Они свернули вочередную улочку, застроенную старыми домами, окруженными деревянными невысокими заборами. Александр Юрьевич смотрел по сторонам, ичто-то тревожное, щемящее просыпалось вего сердце. Зеленый деревянный забор, пожелтевший куст бузины уколодца, старая береза сдвумя макушками, арядом выкрашенная бордовой краской, уже облупившаяся жестяная крыша дома. Старенькая покосившаяся веранда, смелким немодным остеклением ромбиком, уверанды ушедшая вземлю скамья, выцветшие занавески на окнах.
–Ачья это дача?– внезапно охрипшим голосом спросил капитан, не имея сил оторвать взгляд от дома.
–Аэто вот она иесть, дача, на которой убитый молодой человек проживал. Вот только фамилию его никак вспомнить не могу. Вголове вертится. Ане вспомнить.
–Дмитриев?– спросил капитан.– Максим Дмитриев?
–Точно!– обрадовался бывший участковый.– Авы откуда знаете, тоже про это дело слыхали?
Александр Юрьевич ничего не ответил, помешал ком вгорле.
Дом выглядел нежилым, ив то же время он был совсем такой, как вдетстве.
–Вроде молоды вы, чтобы про это дело слышать,– продолжал свою мысль Николай Степанович.
Икапитан, сглотнув застрявший вгорле ком, смог наконец ответить.
–Дмитриев был другом нашей семьи, мы сматерью кнему часто вгости на дачу приезжали, ятогда еще маленький был. Язайду на территорию,– толкая покосившуюся калитку, предупредил участкового капитан Гончаров, итот, молча кивнув, тактично остался стоять на дороге, поглядывая снапускным интересом на соседние участки.
Ав доме дяди Максима ничего не изменилось. На участке точно. Истарый дровяной сарай на месте, икрюк для гамака на березе, идаже занавески на окнах, кажется, те же, положив руку на стену дома возле окна, вспоминал Александр Юрьевич. Вэтой комнате они смамой ночевали, когда приезжали на дачу. Саша любил по утрам, едва проснувшись, подбежать кокну, открыть форточку ивдохнуть невероятно вкусный, свежий, какой-то сказочно густой воздух, азимой колючий ивкусный, как мороженное, аосенью пахло яблоками идождем, вот как сейчас. Вгороде такого вкусного воздуха никогда не бывало. Аеще на участке жил дятел, вон на той сосне, истучал весь день весело изадорно, азимой наметало сугробов под самые окна, издорово было валяться вчистом пушистом снегу, имама была веселая, иглаза унее сверкали, иони втроем сдядей Максимом имамой валялись вснегу, кидались снежками идаже елку на Новый год нарядили прямо на улице. Где же она? Неужели вот эта здоровая? Вот время-то идет.
Это был самый счастливый Новый год вСашкином детстве, апотом все пошло хуже некуда. Сперва какой-то хулиган напал на маму, иона попала вбольницу стяжелой травмой, едва выкарабкалась. Сашка месяц по ночам от страха плакал, апотом, когда мама пошла на поправку, убили дядю Максима, имама снова едва не слегла. После этого всего уних лет пять вдоме не было настоящих веселых праздников, амама так замуж больше не вышла истала какой-то потухшей. Это он уже сейчас взрослый стал, все понимает, атогда, вдетстве, только чувствовал иочень за нее переживал, болел, можно сказать, душой.
Вот как эта дача их жизнь перевернула. Да он, можно сказать, ив сыщики пошел только потому, что убийство дяди Максима тогда не раскрыли иубийцу не нашли. Сашка его очень любил, мечтал, чтобы они смамой поженились идядя Максим ему отцом стал. Да-а. Аведь дядя Максим, когда погиб, совсем молодым был, мальчишка. Не старше Никиты сАртемом, аему тогда казался таким взрослым-взрослым. Жалко парня, хороший был, добрый, талантливый очень. Иродителей его жаль, одни остались на старости лет. Мама пыталась им помогать, да они ее не приняли, может, всмерти Максима винили? Хотя при чем здесь она? Все дело было вдаче. Он сам слышал много лет назад изапомнил, как на похоронах какие-то тетки говорили, что это все дача проклятая. Что несколько раз на нее воры залезть пытались, на маму его напали, уМаксима сильнейшее отравление было, апотом вот еще иубили. Что продавать дом надо. Но Дмитриевы дом почему-то не продали, аоставили, может, как память осыне, Максим дачу очень любил, жил на ней постоянно. Когда все это уже было, авот он помнит. Все помнит.
