Луша ктому времени уних уже не работала. Толик сказал, что это буржуйские замашки– держать домработницу, ктому же большой расход, ичто они сами могут справиться схозяйством. Луша так плакала, прощаясь, уЛарисы Валентиновны чуть сердце не разорвалось от жалости. Будь жив Модест Петрович, Луша наверняка осталась бы сними навсегда. Он воспринимал Лушу как члена семьи, любил ее, авот сТоликом унее отношения не сложились. Но Лариса Валентиновна была вынуждена согласиться смужем, потому что он содержал ее, приемных детей, сама она тогда не работала, иэто было его правом отказать Луше. Лиза сИльей первое время ужасно тосковали по ней, апотом все как-то наладилось. АЛариса Валентиновна пошла работать, ей вдруг стало неуютно полностью зависеть от мужа. Да итот одобрил ее решение, сказал, что так она не будет скучать.
Апотом настал день, когда Лариса без предупреждения вернулась вгород. Она несколько дней подряд не могла дозвониться до мужа, акогда приехала домой, нашла нежилую, какую-то мертвую квартиру. Ипока она собирала нужные вещи, вдруг вернулся Толик. Сперва растерялся, увидев Ларису, потом почему-то рассердился. Они поссорились. АЛариса вскоре узнала от одной знакомой, что уАнатолия роман смолодой скрипачкой из Оркестра радио ителевидения. Лариса не поверила, но потом была аспирантка консерватории, потом журналистка, актриса, потом Лариса устроила скандал, они едва не развелись. Это было два года назад. Тогда Анатолий ее успокоил, уговорил, умолил. Они помирились. Как узнала позже Лариса, вэтот период он как раз оформлял визу для работы за границей над каким-то дурацким совместным итальянско-советским кино. Фильм вышел настолько бездарным, что витоге его не стали нигде показывать. Зато Толик привез из-за границы радиоприемник фирмы «Грюндик», роскошный костюм, джинсы икожаное пальто. Ларисе идетям вподарок достались ручки иблокнотики.
Она молчала почти неделю, часами бродила по квартире, глядя, как сильно изменился дом со дня смерти Модеста Петровича, ивспоминала, вспоминала, вспоминала, азатем водин прекрасный вечер, дождавшись, когда Анатолий вернулся домой слегка навеселе, пахнущий французскими духами, поставила ему ультиматум. Или он завтра же съезжает сквартиры, прихватив только свои личные вещи, иЛариса тихо подает на развод. Или он раз инавсегда прекращает свой разгульный образ жизни, аесли еще хоть раз позволит себе интрижку на стороне, развод состоится сучастием профкома, парткома, руководства Союза композиторов, иэтот скандал окончательно ибесповоротно разрушит его карьеру.
Тот вечер был не самым приятным вжизни Анатолия Гудковского, но Лариса хорошо подготовилась кразговору, ис тех пор держала мужа вежовых рукавицах.
Анатолий долго шел куспеху ипризнанию ине готов был все это потерять водин миг. Стой ночи вих жизни настал новый период, Анатолий вновь стал примерным семьянином, вот только радости это никому не приносило. Вглазах общества они были благополучной супружеской парой, любящей идружной. Ана деле совершенно чужими друг другу людьми, живущими под одной крышей.
Так они прожили год, мучительный для обоих. Анатолий больше не бегал по бабам, зато стал выпивать.
Лариса Валентиновна тяжело ипротяжно вздохнула. Впоследнее время ей все чаще стало казаться, что со смертью первого мужа закончилось вее жизни все хорошее, что было ей отпущено богом.
Модест любил ее, любил детей, они были настоящей семьей, уних были друзья, их общие друзья, общие радости иобщие печали. Жизнь казалась тогда Ларисе прекрасной сказкой. Наивная, тогда она считала, что ивсе так живут, радостно, счастливо, влюбви идостатке. Потому что окончилась война, умер Сталин, потому что вокруг просыпался, набирал силу новый радостный мир, вкотором вот-вот восторжествует коммунизм. Она искренне верила вэто, пока не умер Модест.
