Я посмотрела в глаза Коулу, не ожидая видения, но желая его… нет, я не хотела его, не должна была хотеть, но…
Оно так и не появилось.
У разочарования выросли железные крылья и пролетели сквозь меня, разрезая напополам.
Коул откашлялся, явно чувствуя себя неловко.
«Не показывай ему свои чувства».
Он отвернулся.
—Отныне,— сказал он, его голос стал жестче, суровее,— если ваш напарник укушен, вводите противоядие сразу же, как только сможете. Не ждите, пока закончится бой. И, если ваш напарник укусит вас, не пытайтесь скрыть это от нас. Мы не будем никого винить.
—Или ее,— крикнула Маккензи и щелкнула зубами.
—Теперь ты просто даешь девочкам разрешение лакомиться собой в любое время и в любом месте,— ответил Лёд.— У меня и так достаточно проблем с тем, чтобы не подпускать их к себе.
Кто-то рассмеялся.
Я не могла заставить себя рассмеяться.
—Из расписания вы знаете, кто ваш напарник,— сказал Коул,— и куда вас поставили. Идите готовьтесь.
Группа разделилась: часть ребят отправилась на улицы, охотиться на зомби; часть — домой, отдыхать, доделывать уроки; часть — осталась здесь, охранять тела охотников, а также ждать, если понадобится подкрепление.
Вероника поднялась на цыпочки и что-то прошептала Коулу на ухо.
Ярость вернулась, но мне удалось спокойно выйти на ринг и сказать:
—Что насчет меня?
Все взгляды устремились в мою сторону.
—Али-Бали,— сказал Лёд, закидывая руку мне на плечо.— Не думал, что мы увидим тебя сегодня.
Я оценила проявление поддержки.
—А что насчет тебя?— ответил Коул, колеблясь.
Все такой же непреклонный.
—Я тоже хочу пойти патрулировать.
Когда он подошел ко мне, под его глазом задергался нерв.
—После того, что случилось сегодня? Нет.
—А что сегодня произошло?— спросила Вероника, подойдя и положив голову ему на плечо. Заявляет права? Или она решила вонзить нож поглубже?
Если бы кто-нибудь рассказал ей, через что мне пришлось пройти…
Коул отстранился от нее и по привычке почесал затылок. Сейчас ему было не просто некомфортно. Он был сбит с толку.
Это хорошо.
—Ты ранена,— сказал он.
—Я выздоровела. Кроме того, другие сражались с травмами, и ты никогда им не запрещал ходить патрулировать.
—Другие более опытнее. И почему у тебя на запястьях повязки?
Он заметил их, хотя я была с длинным рукавом?
Пытаясь сдержать внезапную дрожь, я развязала бинты. Моя кожа покраснела сильнее, чем раньше, и намного больше распухла, но чернила все еще были красивыми.
Вероника наклонилась ко мне и пожала плечами.
—Не пойми меня неправильно, но они слишком велики для твоей костной структуры.
Есть ли правильный способ понять это? Я знала, что татуировки были красивыми и как раз подходящего для меня размера.
Я не стану ей отвечать.
Нет, это неправда. Я все-таки ответила.
—Я в нескольких секундах от того, чтобы изменить твою костную структуру.
Она посмотрела на меня так, как будто у меня выросла вторая голова.
—Я была с тобой очень мила, а ты хочешь меня ударить?
Она была милой?
—Я думаю, что татуировки идеальны.— Коул встал между нами. Его взгляд прошелся по мне, задержавшись на нескольких местах. Мне пришлось побороть дрожь.— Татуировки. Новая прическа. Новый макияж. Я не замечал этого раньше. Ты была слишком мокрая. Теперь я вижу.
—Мокрая?— это слово вырвалось у Вероники.— В каком смысле мокрая?
Нахмурившись, Коул подтолкнул ее к рингу.
—Иди. Сейчас.
Мне хотелось, чтобы в полу появилась дыра и проглотила меня.
Она бросила на меня смущенный взгляд через плечо, но сделала, как он велел, и оставила нас одних.
Вернемся к его словам. Ему не нравился мой макияж?
—Хочешь сказать, что я похожа на брокколи для глаз
[1]?
Лёд рассмеялся.
—Откуда девушки берут такие названия, мужик?
—Я даже не знаю, что означает «брокколи для глаз»,— сказал Коул.— Наверное то, что ты плохо выглядишь, и я не должен хотеть тебя съесть, но в тебе много витаминов, и я хочу.
«Убейте меня».
«Пожалуйста».
—Значит, я плохо выгляжу,— процедила я сквозь зубы.
—Нет. Ты всегда выглядела прекрасно.— Коул поднял мои запястья и провел большим пальцем по узорам. Когда он понял, что делает, то нахмурился и опустил руки.— Итак. Скажи мне. Почему ты решила измениться?
Измениться.
Слово на букву «И» затмило все удовольствие, которое я получала от его комплимента… от его прикосновения. Что изменится сегодня? Завтра?
Оба сердца застучали, а мой нос, казалось, забился ватой.
—Эй, полегче,— сказал Лёд.
Коул отпустил мои руки, обхватив ими мои щеки.
—Дыши, Али. Вот так. Вдох и выдох. Хорошая девочка.
Как только успокоилась, я вырвалась из объятий Коула и отстранилась от Льда. Я снова засмущалась. Я не могла позволить себе положиться на этих парней.
—Что это было?— спросил Коул.
—Отвечая на твой другой вопрос, единственный, на который отвечу,— сказала я натянуто,— я немножко себя улучшила. Хочется выглядеть сексуально для той ночи, когда мое видение с Гэвином сбудется.
Прямое попадание… Коул вздрогнул, даже побледнел.
—Ты была сексуальной такой, какой была,— сказал он, глядя в мои глаза.— Что бы ты ни думала обо мне, что бы между нами ни произошло, я никогда ни с кем это не обсуждал.
Красивые слова, не более, и все же воздух между нами наэлектризовался как и раньше. Каждое нервное окончание в моем теле напряглось, ожидая… чего-то. Еще одной ласки. Руки на моем плече. Толчка его колена. Чего угодно.
Он отступил на несколько шагов, и все исчезло. Я все еще чувствовала его запах: мыло и что-то лесное, намек на животное, которым он иногда был. Грубым, диким, необузданным. Но под всем этим был аромат роз… аромат Вероники.
Возможно, мне хотелось поглотить души обоих.
—Ты действительно сделала все это для Гэвина?
Его голос был безразличный. Как будто ему было все равно.
Как будто его это не волновало.
