–Я не врач, но хоть гляну. В машине есть аптечка. Вас схватил тот тип в баре? Я такого насмотрелся.
Было велико искушение сказать: «Да, это все он, гляньте, как я пострадала, пытаясь вам помочь!» Упрямиться было глупо, поэтому я сняла пиджак и расстегнула манжет, надеясь, что мой бешеный пульс он не почувствует. Я была одновременно в восторге и подавлена: каждая секунда общения с ним, вроде бы банального, была наполнена внутренней борьбой, уговорами самой себя и жаждой все запомнить. Особенно сейчас, когда я сняла пиджак, а он коснулся моей руки, пусть и чисто из полицейского интереса.
Он закатал рукав и долго смотрел. Я тоже покосилась – ну, ничего особенного, просто синяки.
–Это не он,– сказала я.– Просто я…
–Об дверь ударились?– без улыбки спросил инспектор Чан. Ресницы у него были короткие, зато глаза красивой формы. Когда он смотрел вниз, выглядел как скульптура.– Ваш отец постарался?– спросил он.
–Что?! Да как вам такое… Мой отец – самый добрый человек в мире, как вы вообще…
–Не кипятитесь. Просто это единственный мужчина в вашей жизни, которого я видел. Ну есть еще бармен. И я. ИГиль. Уверен, должен быть и еще кто-нибудь.
–Не мужчина это, вы чего. Я сама. Правда. У меня иногда бывает.– Я нервно засмеялась и потянула руку к себе.– Все в порядке.
«Я сделала это, чтобы о вас не думать. Пожалуйста, не будьте ко мне так добры, иначе мне снова придется это сделать».
–Компрессы с отваром барлерии и гвоздики – лучшее средство.– Он выпустил мою руку, и я торопливо натянула пиджак.
–Я даже не знаю, что такое барлерия. У вас что, семья фармацевтов?
–Типа того. Ладно, идемте. Долгий у вас был денек, а?
–И у вас,– сказала я из вежливости, но он глянул на меня так, будто ему приятно внимание.
Мы еще посидели и пошли к машине. Он повозился в багажнике, прежде чем сесть на водительское сиденье, и вернулся с аптечкой. Все мои вежливые отговорки иссякли прежде, чем я открыла рот. Я молча стащила пиджак – сейчас, в машине, это оставляло впечатление чего-то куда более неприличного, чем на набережной, полной людей. Я успела представить, как он стаскивает толстовку, и на этом с ужасом остановилась. Сама подтянула рукав рубашки повыше и смотрела, как он мажет мою руку холодной мазью и перевязывает бинтом. Отвара таинственной барлерии в его аптечке не нашлось, но я не сказала ни слова, не стала шутить, чтобы не спугнуть блаженство этого момента.
Инспектор Чан спросил у меня адрес, довез, но машину остановил за пару домов до нашего.
–Чтобы вы могли вернуться тихо, не столкнувшись с родителями,– пояснил он.
–С чего вы взяли, что я живу с родителями?
–Вы явно живете не одна – такой дом не снимают только ради себя и не снимают с подругами. Мужа у вас нет, иначе вы про него все уши мне прожужжали бы. Парень? Опять же, такой большой дом за городом вы не сняли бы. Значит, там родители, а вам сейчас вряд ли хочется с ними объясняться.
Я торопливо повернула к себе зеркало заднего вида: что, я настолько плохо выгляжу? Да, тушь немного размазалась. Я кое-как стерла ее пальцем. И лоб так блестит! Вот кошмар, надо припудриться. Инспектор наблюдал за мной с интересом, словно в его машине женщины редко поправляют макияж, и мое сердце накрыла та же теплая волна, как в тот день, когда он пришел в салон. Я убрала пудреницу и торопливо вылезла из машины, но замялась, так и не закрыв дверцу. Наклонилась к нему. Он глянул вопросительно, но мне просто хотелось еще разок посмотреть на него, прежде чем уйти.
–Я уже не выгляжу как человек, который никогда не бывал в баре?
–Вы выглядите как человек, который только что вышел из бара. Спокойной ночи, предсказательница. Выпейте побольше воды.
Я дошла до дома, внимательно слушая тихий хруст гравия под ногами, чтобы на чем-нибудь сосредоточиться и не обернуться. А потом все-таки обернулась. Он не уезжал – сидел в машине, пока я не повернула в двери ключ и не скользнула внутрь, в тепло и тишину дома.
Заснула я мгновенно, даже не успела поразмыслить над своей печальной судьбой, а проснулась с желанием никогда не вылезать из постели от стыда за прошлый вечер.
Но мама не дала моим планам сбыться. Я лежала в похмельном полусне и жалела себя, когда раздался ее энергичный стук в дверь.
–Юн Хи, почему еще спишь? Выходи быстрее!
Я вскочила, путаясь в одеяле. Если мама меня сейчас увидит, сразу поймет, что вечер я провела неизвестно где: косметику не смыла, мятую рубашку не сняла. Но до ванной добежать я не успела – мама раздвинула двери в комнату и уставилась на меня.
Молчание было тяжелым.
–Юн Хи!– От этого ледяного тона я с детства цепенела.– Так вот как ты гуляла по центру. Это ведь не то, о чем я подумала? Ты ни с кем не связалась?
–Нет,– промямлила я и бросилась в ванную.
Меня хотя бы не тошнило, уже неплохо. Пять минут спустя я вышла в халате, с полотенцем на голове и чистейшими зубами. Мама, увы, не ушла: сидела за столом и сверлила меня взглядом.
–К тебе курьер,– сухо сказала она.– Он отказался оставить мне твой заказ, я поэтому и зашла. Сходи к нему, а потом нам надо поговорить.
Есть ли на свете хоть кто-то, кого не продирает мороз от слов «Нам надо поговорить»? Я поплелась вниз, судорожно пытаясь вспомнить, что же заказала. Сандалии изКитая вроде бы должны прийти через неделю, с чего такая быстрая доставка?
Но это были не сандалии. На ступеньке крыльца расслабленно сидел инспектор Чан, одетый в клетчатую рубашку и черные джинсы.
–Я привез ваш заказ,– сказал он, взглядом показывая на моего отца, который ухаживал за своими драгоценными растениями.
Мой гудящий мозг пытался одновременно понять, что инспектор тут делает и как не выдать себя перед папой, но все перекрывало чувство неловкости за вчерашнее. Это, видимо, отразилось у меня на лице, потому что Чан Чон Мин махнул рукой, будто принимал мои извинения, и продолжил:
–В заказе сушеные гусеницы, три черепахи и бумага для принтера. Заказ в машине, сходим за ним вместе, черепахи тяжелые.
Я, как загипнотизированная, последовала за ним, думая о том, как странно он, со своей расхлябанной походкой, смотрится в идеальном саду моих родителей.
–Вы что тут делаете?– шепотом спросила я.
–Есть новая инфа. Поехали.– Я осмотрела себя: халат, тапочки, полотенце на голове.– А, да. Оденьтесь и скажите родителям, что вам нужно отвезти ценный заказ в салон.
Все это так удобно избавляло меня от разговора с мамой, что я бегом бросилась в дом, влетела в комнату и натянула первую попавшуюся одежду. Мама следовала за мной по пятам, как охранник за арестованным.
–Юн Хи! Что происходит?
–Мам, я потом объясню, ладно? У меня все хорошо, мне срочно нужно в салон! Там… Там важный клиент, я готовлюсь.
