–Смотри на меня,– на выдохе произнесла Пайпер.– Слушай меня.
Она была уверена, что Третий едва сдерживает очередной крик, и потому начала рассказывать. Пайпер знала, что тот Второй мир, который он, возможно, видел, сильно изменился, но не объясняла каждую мелкую деталь. Она говорила сТретьим так, словно давно его знала, и он свободно понимал особый язык ее мира. Словно они были не сальваторами, связанными магией, а давними земными друзьями. Оказалось, что это было намного легче, чем она представляла.
Пайпер рассказывала ему о родном Портленде, его ярких домах, морозной зиме с множеством осадков. О своей не особо приветливой школе. Рассказывала, как старательно собирала ровно сотню фотографий для альбома, ставшего подарком на день рождения ее дяди, как заставляла брата помогать и как они едва не замучили соседского кота, с которым она пыталась сделать несколько снимков. Как Лео случайно разбил ее первую камеру. Как мама не выдерживала долгих прогулок по городу. Как бабушка Линда учила ее играть в бридж. Как она не стеснялась лезть в драку, если в младших классах кто-то надоедал Лео, и как потом выслушивала от учителей о своем неподобающем поведении, ловя благодарные взгляды брата. Как она клятвенно обещала покупать Эйсу его любимое мороженое за каждую книгу, которую он прочитает. Как громко пела вместе с отцом в машине. Как на спор поцеловалась с сокурсником, а потом, когда он потребовал продолжения, сломала ему нос – это произошло за две недели до того, как она узнала о существовании сигридского мира.
Пайпер болтала обо всем и ни о чем одновременно, изо всех сил сдерживая слезы, и не знала, почему так больно: из-за магии, связывавшей ее сТретьим, воспоминаний о сумасшедшем детстве с братьями или мысли, что она может не вернуться во Второй мир. Она знала, как это эгоистично, особенно сейчас, когда Третий страдал, но ничего не могла с собой поделать. Это было единственным, о чем девушка была способна думать сейчас, видя, с каким вниманием ее слушает Третий.
«О боги»,– удивленно подумала Пайпер.
Третий внимательно слушал ее.
Ветон шумно выдохнула, отходя на пару шагов. Пайпер кое-как оторвала взгляд от лица Третьего – бледного, с кровью вокруг рта и на подбородке – и посмотрела на его спину. Сигилы, нарисованные целительницей, уже исчезли, но шрамы больше не кровоточили. Остались лишь синие пятна, странные символы и старые раны.
–Ракс,– презрительно фыркнула Ветон.– Вытри руки и принеси мне кувшин с водой.
Пайпер послушно встала, почти не ощутив, как рука Третьего выскользнула из ее ладоней. Ветон указала на дальний стол, на котором стоял нужный кувшин. Пайпер торопливо вытерла руки о первую попавшуюся ткань и принесла целительнице кувшин. Неизвестно откуда Ветон достала большую деревянную чашу, наполнила водой и опустила в нее чистую ткань. Не говоря ни слова, целительница отжала ее и приложила к спине Третьего. Она стирала кровь, промывала ткань в воде и продолжала. Пайпер стояла, пустым взглядом наблюдая за ней, и чувствовала себя лишней. Следовало уйти сразу, как только она привела Ветон.
–Найди красный отвар с травами.
Пайпер молча принялась искать, изредка поглядывая на Третьего. Он невидящим взором наблюдал за целительницей и не пытался ее остановить. Даже не шелохнулся, когда та стала оттирать кровь с его лица и подбородка. И после, когда целительница сумела усадить его и начала вытирать кровь с груди, Третий так ничего и не сказал.
–Возьми чашу вон там,– сказала Ветон, указав на шкаф, откуда Пайпер в самом начале достала сундучок.– Вылей красный отвар, добавь немного воды и порошка из зверобоя – он желтый, не перепутаешь,– и тщательно перемешай.
Пайпер не произнесла ни слова, молча нашла чашу и нужные ингредиенты и расположила их на сундуке у изножья кровати. Она бы ни за что не перепутала столь простые действия, но все равно мысленно повторяла их, боясь ошибиться.
–Дай мне чашу.
Пайпер послушалась. Ветон поднесла чашу к губам Третьего, рассеянно смотревшего на нее.
–Пей,– строго приказала целительница.
Собравшись с силами, Третий приоткрыл рот. Ветон помогла ему выпить отвар, провела чистым уголком ткани по лбу, стирая выступивший пот, и серьезно посмотрела на него.
–Нужен еще настой эрвы,– задумчиво пробормотала Ветон.– Дай мне его.
–Я… я не знаю, как он выглядит. Тут не подписано.
Целительница громко цокнула языком, отдала ей пустую чашу и отошла, чтобы найти отвар. Пайпер настороженно перевела глаза на Третьего. Он сидел, согнувшись, и пустым взглядом смотрел перед собой, не обращая внимания на слабо дрожащие пальцы.
–Что с ним было?– набравшись смелости, спросила Пайпер.
Ветон не ответила. Третий согнулся сильнее, упер локти в колени и запустил пальцы в волосы.
–Пей,– приказала Ветон, протягивая ему склянку с бледно-зеленым отваром.
Третий без возражений выпил и, выждав секунду, лег на живот, положив руки под подушки, и закрыл глаза. Ветон ворчала, пытаясь выдернуть из-под него испачканные одеяла. Когда Пайпер решилась помочь, целительница уже сама справилась с этой задачей. Она отшвырнула одеяла, подошла к большим окнам, по форме напоминавшим приплюснутый треугольник, и приоткрыла одну из створок.
–Когда и где это началось?– спросила Ветон, повернувшись кПайпер.
–На крыше, когда мы пришли к небесным китам.
–Вас кто-нибудь видел?
–Нет.
–Точно?
–Точно.
–Надеюсь, что так.
Ветон опустилась на пол, спиной прислонившись к шпалере, изображавшей далекие горные вершины, и прикрыла лицо ладонью.
–Никто не должен об этом знать,– тихо произнесла она.– Ни одна живая душа.
–Почему?
–Никто не должен об этом знать,– упрямо повторила Ветон.
–А это… случалось раньше?
Пайпер покосилась на Третьего: он уже спал. Едва заметное шевеление и тихое дыхание доказывали, что он действительно спит. Изуродованная спина блестела от влаги.
–Да, и не один раз.
–Ему всегда так больно?
–Да.
Пайпер нервно сглотнула.
–Это проклятие?
–Он сам тебе расскажет. Если не пожелает вырвать язык,– усмехнувшись, добавила Ветон.– Поверь мне, Первая, он наказывал и за меньшее.
Пайпер сглотнула еще раз.
–Что за чушь ты говорила ему?
–Это не чушь,– возразила девушка, разглядывая спину Третьего. Она пялилась на него, как последняя идиотка. Но эти шрамы…
–Чушь,– не отступала Ветон.
–Но он слушал. Очень внимательно.
–Он не мог внимательно слушать. Все, о чем он может думать, когда это происходит,– только боль.
–Ты в этом уверена?
