–Хотел поговорить овашем покойном друге.
–ОМодесте? Ну, конечно,– серьезно ответил Анатолий Михайлович.
–Скажите, какие уЩеголева были отношения сженщинами?
–Всмысле? Нормальные,– пожал недоуменно плечами Гудковский.– Модест был человеком воспитанным, вежливым, ябы даже сказал, галантным, так что услабого пола не было поводов на него жаловаться.
–Абыли унего отношения сженщинами помимо жены, например сАнной Альт?
–Апочему вы спросили именно об Анне? Насколько мне известно, между ними никогда ничего не было. Модест был примерным семьянином. Очень крепко любил свою жену, детей, иникаких историй на стороне унего не было. Во всяком случае, мне оних не известно.
–Авот Розалия Карповна Минкина говорила мне, что уМодеста Щеголева иАнны Альт вскоре после войны были отношения ичто она даже хотела покончить ссобой, когда Щеголев решил второй раз жениться.
–Ну, раз Розалия Карповна сказала…– многозначительно закатил глаза Анатолий Михайлович.
–Ачто, она соврала?
–Ни вкоем случае,– категорически покачал головой Анатолий Михайлович.– Розалия Карповна– это просто кладезь сплетен идосужих пересудов. Она, знаете ли, своеобразная женщина. Сидит, как, простите за сравнение, жирная паучиха, итолько подтягивает ксебе мух поаппетитнее, что попадают вее паутину. Она из любого вытянет всю подноготную, апотом разнесет по миру, расцветив собственными фантазиями. Да это еще полбеды. Беда– это когда она пытается «помочь», вот тут уж точно караул,– снасмешкой рассказывал Анатолий Михайлович.– Но самая несчастная жертва Розалии Карповны– ее собственный сын,– ссочувствием проговорил Анатолий Михайлович.
–Почему же?
–Насколько японимаю, вы же сними встречались? Минкин, простите, мы его всегда между собой по фамилии называем, Исаак как-то напыщенно, аИся как-то несерьезно,– словно извиняясь, пояснил Анатолий Михайлович.– Так вот, бедный Минкин всю жизнь под пятой умамаши живет. Он без ее согласия пирожок вконсерваторском буфете купить боялся. Ауж как она ему личную жизнь испортила, иговорить нечего. Вмолодости он был влюблен вМашу Бессонову, причем даже не без взаимности, но Розалия Карповна ему ишанса не дала, влезла вих отношения, как бегемот впосудную лавку, ивсе разрушила, ис тех пор держит его на коротком поводке. Не желает ни скем делить свое сокровище. Но Минкину на старости лет, кажется, все же повезло, появилась унего одна женщина, серьезная такая дама, кандидат наук, яее видел однажды случайно, атак Минкин ее ото всех прячет, чтобы матушка не пронюхала.
–Это все очень интересно, но меня интересовали взаимоотношения ваших знакомых со Щеголевым,– напомнил Анатолию Михайловичу капитан.
–Ах да, простите. Кажется, яи сам повел себя не лучше Розалии Карповны,– смутился Анатолий Михайлович.– Но ядействительно ничего не знаю оромане Модеста иАнны.
–Ну ачто вам известно озолотом камертоне, принадлежавшем Щеголеву?
–Тоже Розалия Карповна наболтала?
–Так вы онем знаете?
–Да, видел пару раз. Модест сним почти не расставался. А,между прочим, Розалия Карповна очень ревновала Модеста кэтому камертону.
–Каким образом?
–Ну, понимаете, Модька был обычным парнем из рабочей семьи, яхорошо помню его родителей. Такие простые скромные люди, мама очень приятная, добрая. Ну асемейство Минкиных– музыканты втретьем поколении, уж не знаю, насколько его отец был выдающимся музыкантом, послушать Розалию Карповну, так все уних всемье были гениями. Но дед Исаака был при старом режиме провинциальным антрепренером, ничего выдающегося, но на фоне нас, босяков, это было внушительно. Иквартира уних была приличная, ижили не бедно. Но вот камертона Петра Ильича Чайковского уИсаака не было, что Розалии Карповне казалось крайне несправедливым, она одно время проходу Модьке не давала, все пытала его, где он камертон взял. И, кажется, даже хотела его купить, да Модька не согласился. Он был для Модеста вроде как талисман.
