‒ Ты слишком много понимаешь, ‒ отмахнулся с лучезарной улыбкой Ростислав, подскакивая следом за сестрой, правда, юноша то и дело бросал тщательно скрытые встревоженные взоры на Морозову.
‒ Она цела, ‒ успокоил я цесаревича, протяжно выдыхая и потирая устало глаза, ведь битва оказалась слегка энергозатратной. ‒ Просто без сознания.
В одно из мгновений ко мне одновременно подступила Прасковья с Алишей, но всю их гамму чувств и эмоций передавало их ускоренное сердцебиение и... глаза. Слова сейчас были излишни.
Рот Алины уже открылся для поздравлений, но я лишь задорно ей подмигнул и обратил свой взор на Потёмкина и Трубецкого. Как ни странно, но старики времени даром не теряли и уже о чем-то на высоких тонах весьма оголтело переругивались с шестью или семью князьями, во главе которых был Юсупов, Пожарский, Долгоруков и Шереметев. И каждый из них норовил бросить заинтересованный взгляд в нашу сторону. Хотя, по-видимому, беседа была более чем стоящей. Того гляди еще пару секунд и в драку полезут с друг другом.
Бездна, даже нет смысла думать, о чем они спорят. И так всё понятно. Бардак, чтоб их... Как дети малые!
‒ Михаил Валерьевич, Александр Александрович, ‒ окликнул я мягко обоих князей, и те резко и со скрытым удивлением, как и остальные аристократы, обернулись, глядя в нашем направлении. ‒ Понимаю, что не вовремя, но разговор один имеется. Не уделите мне минутку?
***
Первое кольцо. Москва.
Главная резиденция Патриарха Александра.
Поздний вечер…
‒ Ладно, Всеволод, уел! ‒ холодно процедил старик, сидя в излюбленном кресле и глядя в одну точку. ‒ Вздумал меня своим щенком поганым пугать. На мою власть захотел позариться. Хорошо. Так и быть, ‒ а после, повысив голос, вдруг резко обратился куда-то позади себя. ‒ Евстафий, свяжи меня с кем нужно. Пора бы им поторопиться. Эта их западная привычка изрядно выводит из себя. Как бы то ни было, но в одном Романов прав: этот кровожадный пацан не прост и быстро набирает силу. В будущем это может нам аукнуться. С ним нужно что-то делать. И как можно скорее…
Глава 12. Судьбоносный вечер...
Первое кольцо. Москва.
Усадьба столпа империи Лазарева.
Вечер последующего дня…
Трепещи Ракуима! Странно. Очень странно! Вроде бы впервые ощущаю нечто подобное. Неужели, это волнение? А может быть… страх? Возбуждение? Предвкушение? Даже мысли путаются от такого простого, но в то же время непонятного осознания. Кто бы знал, что такое может случиться лишь девяносто два года спустя после моего рождения и только во второй жизни.
Хотя нет. Не впервые. Кажется вспомнил. Да… Вэйриса. Почти также я ощущал себя в далеком прошлом во владениях дома Нор-Ата, в их цветущих весенних садах. Значит, всё-таки волнение. Если честно, то не думал, что буду испытывать такие эмоции после всего случившегося в жизни. Похоже, я начинаю стареть. Правда, самого себя не обманешь, ведь по реанорскому летоисчислению я еще даже не до конца вышел из молодого поколения. Хотя мастер Уартерат всегда твердил, что не возраст делает человека пожилым мудрецом, а груз ответственности и непосильная ноша.
Пасмурно и дождливо. Прямо как дома.
За всё время моих многочасовых раздумий в окне успела смениться не только погода, но и миновали даже сумерки. Однако взгляд то и дело цеплялся за изменившиеся перстни силы и власти.
По доносившимся до меня слухам, если Хельга не лукавила, то Юсупов слегка пожадничал и еще долгое время Потёмкин, Трубецкой и еще несколько князей доставали старика множеством вопросов. Хотя такие неравномерные скачки силы оказались бы за гранью. Правда, в империи я далеко не первый такой… резкий. До меня был еще один. Отец Ростислава – Владимир Романов. Его развитие так вообще покрыто массой тайн.
Но не буду лукавить. Итогом оценки я был более чем доволен. Более того, я не забыл потешить своё тщеславие зарождавшимся гвалтом и столичными пересудами знати. Поэтому нынешние кольца более чем радовали глаз своим великолепием. Отменная и мастерская работа артефакторов Плеяды.
На большом пальце левой руки отныне находился изменившийся серебряный перстень с символом «VI» и парой тёмных клинков по бокам от оного и вставленным рубином. VI– Значит, что отныне я сконатель. Клинки означают – Старший. Красный рубин же инкрустируют лишь воителям с силой духа первого спектра.
На указательном пальце отныне покоился аксессуар с символ – «VI» и тот явно выделялся на общем золотом фоне. Чуть выше цифры красовался всего один драгоценный ярко-алый гиацинт наивысшей огранки, означающий мою принадлежность к молнии, внутри которого слабо пульсировали три ярко посверкивающие жилы.
Вот только отныне и с тех самых пор, как я стал князем к двум этим артефактным предметам добавились чары иллюзии. По крайней мере, теперь это объясняло тот факт, почему кольца Трубецкого были такого низкого ранга, а Потёмкин по долгу своей службы и вовсе отказался от их ношения. Обоим стариканам указом императора дозволялось скрывать свои силы. И всё благодаря их титулам. Ведь как ты ни крути, столпы хоть и были главной ударной мощью империи, однако те, кто носил княжескую ливрею, были на полшага впереди. Правда, я очень сомневаюсь, что Трубецкой или Потёмкин проиграют в прямом столкновении тому же столпу Воронцову. Оба старика даже без духа были одними из самых могущественных людей в империи после императора.
На безымянном же пальце всё также находился бессменный тёмный перстень уникума. По итогу складывался закономерный итог.
Архимагистр третьей степени магии молнии. Старший сконатель. Столп империи.
Что ж, отныне я имперская элита. Правда, правая рука через некоторое время обзаведется своими приблудами. Властительным перстнем князя и плетенным кольцом, из-за которого на меня и нахлынуло то самое предательское волнение. Поэтому совсем скоро я заимею весь полноценный набор аксессуаров различной значимости.
К тому же на осознание собственной важности и эгоизм давили еще несколько неоспоримых фактов. Паутина более суток разрывалась от различных новостей, а мой аккаунт в Златограме со слов теперь уже молодой мамы Ванессы продолжал набирать репутационные обороты. Совсем недавно эта хитрая лиса начала добавлять на мою странницу прошлогодние видеоролики со столпового магинария, и подобный манёвр за короткое время повысил мой авторитет и так называемую социальную значимость, а также вновь добавил топлива в обсуждение моей персоны. Хотя клеймо Палача Империи осталось неизменным.
Столица же после случившегося стояла на ушах второй день кряду. Множественные развлекательные заведения и салуны то и дело судачат о произошедшем на оценке. По донесениям же Хельги, многая знать заняла выжидательную позицию, потому как каждый дурак в империи знал, что против меня играли сразу несколько княжеских представителей и некоторые высокопоставленные святоши. И пока некоторые аристократы, такие как Акинфов и Воронцов, в тихой злобе продолжали ненавидеть простолюдина-выскочку, церковники по неподтвержденным слухам исходили натуральной желчью. Да и вариантов их злости ко мне более чем предостаточно. Похоже, своими поступками я отдавил их так называемому воинству света болезненную мозоль.
