзьями, регулярно встречались, иногда вместе отдыхали, приезжали кнему вгости, мы были почти семьей, почти. Ия ждала инадеялась, что вот-вот мы снова будем вместе по-настоящему. Ина что япотратила следующие, лучшие десять лет своей жизни?