Александр Юрьевич вышел на дорогу, бережно прикрыв за собой калитку.
–Авы можете узнать, кому сейчас дом принадлежит?– спросил он Николая Степановича.
–Да попробуем, может, председатель товарищества знает, больше-то никак не узнать, прописки тут нет.
Дом председателя находился всамом центре поселка иособой роскошью или размерами не выделялся, да исам председатель был из «старых» дачников, невысокий, сузкими плечиками иокруглым животиком. Он копошился всаду, облаченный втолстый свитер имеховую безрукавку, всмешной вязаной шапочке спомпоном ивойлочных ботиках.
–Из полиции? Да вы проходите. Проходите, вот вбеседку пожалуйте,– настороженно рассматривая гостей, приглашал председатель.– Присаживайтесь. Яблочко хотите? Белый налив, смотрите, какие красавцы,– гордо показывал он сложенные горкой на столе яблоки.– Так что же вас привело?
–Нас интересует, кто сейчас владеет домом номер двадцать два по Огородной улице,– вылез вперед старый участковый.
–Сейчас посмотрим,– пообещал, направляясь кдому, председатель.– Ну, вот. Домом владеют Дмитриевы Николай Игнатьевич иМария Семеновна. Но знаете, вэтом доме уже лет пять никто не появлялся. Может, старые хозяева уже умерли, ановые не считают нужным вступать втоварищество или не знают, что нужно отметиться, аможет, ивовсе сюда не приезжали. Или, может, дом продали кому-нибудь? Народ теперь недисциплинированный пошел,– жаловался председатель.– Взносы сдают нерегулярно, документы втоварищество не предоставляют, за вывоз мусора ито по полгода деньги собирать приходится.
Попрощавшись сместными участковыми, капитан еще раз водиночестве прогулялся по поселку, сходил на озеро, постоял возле дома.
Вот, значит, как, дядя Максим был владельцем камертона. Александр Юрьевич постарался вспомнить, не попадался ли ему вдетстве на глаза этот самый камертон, но так ничего ине вспомнил. Зато он вспомнил, как мама восхищалась дядей Максимом, его талантом, упорством. Говорила, что настоящий талант всегда найдет выход, вот дядя Максим столько лет не занимался музыкой, закончил физико-математический факультет, устроился на работу впрестижный НИИ, аталант все равно взял свое.
Талант взял свое, неторопливо повторил капитан. Аведь Дмитриевы купили дачу незадолго до гибели дяди Максима, это капитан помнил точно, значит, пробуждение таланта совпало сполучением камертона?
Да нет. Глупость какая-то, отмахнулся Александр Юрьевич, выруливая спроселка на трассу. Наслушался сказочек про белого бычка ивот теперь сам бредить начал. Но определенная связь вэтом деле все же есть. Все обладатели камертона были талантливыми композиторами, ивсе умерли не своей смертью, включая Ившина.
Надо немедленно ехать кего отцу ивыяснить наконец-то доподлинно, откуда всемействе появился камертон.
–Да ну что вы, какое беспокойство. Мне теперь любой гость врадость, сижу тут один как сыч целыми днями. Раньше хоть мысли были добрые, хорошие, атеперь только идумаю отом, как Павлика отравили. Авы знаете, после нашей свами встречи явдруг вспомнил…– вновь оживился Владимир Сергеевич.– Точнее, почти вспомнил… Вот все думал окамертоне, отом, откуда он взялся, изнаете, вспомнил кое-что. Не про сам камертон, но все же странно,– смущенно поглядывая на капитана, путанно объяснял Владимир Сергеевич.– Возможно, вам это будет неинтересно…
