Косы пока небыло вмоих руках, яубрал её, чтобы немешала, поэтому вгустом чёрном тумане меня было неразглядеть.
Опора Бога источал тени вокруг себя, нозрение Годфреда позволяло мне видеть даже сейчас, хотя японимал, что белый дракон, держащий шею летучей мыши, совсем ослеп идействует наугад. Онневидит, что яделаю. Никто невидит.
Япродолжал карабкаться вверх потуше, цеплялся зажёсткую шерсть ибыстро лез кголове, всё дальше идальше.
Госпожа Майдере всё ещё держала Опору Бога вхватке иприжимала его кземле, нотот всё сильнее дергался ирвался. Яторопился, чтобы успеть, пока удракона есть силы ипока онневыпустил врага.
Ивот настал момент, когда мне надо было перебраться гиганту наголову.
«Осторожно, чувак,— предупредил Гофдред. —Тыстал сильнее, нонестал бессмертным».
Тут инепоспоришь. Надо было всё сделать аккуратно.
Ясоскользнул пошерстистому плечу твари, оттолкулся иуцепился загромадное ухо, после чего немедля начал продвигаться налоб. Дракон досих пор держал противника зашею зубами, иего пасть сейчас была так близко, что яощущал, как изнеё вырывается горячий воздух вместе сзапахом тухлятины.
Итут, будто почуяв близкую смерть, Опора Бога взбрыкнул так, что дракон его неудержал. Оба гиганта перевалились набок, нуаясоскользнул обратно наухо, из-за чего так крепко выругался, что Годфред отреагировал:
«Анедурно звучит. Научишь материться?».
—Ненаучу,— сквозь зубы процедил я.— Нехочу потом выслушивать ругань усебя вголове…
Это всё, что яуспел сказать.
Вследующую секунду Опора Бога оттолкнул дракона ногами ивырвался. Цепляясь уцелевшим крылом запереломанные здания, онметнулся всторону инакрыл своей гигантской тушей сразу отряд морфи вместе сколлекционерами. Кажется, там был иПас, иего помощник Афуа, который когда-то меня обыскивал.
Явцепился вухо твари, аГодфред заорал, чтобы япрыгал вниз, пока есть возможность.
Новместо этого яуцепился зашерсть наголове летучей мыши иснова начал карабкаться, подбираясь кеёлбу иглазницам.
«Аможет, мне всё-таки стобой неслишком повезло,— мрачно высказался Годфред. —Стобой жевыжить невозможно!».
Пока онорал, Опора Бога пытался отшвырнуть меня сосвоей израненной морды. Онмотал башкой так, что ястискивал зубы ицеплялся зашерсть, как клещ, прижимаясь всем телом кголове твари.
«Тыупёртый, как последний придурок!— продолжал орать Годфред. —Этим тымне инравишься! Добавим-ка тебе ещё сил. Надеюсь, твоё тело выдержит».
Меня моментально охватило жаром.
Нет, наэтот раз это было неповышение уровня, ночто-то близкое и, похоже, что временное. Годфред передал мне часть своей мощи для решающего удара.
«Пусть этот паскудник сдохнет!— рявкнул он. —Надоел!».
Опора Бога тем временем поднял голову и, тяжело дыша, оперся наодно крыло. Внего продолжали бить атаками совсех сторон, нооннедвигался. И, пока тварь замерла, япривстал наколени ибыстро отцепил соспины ружьё, апотом прицелился итут жевыстрелил.
Попал вточку управой глазницы.
Гарпун вошёл вкожу головы совсем неглубоко, ноукол зверюга всё равно ощутил. Изего пасти вырвался птичий крик, онснова мотнул головой ирванул вперёд, заелозил поземле единственным крылом, нояуже успел крепко зацепиться заторчащий изкожи гарпун.
Теперь летучей мыши надо было сильно постараться, что сбросить меня отсюда.
Усиленное Годфредом тело выносило серьёзные нагрузки, итеперь оставалось самое главное— попасть мощнейшим ударом впятно между глазницами. Ябыл уже рядом сним, буквально несколько метров отделяло меня отцели.
Если неговорить отом, что пройти эти метры просто так мне недадут.
Опора Бога разъярился ещё больше. Онтаранил дома прямо головой, чтобы сбросить меня сосвоего лба. Втакие моменты приходилось снова соскальзывать ему наухо.
Контроль защиты недавал мне серьёзно пораниться, хотя удары камней ощущались всё равно. Мне прилетало топоплечам, топоспине, апорой ивголову. Исцарапанное лицо было мокрым открови ипота, назубах хрустела кирпичная пыль ипорой приходилось сплёвывать, атоисглатывать всю эту дрянь. Всё вокруг заглушал грохот изастилала пыль, кглотке постоянно подступала тошнота.
«Надеюсь, утебя нет морской болезни, чувак?»— сусмешкой поинтересовался Годфред.
Нашёл время для тупых шуток!
Ятут выжить пытаюсь, аонвеселится…
«Не-а, тыневыжить пытаешься,— тут жевозразил бог. —Тывсеми силами сдохнуть пытаешься, меня необманешь».
«Так недай мне сдохнуть!».
«Аячем занимаюсь, по-твоему. Сухари сушу?».
Япоморщился ипопытался подобраться ближе кпятну между глазницами летучей мыши, номеня опять чуть неснесло обратно наухо. Опора Бога продолжал таранить всё вокруг, иядаже непредставлял вкаком месте города онсейчас орудует. Видел только, как мелькают вгустом чёрном тумане крылья серых драконов— они пытались утихомирить гиганта хоть наминуту.
Ивкакой-то момент имэто удалось. Летучая мышь рухнула набок, зажатая втиски совсех сторон.
Ярванул кцели, находу призывая косу.
Больше низачто нецеплялся инедержался, вместо этого выпрямился вовесь рост икрепко обхватил древко оружия двумя руками, размахнулся, как топором, исовсей дури всадил острие впятно между глазницами твари. Ещё ипроорал зачем-то:
—УКОЛ СМЕРТИ, МАТЬ ВАШУ!
Через мои руки пронеслась мощь бога, ударила вкосу, ачерез еёклинок устремилась вчереп летучей мыши. Годфред опять непоскупился, датак, что кожа намоих руках досих пор искрилась синими молниями, будто япровёл через себя ток. Точнее, был его источником.
Всю голову гиганта тоже охватило молниями.
Опора Бога вздрогнул отпаралича, дёрнул крылом, открыл пасть впопытке издать звук, нополучился лишь выдох, тяжёлый идолгий. Тварь замерла, уронив голову набок, ачерез несколько секунд прямо изоткрытой пасти показался белый сгусток души. Огромный, размером сдом.
«Получай награду, чувак,— сказал Годфред —Она твоя иничья больше».
Душа.
Это была душа Опоры Бога.
Явсё ещё держался задревко косы, аеёклинок всё ещё находился вголове монстра, номои глаза неотрываясь смотрели, как гигантская душа медленно иплавно поднимается вночное небо изависает там, готовая ктому, чтобы еёзабрали.
Чтобы яеёзабрал.
Яперевёл дыхание инаконец выдернул косу изтела зверя, икак только это произошло, накопитель наоружии открылся иначал жадно поглощать одну-единственную душу внутрь себя. Онбудто пил её, всасывал всё больше, утолял голод, ачереп накосе будто улыбался, когда пожирал результат жатвы.
