—Тысможешь, Аид тебя дери! Нет никаких сомнений, тысможешь! Только пообещай мне сейчас!— настояла она.
—Хорошо. Обещаю, если это будет вмоих силах,— неохотно проговорил я.
Нелюблю разбрасываться обещаниями. Тем более если неуверен, что смогу ихвыполнить. Вот что сейчас унее науме? Отмщение «Стальным Волкам»? Для этого вряд лиона стала бывытягивать изменя обещание. Ведь Талия знает, что ясобираюсь уничтожить «волков» заАйлин. Она явно желала что-то другое.
Глава 4
Светящийся человек
—Тыочень сильный маг, Саша! Пизд*цкакой! Даже немогу поверить, что такое возможно! Тыубил Родерика! Правда же?— она повернула голову всторону сарая, накрышу которого тоже перекинулось пламя.
Ипод навесом загорелся какой-то хлам, наверное, старое тряпье, из-за чего несло вонючим дымом.
—Кто такой Родерик?— полюбопытствовал я, догадываясь, кого имеет ввиду баронесса.
—Маг вшляпе. Бл*дь, как можно незнать⁈ Онем вгазетах писали! Говорят, онодин излучших вМоскве. Несколько раз вРжавке показывал чудеса! Когда меня сюда привели, Варга предлагал ему меня трахнуть. Бл*дь, ненавижу! Пидор он! Урод! Сказал Родерику, что яхорошо сосу ивжопу всем даю. Трепло, сволочь, мразь конечная! Янискем никогда изних небыла, кроме Лиса! Онэто прекрасно знает, аговорит обо мне такое!— изееглаз снова потекли слезы, заблестевшие вкрасных всполохах пожара.— Аэтот Родерик тоже мразь конченая! Заешь, что сказал? Сказал, что я— жирная свинья, годная только нашашлык. Мне так хреново стало после этого! Из-за его оскорблений они решили меня порезать. Все начали свиньей называть. Особенно Рамос заэто уцепился. Сказал, что мои куски будут жарить накостре изаставят тебя сожрать, когда тыпридешь. Больше всего жалею, что неяего убила. Уменя уже был нож, только твой светящийся зверь опередил. Обидно, бля!.. Все, нехочу думать обэтом! Голова сейчас лопнет!— Она закрыла лицо ладонью здоровой руки, сжала его пальцами, словно пытаясь содрать кожу. Нотут жеснова ударилась всвежие воспоминания:— Когда вышли стобой изэтого сарая, смотрю лежит Родерик! Козел, сука, без головы! Шапка его дурацкая рядом валятся вкрови. Так ему инадо! Маг онсильный, как все считают, нотеперь знаю, пидор конченый. Это жетывылечил его сволочную голову? Скажи, «да»!
—Да,— без особого желания признал я.— Талия, дай сюда левую руку. Все это обсудим потом. Сейчас важнее неего голова ивсякое прочее, атвой палец. Тынехочешь его потерять? Все, давай руку,— настоял я.— Немного потерпи, будет больно.
Яосмотрел еепочти отрезанный палец. Сустав неприятно белел вобрамлении окровавленной плоти. Язакрыл глаза, пытаясь максимально обезболить, ослабляя нервные импульсы, идущие отруки. Отключать еенервные центры нестал— это всегда скверно сказывается назаживлении ичревато сепсисом.
—Какой, Аид дери, палец⁈ Мне плевать напальцы…— бормотала госпожа Евстафьева, глядя наязыки пламени, иногда появлявшиеся зауглом— пожар разрастался.
Янеслушал баронессу. Нашел самый чистый край веелохмотьях ирывком отделил длинную полосу ткани.
—Вообще псих что ли⁈— возмутилась Евстафьева, едва удержав насебе импровизированную одежду.— Давай еще тыменя здесь раздень итрахни!
—Спокойно, ваше благородие. Палец сейчас обвяжу. Хотя бытак,— яосторожно приподнял еесредний палец, направляя его назаконное место.
