–Ваш муж отравился не испорченными продуктами, аредким химическим соединением, которое могло быть добавлено ив салат, ив любое другое блюдо. Скажите, кто-нибудь из ваших друзей, родственников или гостей, присутствовавших на банкете, имеет отношение кхимической промышленности?
–Нет, насколько мне известно. Но яне понимаю, если это вещество было веде, то почему кроме мужа никто больше не отравился? Или есть еще жертвы?– сзамиранием сердца спросила Лариса Валентиновна, сужасом думая, зачем они сМодестом потащили на банкет детей, ане оставили их дома сЛушей.
–Нет. Больше жертв не имеется, апотому унас есть основание полагать, что ваш муж был умышленно отравлен. Причем, судя по содержимому его желудка, отравлен именно на банкете. Который состоялся, по вашему свидетельству, вресторане «Метрополь»,– заглянув всвой планшет, сообщил сотрудник УГРО.
–Умышленно отравлен? Вы, должно быть, шутите,– выпрямив спину ичинно сложив на коленях руки, строго проговорила Лариса Валентиновна.– Мой муж известный всей стране композитор, вчера был его юбилейный концерт. Кто изачем мог его отравить?
–Вот это яи хочу выяснить,– сухо ответил капитан Рюмин.– Составьте мне полный список гостей, присутствовавших на банкете. Желательно указать их адреса иместо работы.
–Ну, знаете ли!– возмущенно выдохнула Лариса Валентиновна, но сестра мягко сжала ее ладонь, удерживая от опрометчивых слов.
–Лариса обязательно составит такой список, но позвольте не сегодня, унее был очень тяжелый день. Смерть Модеста ивсе такое,– вмешалась вразговор Людмила Валентиновна.– Если вы позволите, она составит его завтра, вы можете кого-нибудь за ним прислать. Скажем, после обеда,– взглянув вопросительно на сестру, предложила Людмила Валентиновна.– Кстати, ятам тоже была вместе смужем. Вы можете сразу же нас записать.
–Модеста отравили! Люся, ты можешь вэто поверить? Каким-то сложным химическим веществом! Дикость какая-то,– всплеснула руками Лариса Валентиновна, поднимаясь сдивана.– Этого не может быть, они наверняка там что-то напутали. Он же просто музыкант, композитор, он просто сочинял музыку. Никому не мешал, никого не обижал, никому не угрожал. За что же?
–Ох Лариса, ну что ты говоришь? Никому не мешал!– седва заметным раздражением усмехнулась Людмила Валентиновна.– Модест мешал очень многим. Ему завидовали, его ненавидели. За успех, за блага, которые он имел. Да ивообще, убить могут кого угодно, хоть колхозного тракториста за то, что он себе новую гармошку купил, хоть американского миллиардера за то, что он укого-то десять центов вкарты выиграл. Дело не вубитом, все дело вубийце, вего личности, вего мотивах. Ивообще, вспомни Моцарта иСальери.
–Люда, тебе что-то известно? Откуда утебя такие мысли?– уставилась на сестру Лариса Валентиновна.
–Да так,– улыбнулась Людмила Валентиновна.– Недавно переводила роман Агаты Кристи для издательства, вот там инабралась. Авообще, отравление дело не шуточное. Иесли Модеста отравили каким-то сложным веществом, значит, заранее готовились. Так что ты хорошенько подумай, кому он насолить мог.
–Мама, аразве папу убили?– раздался справа робкий, тихий голос.
–Илья, ты что здесь делаешь, ты почему не всвоей комнате?– обернулась ксыну Лариса Валентиновна.
–Яесть захотел, шел кЛуше на кухню иувидел того человека. Он из уголовного розыска, да?– напряженным тихим голосом продолжал расспрашивать Илья.
–Илья, ты же знаешь, что подслушивать нехорошо,– не пожелала отвечать на его вопросы Лариса Валентиновна, еще не решив, как правильно вести себя всложившейся ситуации, слишком быстро все произошло.
