–Двенадцатого унас сКириллом былабы пятая годовщина отношений.
Она сказала это изамолчала. Недождавшись продолжения, Савин мягко уточнил:
–Иты задаешься вопросом, какбы все сложилось, еслибы неистория сзаписями?
Диана задумалась ненадолго инеопределенно качнула головой, толи отвергая его версию, толи соглашаясь сней.
–Наверное, я больше задаюсь вопросом, кем была длянего. Он ведь дал мне все! Квартиру, вкоторой я живу, машину, накоторой езжу, салон, который меня обеспечивает… Он заботился обомне, ия верила, что он меня любит. Илюбила его. Истаралась быть лучшей версией себя– длянего! Аон врал мне. Ихотел убить. Я непонимаю, какодно вяжется сдругим…
–Ононормально вяжется вненормальном сознании,– спокойно пояснил Савин.– Обычно, когда мужчина влюблен вженщину, он желает близости сней. Он окружает ее заботой ипри возможности осыпает подарками, что само посебе приносит ему удовлетворение, нохочет он именно физической близости ипри удачном стечении обстоятельств рано илипоздно получает ее. Дальше всписке желаний идут сложившиеся внашем сознании атрибуты счастливой совместной жизни: свадьба, общий дом, дети ивсе такое. Нов травмированном сознании твоего Кирилла одним изатрибутов счастья стала смерть. Убийство. Длянего это такаяже потребность, какдля другого– секс. Чем сильнее он любит, тем сильнее хочет убить…
–Чушь,– тихо перебила Диана.– Ты невидел его втот день. Это была нелюбовь идаже нестрасть. Он ненавидел меня втот момент…
–Одно другого неисключает. Любовь иненависть всегда ходят рука обруку. Можно получать неземное удовольствие отубийства иненавидеть это. Это как… пирожное илисладкий жирный раф-кофе! Очень вкусно, ночувство вины так игложет. Развенет?
Диана посмотрела всвою чашку, вздохнула икивнула. Да, эта аналогия была ей близка ипонятна.
–Чтотебе действительно нужно осознать, так это то, что ты нив чем невиновата. Идаже он невиноват. Виновата детская травма. Ноона всеравно делает ваши отношения невозможными. Когда устремления настолько расходятся иего абсолютное, пусть икраткосрочное счастье означает твою гибель, любви неостается места. Это надо просто принять. Иидти дальше. Жить своей жизнью.
–Разве она уменя есть?– горько усмехнулась Диана.– Я жила его жизнью…
–Атеперь заведешь свою. Тут главное– принять решение, отказаться отчувства вины иидти вперед, неоглядываясь назад. Пойми, чего ты хочешь. Ты вольна сохранить прежний образ жизни, нотеперь стараться недля Кирилла, адля себя. Аможешь перевернуть все сног наголову впоисках истинной себя. Незнаю… Продай подаренные им бизнес имашину, аденьги отправь наблаготворительность, чтобы освободиться отпрошлого иначать снуля. Найди работу подуше…
–Нетуж, спасибо,– сухо отказалась Диана, глядя нанего, какна сумасшедшего.– Я, конечно, встрессе ив подавленном состоянии, ноне рехнулась. Быть несчастной гораздо проще, когда вкошельке ина карточках есть деньги. Ине надо везде ходить пешком.
–Некоторые считают, что бедность очищает,– улыбнулся Савин.
–Да, меня большую часть жизни пытались убедить, что лучше быть бедной ибольной, чем богатой издоровой,– проворчалаона.– Я неверила вэто тогда, неверю исейчас.
