–Ты чего? Ты как? Хорошо Серёга увидел, мы бы ушли!
–Стоит столбом, сама с собой разговаривает.– Серёга.– Зовём – не откликаешься…
Настя трясла головой, ещё пытаясь смахнуть наваждение. Что значит: «Сама с собой?» Они что, не видели?
–Водички попей, расскажи толком.– Ленка торопливо открывала какую-то цветную газировку. Конечно, тёплую, конечно, успела взболтать. Бурая пена вырвалась наружу, брызнула на футболку и немножко в лицо.– Извини!..
Настя молча взяла бутылку, глотнула.
–Вы правда не видели? Старик…
–Не было никого!
–Ты одна стояла! Значит, он показывается не всем? Ваня, ты видел?
Ваня покачал головой:
–Стояла одна, говорила себе под нос.
Газировка ущипнула рот и ноздри, Настя наконец-то проснулась:
–Он любит его. Это… В подвале. Он будет его защищать!
Все замерли с открытыми ртами, ожидая от Насти ещё чего-то важного, хотя что тут непонятно-то, всё равно надо идти. Первым ожил Серёга:
–Говорил, не теряйтесь, держитесь кучнее!– он поправил рюкзак и пошёл вперёд к корпусу.
Дверь была заколочена досками крест-накрест: кто-то здесь побывал после них. Почему-то Серёгу это не удивило. Он достал припасённый ломик и стал молча отрывать доски. Ваня хотел помочь и стал копаться в траве, в надежде отыскать подходящую железку, хотя догадывался, что никакой железки тут нет. Её не может быть, потому что все, кто мог, кто пытался отрывать тут железки на металлолом или так, все, кто пытался рисовать здесь граффити, они все просто не успели.
В траве шмыгнула крыса, Ваня раздвинул стебли ботинком и увидел знакомую рыжую шкурку. Совсем недавно это было шерстью, длинной, волнистой и блестящей после шампуня (хотя купаться и чесаться Скотти ненавидел, только отцу давался). Мать собирала эту шерсть, относила прясть какой-то неизвестной бабульке, у которой ещё была прялка. Назад приносила клубки и вязала им с отцом всякое. Шарф из собачьей шерсти жутко кололся, но мать заставляла носить, потому что тепло. …Теперь это были неживые грязные сосульки. Только уши почему-то ещё выглядели шёлковыми, такими, как всегда, такими, как были…
–Столько же и от тебя останется!– шепнул кто-то рядом. Ваня обернулся, но никого не увидел. В шаге от него Серёга курочил дверь, девчонки вполголоса о чём-то переговаривались, а источника странного голоса не было.
–Ты же знаешь, как оно будет, сколько от тебя останется. Ты не видел того, что они видели, иначе бы испугался. Но ведь ты и сейчас боишься!
Пальцы замёрзли. Ваня почувствовал, как их скрючивает, сводит: на руках, на ногах. Говорят, от страха цепенеют, а ему было просто холодно.
–Иди домой, как тогда хотел. Иди…
Нога дёрнулась, будто сама, Ваня обернулся и увидел выход. Дыра в заборе, такая крошечная отсюда, наполовину скрытая высокой травой, она казалась такой близкой, такой спасительной. Несколько шагов, несколько шагов, и всё будет хорошо. Опять всё будет хорошо!
–Я думаю, он там!– это надо было сказать, чтобы смотаться. Ваня побежал к забору.
Уже через несколько шагов он услышал топот за спиной, прибавил ходу, потому что надо, очень надо было бежать. Голоса как из-под воды окликали его, он не обращал внимания, он бежал, пока что-то не дёрнуло его за шиворот.
Дождик закапал на лицо, серые тучи как будто опустились еще ниже. Трава колется.
–Ты чего, Вань?– Ленка.– Его там нет, отсюда видно.
–Ты его видел, да?– Настя.
Ваня сел на траву, и сразу стало мокро. За спиной колотили железом по дереву, кажется, Серёга решил не мелочиться, а просто выломать эту дверь. Правильно: путей к отступлению будет больше. Ваня встал и пошёл обратно.
В дневном свете, падающем из пустого дверного проёма, подвал выглядел не таким жутким. Ржавые следы на полу казались обычной грязюкой, тряпки – бывшая чья-то одежда – распиханы по углам, если не высматривать специально, то и не увидишь. Даже крыс нет, и это плохо. Там где тварь, там и крысы, значит, и её тут нет.
–Прибежит,– опять буркнул Серёга будто сам себе. Он, конечно, включил фонарь: еще несколько шагов – и опять наступит темнота. В луче блестели разнокалиберные трубы, из стен сочилась влага. Серёга шёл первым.
–Ну и где мы ходим?– Эхо уносило его голос в глубину подвала, туда, в темноту, куда не достаёт луч даже его Серёгиного дальнобойного фонаря. Долго выбирал, чтобы луч на много метров в любой темноте, чтобы всю нечисть видать. Ещё дольше ждал, пока придёт заказ, хватал телефон на каждое сообщение, да они из-за него столько дней тянули, не приходили сюда, из-за этого чёртова фонаря… В луче блеснула жёлтая табличка на форме охранника.
–Стой!– Голос был громким и властным. Серёга замер, как по команде, разжал пальцы. Дальнобойный фонарь шмякнулся на пол и укатился куда-то в глубину, под низкие трубы, где не достать. Темно. За спиной вроде ещё должен быть маленький дневной свет от снятой двери, а всё равно темно.
Охранник шагнул к нему из темноты, подошёл почти вплотную. В живот ткнулось что-то холодное. Серёга глянул и ахнул: автомат!
Блестящий, чёрный в темноте, тяжёленький на вид, как в кино про войну…
–Это оружие,– сказал охранник, как будто Серёга не заметил.– Знаешь, как плохо, как страшно быть безоружным?– От охранника пахло железом и старым автомобилем. У него были тёмные, совсем молодые глаза. И лицо. Знакомое? Серёга отстранённо подумал, что он на мушке и что у охраны такого оружия не бывает, где он взял-то?
–Ты знаешь, как страшно быть безоружным.– Теперь он не спрашивал, а утверждал. В больную руку как будто впились невидимые клещи, она дёрнулась, как чужая, мазнув охранника по лицу. Серёга не почувствовал прикосновения. Только боль в руке.
–Зачем ты хочешь лишить меня его? Оставь рюкзак.– Оставь!– он ткнул Серёгу дулом в живот.– Оставь!!!
Вспыхнул свет, Серёга зажмурился и получил по лицу. Не больно, ладонью, но всё равно щека горела, и глаза…
–Извини.– Это говорит Настя.– Ты выронил фонарь, а потом замер на месте. Это то, что я думаю?
Серёга моргал, прогоняя разноцветные пятнышки в глазах. Настя стояла напротив, опустив зажжённый фонарь (слазила, достала?), вокруг поблёскивали трубы, сочились влагой стены, а никакого охранника не было. Серёга взял у неё фонарь и пошёл дальше.
Подвал казался бесконечным. Вроде в прошлый раз покороче был, а тут… Ребята шли, шли, и никого вокруг, только крысы. Одна крыса, другая. Ленка как увидела, завопила, не от страха, от радости, что нашли! Где чудовище, там и крысы. Они всегда ходят за ним!
Их становилось больше. Каждую секунду они выползали из-под труб, пикировали сверху, сливаясь в один шерстяной поток, они текли-бежали дальше по коридору…
–Где твоя камера, Лена? Найди его… Он уже близко. И ничего не страшно, эффект экрана. Страшно, оно только в первый раз. Зато какой получится снимок!– Ленка обернулась. Говорившего видно не было. За её спиной шла Настя и опасливо поглядывала на крыс под ногами. Чего поглядывать, надо бежать!
