Боги устроились рядом.
Мы быстро обсудили план дальнейших действий. Город Агора — это уже далеко не деревня, поэтому там будет много военных. К тому же, в этом городе служила кириос Хан, а сейчас она наверняка была настроена против меня, как и вся Гильдия вместе со своими отрядами истребления.
Прошло полчаса, и за это время белый гриф ни разу не отстал.
Он продолжал преследовать поезд, будто ждал, когда же мы сдохнем и он полакомится падалью.
— Он терпеливый, — сказала Тхаги, мрачно глядя на него. — Он может прочежь человека насмерть одними лучами. А его слуги оставляют серьёзную карму своими ладонями.
И тут меня пробрали мурашки.
Глядя на летящего грифа, я вспомнил слова Браны. Когда-то она рассказывала, кто именно оставил ей шрам на лице. Это был один из слуг Бога Солнца. А ещё именно его слуги убили мать Браны и Криса.
У меня сжались кулаки.
Если до этого мне хотелось просто прикончить солнечного грифа, то теперь это стало принципиальной задачей…
Книга 4
Эпизод 8
— Я должен его прикончить, — со злостью произнёс я, глядя на Бога Солнца, летящего над поездом.
— Ты уверен? — засомневался Годфред. — Он нам задницы поджарит. Этот парень имеет восьмой Солнечный класс. Может, ты забыл, но среди нас пока таких нет. Я достиг шестого Золотого класса, Тхаги — четвёртого Бронзового. Нокто — бог пятого Железного класса, а малыш Мозарт, и вовсе, третьего Медного. Мы козявки по сравнению с Богом Солнца.
— Нас пятеро, а он один, — возразил я. — А ещё у меня есть две крупных души. Опора Бога Солнца и Опора Бога Ночи. Они могут очень даже пригодиться.
Услышав про свою Опору, Нокто грозно нахмурился (он ненавидел меня за то, что я убил его слугу), а вот Годфред закатил глаза и нервно провёл ладонью по ирокезу.
— И что ты предлагаешь? Вживить их в морфи? Но Опора — это не бог, это всего лишь грувим, только сильный, наделённый частью божественной силы.
— Ну вот и отлично. — Я погладил пальцем череп на перстне-накопителе. — Если ты поглотишь Опору, он даст тебе силу, а может, даже поднимет ранг.
Годфред покосился на мой перстень.
— Перекусить-то я не против, но на тебе это тоже отразится. А ты и без того сегодня душ сожрал, что аж мутация зашкалила. С другой стороны…
— Жри Опору Бога Солнца! — тут же вмешался Нокто, толкнув Годфреда кулаком в плечо. — А мою Опору только попробуй тронуть! Х-ш-ш-ш-ш!
Ответ последовал мгновенно.
Годфред отвесил Нокто прямой удар в нос, ещё с такой силой, что Бог Ночи не удержал равновесия и рухнул на спину.
— Ты ещё поговори мне тут, ночной горшок! — рявкнул Годфред. — И вообще, ты мне не нравишься! Я блондинов не переношу, понял? Самый лучший цвет — это зелёный! Но тебе не понять, лупоглазый! Так что заткнись! Я принципиально твою Опору сожру, чтобы…
— Заткнитесь оба и включите мозги, если они у вас есть! — прорычал я, поднимаясь на ноги. — Пока никого жрать не надо!
Спину продолжало прожигать болью от ран, и мне пришлось снова прислониться плечом к шее дракона.
Чувствуя мою злость, оба бога сразу же успокоились. Нокто вскочил и пригрозил кулаком Годфреду, а тот сделал вид, что вообще не при чём.
Как дети, честное слово!
Мозарт на фоне этих двоих выглядел образцом хладнокровного спокойствия. Видимо, Тхаги тоже так подумала. Она обречённо вздохнула, глядя, как Годфред и Нокто выясняют, кто тут круче.
— Мы сделаем так, как договорились, — уже спокойнее продолжил я. — Поглощение душ будет потом. А теперь принесите мне тех троих морфи из багажника.
Мой приказ был выполнен быстро и без лишних слов.
Нокто и Годфред будто соревновались, кто быстрее притащит мне морфи. В итоге Нокто принёс одну куклу, а Годфред — две, потому что одну отобрал у соперника.
Когда все три морфи лежали передо мной на крыше вагона, я внимательно их осмотрел: целые, без повреждений, все трое уже одеты в лёгкую кожаную броню. Госпожа Сише постаралась.
Это были двое мужчин и одна женщина. Причём, та самая — брюнетка, которая так приглянулась Мозарту ещё в магазине Хартога. И всех троих надо было беречь, ведь неизвестно, сколько в республике осталось морфи после их тотального уничтожения.
Я склонился над первым морфи, крепким и высоким слугой с ёжиком каштановых волос. Лицом он чем-то напоминал мне кириоса Кэйнича — такой же мрачный, с напряжённо сжатыми челюстями, будто вот-вот наорёт.
— Начнём с этого.
Призвав косу, я открыл на ней накопитель и выпустил гигантскую душу Опоры Бога Ночи.
Увидев её, Нокто сощурился и сжал кулаки — больше он всё равно ничего не смог бы сделать без приказа. Ему приходилось просто наблюдать за тем, что я буду делать с душой его верного слуги.
— Как его звали? — спросил я у Нокто.
— Пич, — нехотя ответил тот.
Я плавно повёл рукой и обхватил ладонью душу Опоры, после чего начал вживлять в морфи. Такого сопротивления, как с Богом Ночи, не было. Опора не рвался. Возможно, сработало то, что сам Нокто был уже порабощён мной, а значит, и его слуга подчинялся мне охотнее.
Нокто морщился и недовольно шипел, наблюдая, как душа Пича постепенно входит в грудь морфи, ну а когда я впечатал её окончательно и почти без усилий, то Бог Ночи вообще отвернулся.
Мне было плевать, что он об этом думает. У меня стояла вполне конкретная задача — сохранить тела морфи, уничтожить Бога Солнца и спасти наши задницы, включая драконью.
Когда морфи открыл тёмные глаза и посмотрел на меня, я поприветствовал его:
— Пич, теперь ты служишь мне, как и твой бог. Мои приказы для тебя превыше всего. Поднимайся и покажи оружие.
Он беспрекословно подчинился.
— Пич сделает, — громким голосом ответил морфи.
В его руках появились такие же чёрные серпы, как у Бога Ночи. Только значительно меньше размером, но тоже с рваным шлейфом теней, приглушающих свет.
Неплохо.
Пич посмотрел на Бога Ночи и сощурил глаза, но промолчал. Вместо него заговорил сам Нокто.
— Есть ещё одно оружие, которое мы можем создавать вместе с Пичем.
Было видно, как ему не хочется об этом говорить, но статус слуги заставлял его делать это.
— И что за оружие? — спросил я.
Нокто и Пич подняли руки, и вокруг их тел образовалась тень. Пока ничего необычного — это я уже видел, когда Нокто дрался с Опорой Бога Солнца.
Но когда тени упали на крышу вагона, а потом из них выросли два высоких уродца-горбуна в пластинчатых доспехах, я даже опешил от восторга.
