Инасчет Наумкина– надо бы прощупать, чем дышит этот господин, как обстоят дела сего компанией ифинансами. Но этим язаймусь сам. Артем, продолжай работать смузыкантами, Никита, разыщи всех недовольных Ившиным по списку Смоляковых, выясни, как живут, чем дышат.
Глава9
Июнь 1982года.
Дачный поселок под Ленинградом
Максим сидел ураспахнутого всад окна ибездумно вертел вруках камертон, любуясь золотыми бликующими гранями, щурясь от отраженных полированной безупречной поверхностью солнечных лучиков, наслаждаясь приятной тяжестью на ладони. Камертон действовал на него завораживающе. Стех пор, как он несколько дней назад разыскал на пыльной книжной полке продолговатую потертую бархатную коробочку скамертоном, что-то неуловимо изменилось вего жизни.
Максим не мог сказать, что именно, он даже не сразу это заметил, но внем словно проснулась какая-то тонкая, чуткая струна изазвучала, сперва тихо, едва слышно, как далекое замирающее эхо, потом увереннее игромче.
Теперь голос струны стал силен извонок. Он был яснее ичище, чем все окружающие Максима звуки. Он наполнял его до краев, требуя выхода, толкая кдействию. Это чувство было сродни тому, что вхудожественной литературе описывали как сладкую муку. Сней было невыносимо жить, но потерять это чувство, расстаться сним было бы еще больнее имучительнее.
Максим положил камертон внагрудный карман и, крадучись, словно стесняясь своего порыва, подошел кстарому, накрытому серым от пыли чехлом роялю.
Максим когда-то занимался музыкой, даже несколько классов музыкальной школы окончил по классу баяна, апотом увлекся спортом, забросил музыкалку. Было это очень давно, вдетстве. Апотому, подняв крышку старого расстроенного инструмента, Максим, смущенный своим порывом, просто легко коснулся пальцами нескольких клавиш. Звук получился чуть дребезжащий, жалкий, иМаксим хотел было захлопнуть крышку. Но пальцы сами потянулись кклавишам, на этот раз изобразив простенькую коротенькую мелодию. Максим удивился ипопробовал повторить, добавив кней несколько нот.
Получилось забавно. Легко ивоздушно. Словно из распахнутого окна долетел порыв душистого летнего ветра. Не жаркий идушный, асвежий, едва уловимый, по-июньски сиреневый.
Максим улыбнулся иснова повторил те же ноты, потом еще раз, интуитивно закончив музыкальную фразу. На белом потолке плясали тени трепещущей за окном листвы, акомнату наполнил едва уловимый запах пионов.
Пионы росли возле крыльца, на другой стороне дома. Мама обожала их, была рада, что от прежних хозяев осталось несколько кустов, ибережно ухаживала за ними. Максим был равнодушен кцветам, никогда не обращал на них особого внимания, но сейчас вдруг припомнил их нежные бело-розовые бутоны, пышные тяжелые цветы на тонких стеблях иаромат. Сладковатый, удивительный. Волшебный…
Пальцы снова коснулись клавиш, мелодия, родившаяся под его пальцами, удивительным образом смешалась сзапахом пионов, наполнившим комнату.
–Максим, что это за мелодия? Это ты играешь?– удивленно воскликнула мама, заглянув вкомнату.– Не знала, что ты умеешь.
–Ятоже.
–Что это было? Что-то знакомое… Очень приятная мелодия, но не могу вспомнить, где ее слышала.
–Ясам не знаю. Просто нажал пару клавиш,– смущенно пожал плечами Максим. Мамино вторжение показалось ему отчего-то неприятным. Легкий аромат пионов исчез, зато скухни донесся запах жареного мяса, свежий зелени, еще какой-то снеди.
–Скоро будем обедать,– пообещала мама, заметив его гримасу иистолковав ее по-своему.– Только отца дождемся, он обещал на двухчасовой электричке приехать.
Мама вышла. Настроение улетучилось. Максим осторожно убрал вфутляр камертон и, свесив ноги сподоконника, выпрыгнул всад. Видеть никого не хотелось.
Сад купленной ими недавно дачи был невелик изапущен. Прежние хозяева впоследние годы редко здесь появлялись, инекогда ухоженное семейное гнездо постепенно пришло вупадок. Родителям Максима дом достался со всей обстановкой, посудой инеплохой библиотекой. Как следует мама навела порядок только на кухне ив их спапой комнате, остальной дом пока по-прежнему был дик изапущен.
ИМаксиму нравился этот таинственный, неизведанный мир. Мир, вкотором жили, любили, радовались, переживали, ссорились, мечтали таинственные незнакомцы, многих из которых уже нет вживых.
Первым делом он слазил на чердак инашел там старый граммофон ипластинки. Теперь мама спапой частенько заводили его по вечерам. Еще он отыскал подшивки старых журналов: «Мурзилка», «Новый мир», «Наука итехника», «Мода», пачку старых открыток, даже не подписанных, очевидно, они составляли чью-то коллекцию. Их можно было бы сдать вбукинистический магазин, наверняка кто-то заинтересуется. Иеще множество всяких разностей, большая часть его находок тут же отправилась на свалку.
Затем Максим переместился вкабинет бывшего хозяина дачи, известного впрошлом, аныне всеми позабытого композитора. Перебирая книги, он отыскал камертон ибольше разбором иизучением доставшегося им добра не интересовался.
–Максим, папа приехал, иди обедать!– окликнула скрыльца мама, иМаксим почувствовал проснувшийся вего молодом здоровом организме голод.
Романтические настроения его уже покинули. Максим отыскал взарослях бузины икрапивы старый турник, расчистил вокруг него площадку ис удовольствием размялся.
–О, вижу, унас спортсмены поселились!– бодро окликнул его из-за забора пожилой упитанный гражданин, возлежавший вгамаке сгазетой вруках.
–Добрый день,– поздоровался, соскакивая, Максим.– Максим Дмитриев, мы ваши новые соседи.
–Наслышан,– поднимаясь сгамака, добродушно пробормотал сосед.– Ая Павел Иванович Сидельников. Местный старожил, так сказать. Что ж, добро пожаловать.– Он протянул Максиму через забор руку.– Значит, продала Елизавета дачу? Что ж, они здесь почти уже ине появлялись, участок вон совсем зарос. Атак ипорядку больше, ивеселее, заходите как-нибудь на чай,– пригласил сосед ивернулся вгамак ксвоей газете, очень обрадовав этим Максима, не любившего болтливых, навязчивых пенсионеров.
–Ну что, сын, как на работе дела, что новенького вотечественной кибернетике?– саппетитом наворачивая свежие щи, поинтересовался отец.
–Ничего. Аесли иесть новенькое, то очень строго засекреченное,– важно ответил Максим.
–Ну тогда хоть про девушек расскажи, раз ты унас весь такой засекреченный,– не отставал отец.
–Коля, ну что ты кнему пристал, будет он стобой про девушек беседовать?– укоризненно заметила мама, снадеждой поглядывая на Максима.
Тема девушек была всемье, точнее, умамы, болезненной. Пока Максим учился на физико-математическом факультете, она страшно боялась, что мальчик влюбится, еще хуже, женится, родятся дети, он забросит учебу, адальше настанет конец света.
Но вроде бы обошлось. Приятели Максима влюблялись, страдали, снова влюблялись, женились, аМаксим выступал на их свадьбах вкачестве свидетеля. Ухаживал за подружками невест, заводил короткие необременительные романы соднокурсницами. Мама неодобрительно хмурилась, отвечая на их телефонные звонки.
