–Ты что, жила в каком-то закрытом городе?– стараясь непринужденно улыбаться, будто ничего не произошло, спросил Магнус.
–Нет, но мой мир действительно огромен. Все время забываю, сколько всего стран. То ли двести, то ли сто девяносто.
Рыцарь присвистнул.
–И как вам удается все это контролировать?
–Я могу прочитать тебе лекцию, если захочешь. Все-таки, я не всегда спала на уроках истории.
–Неужели ваши школы настолько ужасны?
–Ужаснее твоих тренировок ничего нет.
Магнус возмущенно вздохнул и отпрянул, театрально размахивая руками.
–Как ты смеешь заявлять мне такое? Я в тебя душу вкладываю, а ты!..
Третий не отреагировал на ее выпад. Обычно он всегда начинал волноваться, если она в шутку жаловалась на Магнуса или Джинна. Последнего он заставил изменить подход к обучению Пайпер, но даже после этого Джинн не сумел приблизиться к мастерству и точности, с которыми Третий занимался с ней. Сальватор всегда тщательно объяснял значение каждого сигила, каждого заклинания, даже простым чарам уделял особое внимание. Он пересказывал то, что узнал от Йоннет, но до сих пор не решался притронуться к ее кристаллу. Пайпер не знала, в чем причина: то ли Третий признавал, что теперь кристалл принадлежит ей, то ли просто не хотел увидеть что-то из прошлого. При этом все, о чем он говорил, было связано с прошлым.
Магнус либо не замечал задумчивости Третьего, либо считал, что этому не стоит уделять внимание. Он распинался перед Пайпер, в красках описывая свое мастерство владения мечом, пересказывая жестокие битвы, которые прошел во время Вторжения, мелкие стычки с демонами и те, которые едва не стоили жизни, при этом уводя их все дальше от тиса и алтаря для драу. Постепенно каменные дома становились меньше – в два-три этажа, а вустройстве площадей и улиц появилась хаотичность: сплетенные узкие дороги; лотки торговцев с яркими навесами, расположенные в разных местах; тонкие, но крепкие деревья, украшенные разноцветными лентами и посланиями. Возле некоторых дверей и окон Пайпер заметила деревянные плашки с еще дымящейся едой и чистой водой. Для драу – сразу же поняла она. Вот только ни одного драу она еще не увидела.
Пайпер осмелилась перебить Магнуса, не без гордости рассказывавшего, как он отговорил Третьего от какой-то давней самоубийственной затеи:
–Драу и впрямь вас навещают?
–Конечно. В празднества их всегда очень много. Элементали, какие только сущности не являются! Иногда и небесных китов видим.
–Кого?
–Небесных китов,– подал голос Третий. Он шел рядом, отставая всего на шаг.– Иногда они навещают нас, и я разговариваю с ними. Что за случай с ирау, из-за которого понадобилась твоя кровь?
Вопрос Третьего застал Пайпер врасплох. Пора было бы привыкнуть к тому, что он ничего не забывает и всегда ждет удобного момента, чтобы спросить. Однако нынешний момент нельзя было назвать удачным.
Магнус натянул вежливую улыбку и провел рукой по волосам. Он явно не собирался спасать Пайпер.
–Почему понадобилась твоя кровь?– повторил Третий.
Его голос был ровным, взгляд – спокойным, а эта извечная манера держаться словно холодная статуя уже не казалась пугающей, как это было поначалу. И все же ей стало неуютно. Пайпер не знала, сможет ли рассказать оСтефане. Он был знаком сТретьим, и сальватор даже совершил Переход во Второй мир, чтобы помочь Стефану разбудить Марселин от сомнуса – сна, подобного смерти. Наверное, Третий имел право знать, что произошло, особенно если учесть, что для пробуждения Стефана нужно Время.
Не успев тщательно все обдумать, Пайпер выпалила:
–Сомнус.
Она боялась этого странного сна-смерти даже больше, чем собственной магии. Сионий говорил, что это потерянная магия, и никто не знает, как правильно ее использовать. Марселин – не исключение, ведь Стефан никогда не обучал ее этой магии. Она могла лишь поддерживать его в стабильном состоянии и надеяться, что когда-нибудь они смогут договориться сАрне, чтобы тот использовал Время и помог Стефану.
Изначально они сМарселин планировали разговорить господина Илира иТвайлу. Кто знает, может быть, те смогли бы понять, что уПайпер есть часть Арне так же, как уТретьего есть часть Лерайе, и придумали бы, как использовать это для пробуждения Стефана. Их план, еще даже не начавшийся, не должен был закончиться нападением целого легиона и настоящим Переходом.
–Я знал только одного мага, сумевшего использовать сомнус,– тихо произнес Третий, проводя пальцем по грани кольца.– Стефан Безродный. Он выжил и использовал сомнус? Кого он погрузил в сон?
Стефан был близким другом великанов. Ребнезарский двор признавал его, а сам Третий ради его просьбы совершил Переход. Это что-то да значило, иПайпер следовало хорошенько обдумать свой ответ. Если бы Стефан узнал, что она рассказала о нем Третьему, как бы он отреагировал? Если бы он вообще хоть что-то узнал, ведь маг будет спать до тех пор, пока Время его не разбудит. Замкнутый круг.
–Пожалуйста,– попросил Третий. Магнус скрипнул зубами, кашлянул и демонстративно оглядел улицу, словно выискивая кого-то в толпе.– Скажи мне, выжил ли Стефан.
Пайпер заставила себя посмотреть ему в глаза, посветлевшие на тон, и сказала:
–Он попытался убить себя, но мы успели. Ма… маг погрузила его в сомнус.
Третий резко выдохнул.
–Стефан никогда не попытался бы убить себя. Ты не понимаешь…
–Он стал вратами. Его связало слишком много демонов, и он решил убить себя, чтобы спасти остальных.
Наверное, не следовало этого говорить. Третий мог ухватиться за ее слова и без остановки спрашивать, кто эти «остальные», кого пытался защитить Стефан, кто из магов оказался достаточно силен, чтобы использовать сомнус и попытаться спасти полукровку. Но он лишь не мигая смотрел на нее и не мог даже удержать на лице маску привычного спокойствия – губы дрожали, словно Третий никак не мог сформулировать мысль, а ибез того белое лицо стало еще белее.
Пайпер почувствовала бурю за мгновение до того, как она обрушилась на них.
Магия взорвалась, коснувшись всего и всех. Это была короткая, но яростная вспышка, сотрясшая воздух, ленты и украшения на деревьях. В ближайшем здании треснул и посыпался сотнями осколков большой витраж, изображавший рыцаря в сияющих доспехах. Не успев упасть на землю, осколки замерли в воздухе, а после аккуратно вернулись на место – каждый кусочек, даже самый маленький. Мгновение – и витраж вновь был целым. Все стало как прежде, только взгляд Третьего пылал магией.
Пайпер не забыла, о чем он рассказал в том разрушенном зале. Помнила об убийствах, лишениях, жертвах, на которые пришлось пойти Третьему, о желании покончить с собой, которое он переборол ради помощи другим. Она не знала, пугало ли ее это, и порой даже воображала, как отреагирует, если при ней Третий совершит нечто, выходящее за рамки? Как, например, было сКатоном. Пайпер не хотела бы оказаться рядом, когда гнев сподвигнет Третьего на еще один отчаянный поступок.
