«Не глупи,– зашептала Лерайе.– Не рискуй, не пытайся помочь. Знаешь ведь, что это проклятие не снять. Считай, он уже мертв».
Лерайе заставила Пайпер идти кТретьему, продолжавшему безуспешно бить невидимую преграду, заставила крепко обнять его и толкнуть назад – так сильно, что он действительно сдвинулся с места. Третий говорил, что ее Сила способна сравнять ее с чистокровным великаном, но девушка не думала, что это окажется правдой.
Магия двух сакри искрилась в воздухе, ограждая Магнуса от Стеллы, Клаудии иЭйкена, пытавшихся подобраться к рыцарю. Магия отталкивала их, тянула кПайпер иТретьему, и девушка чувствовала, как много Силы Лерайе использует для этого.
Ее сердце дрогнуло, когда рядом оказался Эйкен. Мальчик навалился на Третьего и, плача, толкал сальватора вперед, пока тени опутывали его руки и ноги и пытались оттащить назад. Одна из теней оплела брошенный Нотунг и потащила его следом. Стелла вцепилась в штанину Третьего, пока Клаудия изо всех сил тянула его за руку.
–Хватит!– не останавливался сальватор.
Лерайе не только контролировала каждое действие Пайпер, но и внушала ей правильное решение. И сакри была права: такое проклятие не снять, Магнус уже мертв. Он держался до сих пор только благодаря магии Лерайе иАрне, которую те использовали, чтобы защитить остальных. Как только Пайпер по воле Лерайе откроет портал – Магнус умрет. У него не было никаких шансов, иПайпер практически ненавидела Лерайе за то, как часто сакри повторяла это в ее мыслях.
Рыцарь, не сдержав стона, наклонился, поднял свой меч и сжал его, будто все было в порядке. Пайпер слышала треск, с которыми барьеры сакри ломались тварями – их стало больше, и золотое пламя уже не сдерживало их.
–Пожалуйста!– отчаяннее крикнул Третий.– Арне, хватит! Я могу ему помочь!
«Глупец,– фыркнула Лерайе.– Знает ведь, что рыцарь обречен…»
–Пожалуйста,– повторила Пайпер, чувствуя, как Третий напрягается всем телом, чтобы оттолкнуть их.
–Брось, Золотце,– с улыбкой ответил Магнус слишком громко, и голос почти не дрогнул, чего нельзя было сказать о его губах.– Умереть за тех, кого любишь и кому предан,– великая честь.
–Дай ему Время!– продолжал кричать Третий, изо всех сил вырываясь из хватки Пайпер.
«Приготовься»,– шепнула Лерайе, наполняя тело магией.
–Пожалуйста,– повторила девушка, и ее тихий голос был заглушен новой волной проклятий со стороны Третьего. Но Пайпер продолжила, почему-то уверенная, что Магнус услышит:– Пожалуйста, не разрушай себя.
И он действительно услышал.
–Разве я разрушаю?– с неуместным, наигранным изумлением спросил рыцарь.– Ты еще не поняла, Золотце, что вы все – любовь всей моей жизни? Брось, это ведь очевидно. Вперед,– неожиданно серьезно добавил Магнус, покрепче схватив меч. Она увидела, как к нему несутся первые демоны, сумевшие прорваться за барьеры, и громко всхлипнула.– Выведи их отсюда, я немного задержу тварей.
Он бы не смог. Магия, еще удерживавшая в рыцаре жизнь, ускользала, Пайпер чувствовала это. Но, контролируемая Лерайе, ничем не могла помочь.
Стиснув зубы, Пайпер открыла портал и толкнула в него Третьего.
Глава 30
Хоть и сломаны два крыла
Киллиан был в очень шатком положении.
Власть – хрупкая вещь, требующая цепких рук, железной воли и стремления отдавать себя без остатка, иКиллиану не следовало принимать ее. Но он принял, потому что великаны выбрали его, потому что Третьему нужна была помощь. Тогда его положение было даже более шатким, чем уКиллиана теперь.
Может быть, оно и сейчас такое.
Если бы только Киллиан знал, что с Третьим.
Он держался долго – держался все часы собрания, не показывал усталости, незнания и страха, и только после, когда посол Элвы вышла последней, а взале остался только Джинн, Киллиан сорвался.
Стиснув зубы, великан прорычал ругательство и со всей силы опрокинул мраморный стол, мгновенно расколовшийся на множество кусочков.
Киллиану казалось, что вместе с этим треклятым столом раскололся и он сам.
Тяжело дыша, великан рухнул на стул, всегда стоявший во главе стола, где и подобало сидеть настоящему королю, упер локти в колени и вцепился в свои жесткие черные волосы. Серебряный венок, символ власти, со звоном упал на пол и покатился в сторону. Киллиану было плевать.
Пусть все горит синим пламенем. Он слишком устал, чтобы пытаться что-то контролировать.
–И как только ты сразил оленя Инглинг?
Киллиан вскинул голову и уставился на открытые двери, ведущие на балконную площадку. Там, бесцеремонно развалившись на каменных перилах, сидел Катон, крутивший в руке начищенный до блеска кинжал.
–Жалкое зрелище,– презрительно скривившись, бросил он.
–Убирайся!– рявкнул Киллиан, подскакивая на ноги.– Убирайся, пока я не убил тебя!
–А это идея! Попробуй убить меня или хотя бы ранить. Узнаем, действительно ли моя клятва с твоим драгоценным Третьим еще в силе. Ну как? Рискнешь?
Киллиан был слишком слаб и растерян, чтобы рисковать, хотя желание свернуть Катону шею не ослабевало ни на секунду. Он заявлялся вОмагу все чаще и, казалось, делал это исключительно от скуки. Новых сведений об угрозах для них всех не было и не было Третьего, способного заставить Катона искать то, что им нужно. Вместе сДжинном Киллиан, наверное, смог бы попытаться надавить на вождя Дикой Охоты, но только не сейчас, когда король великанов пытался хоть как-то собрать себя по кусочкам, аДжинн видел и слышал то, чего не понимал.
–Ты ведь знаешь, что не создан для власти,– продолжил Катон, широко и ядовито улыбаясь.– Просто признай это и передай управление Омагой тому, с кем я смогу хотя бы говорить нормально. Ты, очевидно, только и можешь, что ломать мебель.
Киллиан мог не только это. Он мог свернуть шею или вырвать хребет голыми руками, мог отсечь голову, не моргнув и глазом, и скормить врагу его же пальцы, но сейчас это казалось таким далеким и бессмысленным. Что толку от его жестокости, которую великан всегда проявлял к тем, кто стоял на пути, если за спиной у него никого не осталось?
Розалия. Жозефина. Роланд. Алебастр. Гвендолин. Гилберт. Даже Мария, еще не успевшая стать частью рода Лайне. Теперь и…
–Изменений нет,– холодно произнес Катон, после чего, крутанув кинжал еще раз, растворился в тенях, охотно отозвавшихся на его древнюю магию.
Для Киллиана эти слова были сродни острию в сердце.
Он почувствовал, что ноги уже не могут удерживать его, и оторопело посмотрел на стоявшего поодаль Джинна. Маг держался значительно лучше и позволял себе показывать слабость лишь в моменты, когда неизвестная сила атаковывала его изнутри. В остальное время Джинн оставался собранным, серьезным, внимательным. Таким, каким и должен быть посол мира, странствующий между городами и крепостями.