Господи, какой же наивной исчастливой она была тогда! Лариса Валентиновна печально улыбнулась, качая головой, иувидела, как по дорожке кверанде идет Толя.
Она тут же встала, поправила косынку и, включив плитку, вернулась кнарезке овощей.
–Привет, Лариска!– это мерзкое обращение появилось вобиходе уАнатолия недавно, итолько когда он бывал пьян.
–Ты опять напился? Не рано?– приподняв точеные брови, брезгливо переспросила Лариса Валентиновна. Всвои сорок схвостиком она все еще была хороша, ее красота обрела зрелость изаконченность черт.
–Учитывая перспективу нашей встречи, всамый раз,– похабно улыбаясь, ответил Анатолий.– Что, опять своим оглоедам стряпаешь?
–Не смей так говорить омоих детях!– вспылила она, едва не просыпав мимо кастрюли нарезанный картофель.
–Не нравится…– засовывая врот веточку укропа, самодовольно протянул Анатолий.– Ана моем горбу кататься нравится?– мгновенно меняясь влице, воскликнул он зло.
–Не смей меня упрекать. Ты все эти годы жил вквартире Модеста Петровича, пользовался его вещами, связями, славой! Унас сдетьми были сбережения, яработаю!– едва не срываясь на крик, одернула его Лариса Валентиновна. Подобные разговоры возникали между ними все чаще, иесли сначала она тушевалась, не знала, что ответить, чувствовала себя виноватой, то со временем обида излость помогли ей собраться инайтись сответом. Оттого искандалы скаждым разом становились все острее игромче.– Ты всем обязан нашей семье! Это талант иимя Модеста помогли тебе выдвинуться!
–Яобязан?!– вскочил на ноги Анатолий, руки его дрожали.– До сих пор гением считаешь муженька своего бывшего? Талантом небось до сих пор восхищаешься, детишкам про него рассказываешь? Так вот, не было унего никакого выдающегося таланта! Не было!– брызгая слюной, кричал Анатолий, опасно нависая над Ларисой Валентиновной.– Был он обычным записным бездарем итаким бы иостался! Он исам это знал, так что можешь глаза не пучить! Если бы не камертон, он бы двух нот вместе не сложил! Камертон, вот что сделало его знаменитостью.
Лариса Валентиновна спрезрительным высокомерием взглянула на мужа. Его выпады вадрес Модеста были жалки иоскорбительны одновременно.
–Что таращишься, не знала, почему он за него так цепляется? Волшебный камертон этот, волшебный!– нетвердо стоя на ногах, теперь уже опереточно шипел Анатолий.– Он мне сам как-то по пьяни проговорился, давно еще. Сразу после консерватории, мы его первый успех отмечали, он так нажрался, так рад был, что болтал обо всем подряд, акогда понял, что сболтнул, сразу протрезвел. От страха, наверное, апотом вшутку все обратить попытался, натужно так. Вот тогда яи понял– правда все это. Иточно, Модеста как на волне вверх вынесло, пикнуть не успел. Ая вкалывал, пороги обивал, писал по ночам, по колхозам колесил сконцертами, снотами своими куда только не совался, никому не нужен был Анатолий Гудковский. Никому! АМодька уже весь врегалиях, званиях, квартира унего, машина, концерты влучших залах, оперы, арии, песенки по радио. Ая? Сголоду подыхай вбезвестности? Кукиш вам!– выкинул резко руку со сжатыми вфигу пальцами Анатолий, иглаза его блестели пьяным, каким-то бешеным блеском.
–Что ты несешь, при чем здесь камертон?– испуганно глядя на мужа, спросила Лариса Валентиновна. Таким страшным она Анатолия еще не видела.– Модест был просто талантлив итрудолюбив.