–Мама, язнаю, кто папу убил,– глядя на мать серьезным, даже строгим взглядом, сообщил Илья.
–Боже мой, сынок! Ты что такое говоришь?– всплеснула руками Лариса Валентиновна.
–Правду,– твердо проговорил Илья.– Ясам слышал, иЛиза может подтвердить, как один человек на банкете говорил другому, что ненавидит папу. Обзывал его бездарным интриганом, холуем, партийным подпевалой иговорил, что судовольствием подсыпал бы ему мышьяку, чтобы избавить мир от такой плесени. Яедва сдержался, чтобы не ответить ему. Ядаже папе про него рассказал. Но папа сказал, что этот дядя просто шутит ичтобы яне подслушивал взрослые разговоры. Иотправил нас сЛизой на первый этаж, вфойе, под фикусы.
–Ну вот,– многозначительно приподняв брови, проговорила Людмила Валентиновна, глядя на сестру.
–Илюша, акак звали этого дядю, ты не помнишь?
–Нет. Но ямогу его узнать. Он такой высокий, как полярник, сволосами назад, инос унего толстый, игубы.
–Умница, Илья. Ты пойди пока покушай, амы смамой посоветуемся, как лучше поступить,– распорядилась Людмила Валентиновна.– Ну, Лара, что ты думаешь, кто это мог быть?
–Столстым носом? Понятия не имею.
–Аты подумай. Представителей горкома, Ивана Кондратьевича ссемьей, Григория Дмитриевича итак далее, можно сразу исключить. Это мог быть только кто-то из музыкальной среды. Какой-нибудь завистливый неудачник. Вспоминай, кто был в«Метрополе»?
–Да много кто. Высокий… Как полярник… Даже не знаю,– терла виски Лариса Валентиновна.– УЗубровского рост большой, инос, пожалуй, крупный.
–Точно, Зубровский подходит. Но он бас, ане композитор, вряд ли унего были серьезные причины ненавидеть Модеста.
–Тогда еще, пожалуй, Коченов, композитор.
–Кто такой? Почему яего не знаю?
–Ну он восновном симфоническую музыку пишет. Всякие оратории ипрочее,– неопределенно повертела рукой Лариса Валентиновна.
–Ичто, он завидовал Модесту?
–Пожалуй. Модест всегда над ним посмеивался. Коченов вечно сочинял что-то помпезное, обожал всякие там даты итак далее иза счет этого продвигал свои сочинения. Но дважды ни одно из его сочинений, кажется, ни разу не исполняли.
–Ну вот. Чем не кандидат? Еще кто-то подходит?
–Не знаю. Может, еще профессор Мешков из консерватории? Он всвое время тоже писал, но как-то неудачно. Яего плохо знаю, Модест всего только год как начал преподавать, но знакомы они, кажется, давно. Мешков, по-моему, откуда-то из Сибири приехал, он, кажется, на народной музыке специализируется или инструментах?
–Ты обязательно должна все это рассказать следователю.
–Как-то неловко, авдруг эти люди не виноваты, ая на них напраслину возведу? Да имало ли что мы болтаем? Я, когда рассержусь, чего только не наговорю. Вон, Илюша новое пальтишко порвал, когда сребятами из соседней школы подрался. Япальтишко увидела, сразу сказала, придет домой– убью. Ну ичто? Поругала, конечно, ито не сильно, потому что все объяснил, аЛуша пальто зашила. Мало ли что всердцах человек сказать может.
–Конечно. Только вот Модеста ивпрямь убили. Причем отравили!– не сдавалась Людмила Валентиновна.
–Ну, не знаю,– все еще сомневалась Лариса Валентиновна.– Аможет, они там все же ошиблись? Может, вещество это случайно веду попало? Или Модест таблетку какую-то по ошибке принял? Унего после концерта от переутомления голова болела, яему порошок дала, может, он его перепутал счем-то вгрим-уборной?