–Значит, Минкины знали окамертоне имечтали его заполучить?– подвел черту Евграф Никанорович.
–Не Минкины, аРозалия Карповна. Если Исааку чего ихотелось вжизни, так это вырваться из-под власти мамаши, но он вэтом исебе бы не признался.
–Гм. Ас кем из знакомых дам уЩеголева могли быть отношения, например, до женитьбы на Ларисе Валентиновне?
–Ну, до Ларисы, еще до войны, Модест был женат на Зине, уних иребенок родился. Но Зина сребенком погибли вблокаду. Авскоре после войны Модест встретил Ларису, снова женился и, как яуже упоминал, стал примерным семьянином. Так что… Хотя… знаете, вот сейчас яприпомнил, ходили какие-то сплетни онем иАнне Альт, но это давно было, еще до его знакомства сЛарисой, инасколько это было правдой, не скажу. Авообще, Анна Ивановна– женщина серьезная,– добавил задумчиво Анатолий Михайлович.– Иначе бы ей сСеменом не выжить. Он же унас как экзотический цветок. Требует особого ухода изаботы. Так что вся семья, все проблемы, заботы, все на Анне. Она даже машину научилась водить, чтобы на дачу ездить. Семен, видите ли, не может, унего руки. ААня иколесо поменяет, иогород вскопает, иклизму поставит. Помню, однажды Семку скрутило, продуло на каком-то концерте так, что он шевельнуться не мог, так она его на себе втуалет носила. Каково?
Впечатляло. Настоящая русская женщина, которая иконя на скаку остановит, ив избу горящую войдет, ибывшего возлюбленного на тот свет недрогнувшей рукой отправит, крякнул про себя Евграф Никанорович.
Семейство Тобольских новых сведений кделу не добавило.
Анну Ивановну Альт взяли воборот, проверили все ее связи, обыскали квартиру, допросили друзей, знакомых, соседей, ивсе же не нашли никаких доказательств ее причастности кубийству. Никаких следов яда вее квартире обнаружено не было, не смогли установить, как игде она могла достать это вещество. Сколько ни проводили дополнительных экспертиз, допросов, бесед, все оказалось тщетно. Сама Анна Ивановна категорически, непреклонно, изо всех сил отстаивала свою невиновность. Супруг, кудивлению Евграфа Никаноровича, встал на ее защиту, заявив, что все обвинения вадрес жены не более чем происки завистников, афакт адюльтера жены спокойным Щеголевым назвал выдумками досужих сплетников.
–Евграф Никанорович, ятебе как старому сыщику доверяю, ичутью твоему, но пойми, что-то тут не то,– уговаривал капитана Рюмина полковник Шеляпин.– Мы уж так плотно ее воборот взяли, арезультата ноль. Хоть бы зацепочка какая… Может, ошибся ты, а?
–Похоже на то,– неохотно согласился Евграф Никанорович.– Дал маху старый дурень. Гоните вшею.
–Ну, это ты брось, никто тебя гнать не собирается, атолько дело раскрыть надо,– твердо закончил полковник.
Да он исам бы всей душой, аесли ухватиться не за что? Тяжело вздыхал капитан, трясясь вхвосте пустого вагона. Он засиделся на работе иедва успел на последний трамвай. Вагон потряхивало, стучали колеса, за окном моросил противный холодный дождь, который зарядил еще собеда ивсе никак не мог закончиться. Желтый свет фонарей расплывался влужах, словно яичный желток на сковороде, вживоте протяжно заурчало. Эх, старый ты сыч. Так ипроживешь всю жизнь один, без дома, без семьи, попенял себе капитан. Акак бы было здорово прийти домой, атам щи или, скажем, борщ вподушке завернутый, или картошечка, ижена не ложится спать, тебя ждет, иприголубит, инакормит, ивыслушает. Аведь ему, горемычному, иголову некуда приклонить. Совсем пригорюнился капитан ис тоской подумал, что так, наверное, подкрадывается старость. Смыслями об одиночестве, неустроенности ижалостью ксебе. Трамвай прогрохотал через мост, иЕвграф Никанорович, подняв воротник инадвинув поглубже на глаза фуражку, пошел кдверям.
