–Да мало ли найти можно? Недоплатил, оскорбил, на ногу наступил, щи обругал. Ты жсам знаешь, из-за какой ерунды порой народ ближнего своего на тот свет отправляет. Вспомни хоть дело Луковых, а? Там муж жену, мать своих детей, зарезал за то, что она ему холодный борщ подала!
–Ну, это, знаешь, дикость чистой воды. Таких, как Луков, отстреливать надо как бешеных псов. Атут нормальные люди, воспитанные, идомработница уних всем довольна, про хозяина только хорошее.
–Ага. Это она тебе. Аты схозяйкой побеседуй, ссоседями,– посоветовал Никита, иЕвграф Никанорович неожиданно задумался.
–Ой, да что вы! Луша обожала Модеста Петровича. Они знаете когда познакомились? Еще до меня,– уверенно рассказывала Евграфу Никаноровичу вдова Щеголева.– Луша только вЛенинград из своей деревни приехала, всередине тридцатых. Голодно уних там было, аеще родители унее умерли, одна она осталась, вот иподалась вгород, думала сперва на завод устроиться или на фабрику. Вот вышла она из вокзала на улицу ирастерялась, атут какие-то лихие ребята налетели, вырвали узелок из рук. Это возле Витебского вокзала было. Луша стояла на тротуаре, глазами хлопала, дома вокруг большие, трамвай, народу много, все непривычное. Вот они ивоспользовались. Дело вечером было, фонари еще не зажгли, толчея, хорошо, Модест Петрович мимо шел. Луша когда заголосила «помогите, грабят», он рядом оказался. Вмолодости Модест Петрович был крепким, сильным, он же впростой семье рос, рабочей, ну вот ине испугался, бросился вдогонку, одного парня сног сбил, второму тоже дал как следует, атут имилиция подоспела. Апотом он Лушу ксебе домой привел, потому что ей идти было некуда, он тогда сматерью вподвале на Разъезжей улице жил. Луша унего дня два прожила, пока место себе не нашла. На фабрику так ине пошла, аустроилась вприслуги ккому-то, яуж не помню, унее спросите. Апотом они сМодестом уже перед самой войной встретились, он тогда женат был, ребенок уних сженой только родился. Вот она кним ипошла жить. Апотом война была, Модест Петрович на фронт сконцертными бригадами ездил, дома почти не бывал, мать его от голода впервую же зиму умерла, жена сребенком во время бомбежки погибли. АЛуша чудом вживых осталась, дома ее не было, когда бомба вздание попала. Карточки ходила отоваривать. Так что, когда мы сМодестом Петровичем познакомились, Луша уже унего жила. Она ему как родная. Да вы сами ее расспросите,– посоветовала Лариса Валентиновна.– Да икамертон ей не нужен, икомнату обыскивать незачем. Сколько лет она унас живет, ни копейки не пропало.
Да, выходит, домработница отпадала.
Ион снова возвратился ксписку подозреваемых. Хирург сженой, скорняк сженой. Учитывая золотой камертон, их можно пока исключить. Зависть изолотой камертон не по их части. Хотя… аесли ревность? Евграф Никанорович припомнил жену скорняка, пучеглазую пышнотелую шатенку свыдающимся носом, исупругу хирурга, миловидную блондинку стонкими пальцами, пианистку Римму Тимофеевну. Первую можно было решительно вычеркивать, авот вторая… Этот случай требовал проверки. Покойный Щеголев ихирург Тобольский дружили всю жизнь, ажизнь штука сложная, чего только вней не бывает. Может, уТобольской со Щеголевым был давний роман? Например, после гибели первой жены Щеголева идо повторного брака? Глаза Евграфа Никаноровича загорелись надеждой.