Баронесса вскрикнула, дернула рукой иразразилась матами. Они непрекращались, пока яфиксировал палец, завязывая узлы. Имелось опасение, что может случиться заражение, хотя ястарался решить эту проблему, помаксимуму накладывая целебные заклятия— они делали рану практически стерильной. Еще имелась большая надежда наАртемиду, вернее наееплемянника— Асклепия. Хотя ончасто имел отношения сГерой, Артемиду онпочитал особо иприслушивался кней сгораздо большим желанием, чем кжене Перуна, иужтем более больше, чем ксвоему отцу— сАполлоном уних отношения разорвались еще доТроянской войны.
—Вот так, дорогая. Теперь нам нужно скорее попасть кхорошим целителям или хотя быжрецам Змееносца,— ядаже непредставлял, ккому сейчас вэти поздние часы обратиться.
Служба «Крылатых слуг» дежурит круглосуточно, новШалаши они вряд липолетят. Говорят, был давний случай, когда ихвызвали сюда какие-то негодяи, мужчину-врача убили, адвух девушек изнасиловали. Виманы савтоматическим пилотом сюда так женелетали, поэтому нам требовалось выбраться отсюда, дойти хотя быдоначала Елисеевского, куда можно вызвать какой-то транспорт.
Заэтими мыслями язабыл обобещании, данном баронессе. Иона досих пор неозвучила, что она так страстно желает отменя.
—Потом кцелителям. Дай закурить,— сказала Талия, глядя наперевязанную руку.
—Извини, нонет. Сигарет нет. Сгорели вместе скурткой,— явыглянул из-за угла, чтобы лучше видеть объятую пламенем пристройку ипояснил:— Всумке была часть моих вещей. Вспешке еетам оставил. Хорошо, хоть бумажник остался,— яхлопнул позаднему карману брюк.— Давай так,— яотстегнул отремня эйхос,— сейчас яоправлю сообщение…
—Подожди,— перебила она меня.— Тыдал обещание, что сделаешь кое-что для меня. Еще пообещал, что небросишь. Так или нет?
—Да, сделаю, если это будет вмоих силах,— согласился я, удивляясь ееперемене веелице, голосе, глазах. Она словно стала другим человеком, заодин вечер превратившись избеспечной, жадной доразвлечений девчонки, всерьезную девушку, устремленную кнепонятным мне целям. Незнаю, надолго лисней такая перемена. Может быть лишь дотех пор, пока непройдет боль втеле, инеулягутся мучения вдуше.— Вообще, счего тырешила, что ямогу тебя бросить?— выразил яудивление.— Яжепрорывался сюда ктебе недля того, чтобы потом помахать ручкой сословами «дальше сама».
—Янеобэтом,— она стиснула зубы, глядя наогонь.— Жесть, как хочется курить. Никогда так нехотелось,— потом повернулась комне исгоречью произнесла:— Яотом, что меня оттрахали вовсе дыры, как последнюю шалаву. Может ты, Елецкий, этого еще непонял? Знаю, парни нелюбят таких девочек. Сейчас ясебя чувствую, как грязная старая тряпка. Иты, может, относишься комне как ктакой тряпке, иприкасаешься только изсвоего блядского графского благородства, которого надолго нехватит. Язнаю, что это такое посвоим подругам. Вон Синьку еепарень сразу бросил, когда еевРжавке изнасиловали знакомые. ИМаковецкую теперь вся школа считает последней шалавой, хотя она невиновата— так вышло навечеринке против ееволи. Теперь сней даже невсе одноклассники здороваются.
—Сейчас тыговоришь большие глупости,— яусмехнулся ипритянул ее, ухватив закрай одежды.— Во-первых, тымне подруга сдетских лет. Хотя быпоэтому янепосмел быоттебя отвернуться. Аво-вторых, после того, что стобой случилось, ябуду ктебе лишь теплее, чтобы скорее улеглась твоя боль. Даже недумай, что из-за того, что случилось сегодня, ястану ктебе хуже относиться. Ясно?— ястер слезинку сеещеки.— Что еще беспокоит тебя? Что ядолжен сделать?