Он вопросительно приподнял брови, предлагая ей рассказать. Диана слегка поморщилась ипризналась:
–Моиродители. Большие поклонники теории очестной бедности, которая обалденно очищает. Мы всегда жили… ну, может, несовсем плохо, нонехорошо, понимаешь? Иони никогда нестремились ктому, чтобы сделать лучше. Потому что, поих мнению, много зарабатывают только воры иподлецы, аони выше этого. Работа должна быть тяжелой, ненавистной инизкооплачиваемой– тогда это действительно работа. Аесли денег нехватает нажизнь, значит, жить надо скромнее. Еда должна быть простой идешевой, одежда– практичной, ане красивой. Я уже неговорю провсякую там косметику– это страшное излишество, нужное только неочень хорошим женщинам, если ты понимаешь, очемя.
–Понимаю,– улыбнулся Савин.
–Ачестной женщине хватит ипросто мыла, чтобы быть чистой. Ну, ладно, я немного утрирую, потому что шампунь идезодорант унас все-таки тоже были. Аеще детский крем. Знаешь, такой втюбиках?
Он снова кивнул, подтверждая, что знает. АДиана все больше распалялась, рассказывая.
–Унас дома было только очень нужное ипрактичное. Ничего красивого. Даже захудалого парадного сервиза где-нибудь вшкафу. Мама– учительница, апапа– инженер. Мама никогда небрала учеников, какделают другие, отрабатывала только стандартную ставку, потому что так правильно. Ав свободное время предпочитала читать, потому что только чтение дает духовное развитие. Правда, папа проводил вечера перед телевизором, разгадывая кроссворды исканворды. Ему это разрешалось. Он мог спокойно заниматься этим, даже когда унего небыло никакой работы. Найти что-нибудь непо специальности, ночтобы платили? Нет, зачем? Этоже роняет достоинство инженера! Аходить двадцать лет водном костюме– ничего нероняет.
Диана вдруг замолчала, снова опуская взгляд вчашку, где наповерхности кофе еще пенились взбитые сливки. Она словно размышляла, стоитли говорить дальше.
–Тытогда спросил, кто изродителей поднимал наменя руку. Так вот, мама себе это позволяла. Нечасто, несильно, нопозволяла. Ее любимым наказанием было поставить вугол. Меня ставили вугол лет дотринадцати, представляешь? Ия стояла! Если я тупила, она могла дать мне подзатыльник. Потом, когда я подросла иво мне проснулся дух бунтарства, появились пощечины. Дозатылка уже невсегда получалось дотянуться, ав углу я стоять отказывалась. Я мечтала отом дне, когда смогу уйти изродительского дома. Выбор профессии рассматривала только через призму вопроса: «Гдеможно побольше заработать?» Решила, что надо идти вэкономику илиюриспруденцию, потому что напрограммирование уменя мозгов нехватало. Все лето перед одиннадцатым классом я подрабатывала промоутером, просто чтобы купить себе какой-нибудь красивой одежды. Икосметики. Мама ругалась, конечно. Инастаивала, чтобы я после школы шла впедагогический.
Она остановилась, чтобы сделать большой глоток почти остывшего рафа ипротолкнуть внезапно вставший вгорлеком.
–Когда я познакомилась сКириллом… Это, знаешь, было какпровалиться вдругой мир. Круче, чем уехать вХогвартс. Мама, конечно, неодобряла. Стыдила меня. Говорила, что я ее позорю, что она меня нетак воспитывала. Мало того что я позволила себе внебрачную связь, так еще ис бандитом вдвое старше…
–Кирилл разве бандит?– удивился Савин.
–Онбизнесмен,– Диана выразительно округлила глаза.– Состоятельный бизнесмен. Азначит, вор, подлец и, безусловно, бандит, потому что честным образом такие деньги незаработать. Вобщем, когда он предложил снять мне квартиру, я чутьли небегом туда побежала. Ипервые полгода какзаведенная покупала всякие тарелочки, вазочки, бокалы, клевые чашки, какие-то картинки настены… Он помогал выбирать, давал денег. Водил меня помагазинам содеждой, дарил украшения. Ипри каждой встрече дарил цветы. Унас дома вообще небыло принято дарить цветы, только напервое сентября инекоторые другие праздники мама приносила их изшколы, апапа ей недарил никогда. Имне, соответственно, тоже.