Сэтой же точки зрения стоило рассмотреть сопрано Марию Александровну Бессонову ссупругом. Дама была хоть ив возрасте, около пятидесяти, но вполне интересная. Ее муж– военный, весьма видный мужчина. Герой, полковник, хотя, может, ипростоватый для такой особы, как Мария Бессонова, честный служака, боевой офицер, всю войну прошел. Да, такой травить не станет, скорее пристрелит или морду набьет. Значит, эту пару можно пока вычеркнуть.
Далее семейство Альтов. Муж– известный на всю страну пианист, не менее популярный изаслуженный, чем сам убитый Щеголев. Значит, зависть скорее всего отпадает. Золотой камертон ему тоже вряд ли так уж остро нужен, стоит только вспомнить серьги, которые были на его супруге вдень злосчастного эксперимента. Любовный мотив тоже, по-видимому, можно вычеркнуть, насколько помнил Евграф Никанорович, ревновал Семен Альт супругу кхирургу Тобольскому, ане кпокойному юбиляру. Хотя… когда гости повторяли тосты, которые говорились впамятный вечер убийства, лицо Анны Ивановны Альт неприятно кривилось. Ачто, если именно она, ане супруг, ревновала кславе иизвестности покойного Щеголева? Да ик яду, как известно, чаще прибегают женщины, чем мужчины. Ачто, если унее когда-то все же был роман со Щеголевым, тот ее бросил, иона его до сих пор не простила? Такое вполне могло быть. Анна Альт была женщиной хоть уже инемолодой, но все еще интересной, сфигурой, алет пятнадцать-двадцать назад так ивовсе, наверное, была красавица. Значит, Альтов со счетов сбрасывать пока не станем, решил Евграф Никанорович.
Оставались скрипач Минкин икомпозитор Гудковский. Оба были холосты идружили сЩеголевым еще сконсерватории.
По свидетельству супруги Щеголева, отношения между покойным иэтими двумя были всегда ровными идружескими, никаких конфликтов уних не было. Но это со слов супруги.
Скрипач играл воркестре, был первой скрипкой, Гудковский писал музыку для театральных постановок, радиопередач, вобщем, до славы Щеголева ему было ой как далеко. Сам по себе этот факт ничего не доказывал, но мотивом мог быть. То есть вслучае сГудковским иМинкиным могли иметь место два мотива: ревность иместь, атакже жадность вкакой-то мере.
Итого укапитана набралось четыре подозреваемых. Не мало, если подумать, но ине слишком много, чтобы запутаться. Ачто, как ни крути, адело двигается, довольно крякнул Евграф Никанорович, закидывая руки за голову.
Глава3
28сентября 1957года. Ленинград
Привлекать кделу лишних людей Евграф Никанорович пока что счел нецелесообразным, арешил начать сопроса самих подозреваемых, собрать, так сказать, их мнение друг одруге.
–Римма Тимофеевна?– приподняла красиво подведенную бровь Анна Ивановна Альт.– Прекрасная женщина, мы уже многие годы знакомы. Как пианистка она, возможно, ине обладает ярким талантом, но как человек очень приятная, интеллигентная женщина.
–Анапомните мне, где она служит?
–Аккомпаниатором вЛенконцерте,– охотно сообщила Анна Ивановна, игриво наматывая на пальчик выбившийся из прически рыжеватый локон.
Анне Ивановне было определенно за сорок, но выглядела она хорошо, моложаво, подтянуто: прямая спина, ясный открытый взгляд, вокруг лица ореол из пушистых локонов.
–Скажите, акакие уРиммы Тимофеевны отношения смужем?
–Смужем?– искренне удивилась Анна Ивановна.– Нормальные, насколько язнаю. Ав чем дело?– тут же оживилась она.– Вы знаете, мы же встречаемся только уЩеголевых, поэтому близко яРимму Тимофеевну не знаю.
–Жаль,– вздохнул Евграф Никанорович.– Амне бы как раз хотелось побеседовать счеловеком, хорошо ее знающим.
–Апочему? Что-то случилось?
–Да вот, до нас дошли слухи, что уРиммы Тимофеевны был когда-то роман сМодестом Щеголевым, хотели проверить информацию.
