От нового удара по подошве прошла дрожь и она стала как будто тоньше, подвижнее — это высотник понял сразу — зато мыс уплотнился, приняв форму чего-то вроде когтя.
—Вообще у этой штуки аж три формы, зависит от типа поверхности, по которой лезть. Но остальные получить сложнее,— с гордостью в голосе закончил Кас.
—Обувь высотников всегда трансформируется,— подхватил Джей.— То, в чем хорошо лезть вверх, редко подходит для равнины. Ноги устают больше, натирает, стопа становится неверно, чувствительность к поверхности другая — и так далее.
—Круто.
—Круто, не спорю. Но перчатки, полагаю, станут для тебя интереснее.
Хаук перевел взгляд на последнее, что осталось на полу. Перчатки из двух видов материала, обшитые сталью, казались высотнику самой непонятной деталью из всех. Даже он, городской, прекрасно знал, что секрет успешного подъема тут, на кончиках пальцев. Потому что сначала до опоры дотягиваются руки, и уже позже на нее встанут или не встанут ноги. Пальцы — еще одни глаза. Но перчатки Кастиэля были закрытыми и явно малоподвижными. Усиленные запястья Хаук еще мог понять, но сталь на кончиках пальцев — никак. Но раз оба: и Джей, и Кастиэль — говорят, что это необходимая деталь, выбора особого нет.
Перчатка оказалась мала. Судя по всему, пальцы Каса были чуть короче, а материал совершенно не растягивался. И ощущался он очень странно. Джей усмехнулся, нашел в окружающем барахле непонятно что забывший там камень и перекинул Хауку.
Высотник поймал.
И теперь смотрел на перчатку как на какое-то чудо.
—Руки — глаза высотника. Перчатки не только защищают их, но еще и усиливают твою чувствительность. Сейчас ты наверняка способен сказать, где в этом камне какая трещина и какой глубины. Но это еще не все. Насколько я знаю, перчатки Каса также способны к трансформации. У них есть когти. За счет того, что выбранный материал почти не деформируется, они становятся продолжением пальцев — легко рассчитать верное положение рук. Легко держаться. Кроме того, перчатки высотника обычно снабжены… контейнерами с краской. Да. Поздравляю, ты нашел их сам. Все четыре.
Хаук мрачно посмотрел на во всю веселящегося Джея и снова опустил взгляд на руки. Рассказ про когти ему понравился, сразу захотелось попробовать. Кто ж знал, что прямо в рожу выстрелит непонятно чем, воняющим… тоже непонятно чем! Кастиэль и вовсе откровенно ржал. Восторг, что охватывал Хаука, когда тут был только дающий короткие комментарии Джей, с приходом этого «наглядного примера» сменился острым чувством концерта, в котором ему, Хауку, выпала роль клоуна. Да черт бы их побрал! Обоих!
—Могли бы предупредить!
—Не успел,— со смешком развел руками Джей. Кажется, он действительно сочувствовал. Вернее, так казалось до тех пор, пока проклятый вольный не добавил: — Краска, кстати, не отмывается. Ничем. Прости, Хаук, растворителя не существует, так что…
Джей снова развел руками, даже не пытаясь скрыть довольной лыбы. Ржач Кастиэля уже перешел в нечто беззвучное, изредка прерывающееся всхлипами. Вот уж кому весело. Свои бы первые шаги вспомнил, ублюдок. Наверняка там уже Хауку найдется, над чем смеяться.
Попытка утереть лоб второй рукой, без перчатки, оказалась бесполезна — на ладони ничего не осталось. Неужто эта дрянь еще и так быстро сохнет? Вздохнув, высотник стянул с себя куртку со всеми ремешками сразу и направился в ванную. Проверять правдивость слов своего драгоценного мастера.
О том, действительно ли ему так хочется в Пустошь, Хаук задумался уже сейчас.
Шкурное чутье буквально вопило — дальше будет веселее.
Им.
Часть 3
Краска не смывалась.
Зеленая, желтая, красная и белая.
Она не просто не смывалась — еще и бодро светилась в темноте, заставляя задуматься о пользе подобного вещества для организма. Узнал об этой особенности Хаук легко — стоило выключить в комнате свет, как его рожа без проблем исполнила роль ночника. И еще привидения, здорово напугав проснувшегося по нужде Каса. Хоть какой-то бонус.
К слову, втроем в этой комнатушке стало совсем тесно. Но совместная пьянка, как говорится, сближает. И из всех неудобств это казалось самым мелким. А наутро ряды зрителей бесплатного концерта «Хаук и снаряжение» пополнились еще одним. Впрочем, у Страйда нашлось куда больше сочувствия, чем у «внешних». Он даже попытался найти способ помочь, но, узнав, в какой именно краске повезло измазаться высотнику, лишь подтвердил слова Джея.
Кажется, теперь у Хаука будет своя оригинальная «фишка». Из разряда зеленых губ Джейд, разноглазости Джея или крашеных волос Кастиэля. Только сейчас в голову пришла мысль, что неизменно презираемая многими городскими тяга «внешних» к ярким особенностям на самом деле имеет под собой вполне понятное основание. Физиономия Хаука сейчас — случайность. Глаза Джея, по словам Системы,— несчастный случай. Если так посмотреть — уже выходит какая-никакая закономерность. И кто знает, сколько подобного оправдывает внешние особенности.
Хаук знал — городские над этим смеются. Некоторые очень зло. Особенно яркие случаи и вовсе пародируют. Наверное, тем, кто становится жертвой таких насмешек или просто знает правду, бывает очень больно. Потому и вспыхивают драки.
—Я надеюсь,— вклинился в невеселые рассуждения голос Джея,— что все твои мысли сейчас о том, как будешь выбирать себе снаряжение, Хаук.
—А?
—Я спрашиваю, о чем задумался? С таким лицом впору мировые проблемы решать.
—Да нет…
Озвучивать то, о чем сейчас думал, Хаук не хотел. И врать тоже не хотел — хватит и той жестокой лжи, на которую подбил его Кастиэль. Но взгляд Джея будто проникал в самую душу, и не ответить просто не выходило. Впрочем, так даже лучше:
—Над тобой ведь смеялись, да?
—Что?
—Ну, глаза разные. Рост такой, что впору одеваться в детских…— Хаук осекся, прочитав в глазах Джея фактически приговор. Страйд и Кастиэль почти синхронно нашли множество причин немедленно покинуть кухню. Сам высотник приготовился к казни. Но Джей, как ни странно, поступил совсем иначе:
—Боишься, что над тобой весь рынок ржать будет?
—Хрен там. Просто… стебутся над «внешними» в основном городские. Я подумал…
—А, тяга к справедливости проснулась? Ну так вот, Хаук. Запомни первое: посмеешь вякнуть подобное в мой адрес при чужих — договорить не успеешь. Ученик обязан уважать мастера. Это ультиматум. Все вопросы, способные хоть как-то подставить,— без лишних ушей. Учись сначала думать, потом говорить.
—Тут нет чу…
Хаук поперхнулся, получив удар прямо в солнечное сплетение — Джей резко толкнул стол вперед, заткнув ученика наибыстрейшим способом. Высотник тут же вскинулся, но наткнулся на такой взгляд, что даже самые острые шипы характера не рискнули себя проявить.
