Я уточнил:
–Мало? А сколько нужно?
Она сдвинула плечами.
–Не знаю, говорит, чем больше, тем лучше. Бессмертие все ближе, но доступно будет сперва только тем, кто сумеет оплатить. Сказал, миллионы долларов!.. По крайней мере, первые годы. Жаждет успеть пораньше, а то вдруг…
Рафаэлла фыркнула.
–И этому бессмертие! Да кому он там будет нужен?
–Он и здесь не нужен,– обронил я.– Но миллионы гребет. И бессмертие получит… если не остановят.
Она посмотрела с сочувствием, среди ученых нет миллионеров, первыми бессмертными станут именно звезды шоу-бизнеса, футболисты и баскетболисты, бойцы ММА, актеры и актрисы и вся эта пена, что если и характеризует в чем-то человечество, то как раз тем, в какой тупик оно зашло.
–Вчера,– сказала Маргарита довольно,– он дал два интервью телевидению и одно газете. Поделился своими мыслями насчет ситуации в стране и роли прогресса.
Я дернулся.
–Мыслями? Артист?
–Актер,– поправила она.
Я сказал со злостью:
–Марго!.. Писатель пишет сценарий, прописывает каждое слово, режиссер указывает актеру, какое слово говорить с каким акцентом, где ставить паузы и какое делать в это время лицо… И после этого актер будет говорить, что он выражал в том или другом фильме?
Она чуть смутилась.
–Ну да, читает со сцены чужие тексты. Но может же ставить свои интонации?
–А режиссер позволит?– парировал я.– Выгонит, возьмет того, кто в точности выполняет его указания. Да никто и не посмеет своевольничать, конкуренция там побольше, чем на рынке свежей рыбы. Так что «свои мысли» пусть оставит для экзальтированных дамочек.
–Я не экзальтированная,– возразила она.– Сейчас, думаю, вообще перевелись экзальтированные. Все стали расчетливыми стервами, иначе не выжить, феминизм обязывает. А на него ты зря, у него на сегодня уже полтора миллиона долларов, а деньги теперь единственный критерий успеха. И неважно, как заработаны.
–Или как украдены.
Она кивнула, взгляд стал строже, в нем появилась расчетливость.
–Или как украдены,– повторила она.– Кража тоже искусство. Вон сколько фильмов, воспевающих удачные кражи картин в сотни миллионов долларов, бриллиантов, грабежей банков…
Я кивнул, две группы грабителей банков я уже утилизнул, теперь вот Маргарита подсказала, что такие вот актеры наносят вреда еще больше. Их нужно останавливать тоже. Нет, не тоже, грабители опустошают всего лишь карманы, а грабители наших душ куда опаснее, их нужно вычищать в первую очередь.
Рафаэлла взглянула на меня с некоторым намеком во взгляде, а Маргарита произнесла сердито:
–Не нужно ничего выдумывать! Чтобы оставаться человеком честным и правильным, нужно просто исполнять свой долг перед обществом.
Я сказал саркастически:
–Всего-то?.. А в чем долг в это турбулентное время?.. Сегодня иначе, чем вчера, а как насчет завтра?
Она прикусила губу, взглянула с вопросом в чистых ясных глазах.
–Да-а, ты очень непрост… А мы заманили тебя для плановой вязки.
Я отмахнулся.
–Сейчас в планах все неплановое. Но ты права, если держим в себе зверя, то нужно о нем заботиться. Сейчас вообще принято зверей оберегать, лелеять и потакать им.
–Мы любим зверей,– сообщала она с готовностью.– Позаботимся и о твоем крокодиле.
Глава 13
Когда вышел из подъезда, автомобильчик уже смиренно ждет у ступеней, только-только добрался через весь город, но я отдыхать не дал, сел на правое сиденье и сказал твердо:
–К мерикраторам!
–Принято,– ответил милый женский голос.
–Адрес знаешь?
–Уже в памяти,– прозвучал ответ, даже почудился мягкий укор, дескать, как она могла забыть, обижаете, сагиб, уже трижды туда ездили, а еще вы по удаленной связи время от времени посматриваете, как они там и что, у меня все фиксируется.
–Извини,– сказал я смиренно.– Ты умница.
–Спасибо, босс.
В наше время новости разлетаются мгновенно по всему свету. Уже пошли слухи о тайной организации суллистов, так их назвали по их организации «Сулла», которую тоже пока никто не видел. Отыскать их или вычислить пока не удается, одни это объясняют тем, что это создание научников, а те на голову выше тупых, с кем борются, знают, как замести следы, но другие намекают, что в ФСБ, которым поручено тащить и не пущать, не очень-то и стараются.
Трафлы поперек горла не только высоколобым, но и властям, не чистят их сами только потому, что эти горлопаны концертами и эпатажем отвлекают простой буйный народ.
Лучше так, чем выйдут на улицы бузить, жечь, ломать, гадить, заявлять протесты, показывать мускулы, дескать, никого не боятся, демократия их спасет и защитит.
Сулла показал, что позволять ездить на себе можно только до поры до времени, а потом терпение лопается. Для спасения Отечества, а в данном случае спасения цивилизации, никакие меры не кажутся слишком крутыми.
Председателем «Меритоса» избрали Бадрутдина, деятельного и харизматичного, уже успевшего завоевать авторитет среди первой группы неравнодушных научников.
Когда я прибыл, там собирали идеи, чем заняться, «приближая будущее» по Чернышевскому. Судя по всему, уже устали, после серьезных идей пошли веселые и потешные, на что мы все скатываемся при первых же признаках усталости: право убивать храпящих жен, убрать ради торжества равноправия дискриминационные разделения на мужские и женские команды в спорте, и подобные, иногда даже правильные, но пока несвоевременные или зашкаливающие.
Бадрутдин посмотрел на меня пытливо и сказал уже серьезным голосом:
–Я вот думаю, гиперскоростной ракетой с атомным зарядом по Лас-Вегасу, да так, чтоб там только выжженное пятно посреди пустыни… сколько народу в Штатах скажет спасибо?
Я кивнул, хороший вопрос, Анка живо отчеканила:
–Да все консерваторы, реднеки и не потерявшие рассудок американцы! А что? Этот город разврата разлегся посреди пустыни, ни один порядочный человек не пострадает. Но демократы возропщут.
Я уточнил:
–А мы с ними дружим?
Она ответила так же бойко:
–Нет, но теперь видим, что Бога нет.
Я смолчал, а Бадрутдин ревниво перехватил у меня эстафету:
–Иначе бы сам шарахнул?
–Ну да,– ответила она с железной уверенностью молодости,– Содом и Гоморру сжег за меньшее.
Бадрутдин взглянул на меня, сделал пометку в планшете.
–Нужно закинуть в инет на всемирное голосование.
Я сказал с чувством:
