Мэдди вместе с оператором, присланным ей в помощь, стояли в
углу, беседовали со знакомыми репортерами с других телестудий, из журналов и
газет.
Пятичасовые новости она провела прямо на улице перед госпиталем.
А для семичасовых новостей ее засняли в вестибюле. Элиотт Нобл вел программу
один в телестудии в Вашингтоне. В одиннадцать часов Мэдди еще раз вышла в эфир,
однако сказать ей по-прежнему было нечего, кроме того, что врачи выражают
осторожную надежду.
Около полуночи позвонил Джек:
– Мэд, ты что, не можешь раздобыть ничего поинтереснее?
Черт побери, все гонят одно и то же. Надоело. Ты пыталась увидеться с первой
леди?
– Она ждет за дверью операционной, Джек. К ней нет
доступа никому, кроме службы безопасности и медперсонала.
– Ну, так надень белый халат и попытайся к ней
проникнуть!
Как всегда, он требовал от нее невозможного.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь мог сейчас сказать больше
того, что мы уже знаем. Сейчас все в руках Божьих.
Никто не мог сказать, выживет ли президент. Джим Армстронг
уже не молод. До этого на него покушались всего один раз, но тогда пуля его
лишь слегка задела.
– Ты, вероятнее всего, останешься там на ночь.
Это прозвучало скорее как приказание, чем вопрос. Впрочем,
Мэдди и сама подумывала остаться.
– Да, я хочу быть здесь, если что-то произойдет. Когда
операция закончится, нам обещали пресс-конференцию с участием одного из
хирургов.
– Позвони мне, если будут новости. Я сейчас еду домой.
День тянулся бесконечно, а ночь обещала быть еще более
долгой и тяжелой. А впереди, возможно, их ждут дни похуже, если президент не
придет в себя. Всем оставалось только надеяться, молиться и ждать. Остальное в
руках Бога и хирургов.
Мэдди положила трубку. Налила себе еще кофе. Она сегодня
выпила несчетное количество чашек. И почти ничего не ела. Наверное, от
волнения.
Потом она позвонила Биллу, не подумав о том, что он, может
быть, уже спит. Трубку долго не брали. Наконец Билл ответил. Говорил он бодро,
с облегчением заметила Мэдди.
– Я вас не разбудила?
Он с радостью услышал ее голос. Он смотрел все ее репортажи
и сейчас не выключал телевизор на случай, если она снова появится в эфире.
– Простите, я был в душе. А вообще я ждал вашего
звонка. Как идут дела?
– Пока никак. – Несмотря на усталость, Мэдди тоже
ощущала радость оттого, что может с ним поговорить – Мы все просто сидим и
ждем. Скоро президента должны перевезти из операционной. Я все время думаю о
Филлис.
Мэдди знала, что Филлис очень любит мужа. Все это знали.
Первая леди не делала из этого секрета. Они женаты уже почти пятьдесят лет...
Неужели это вот так закончится?
– Вам не удалось с ней увидеться?
Билл уже знал, что первая леди не появлялась ни на одном из
телеканалов.
– Она где-то наверху. Мне бы очень хотелось ее увидеть.
Дать знать, что мы переживаем вместе с ней.
– Она это знает, я уверен. И как такое могло случиться,
да еще при такой охране!.. Я видел замедленную съемку. Этот тип просто вышел
вперед как ни в чем не бывало, и пальнул. А как тот парень из службы
безопасности?
– Его прооперировали сегодня во второй половине дня.
Говорят, его состояние стабилизировалось, хотя и остается тяжелым. Ему повезло.
– Будем надеяться, что Джиму тоже повезет. А как вы?
Наверное, совсем выдохлись? Может быть, привезти вам чего-нибудь поесть?
Мэдди непроизвольно улыбнулась:
– У нас тут не меньше двух тысяч булочек. И куча всякой
готовой еды из Вашингтона. Но все равно спасибо.
Она заметила группу приближавшихся к ним врачей.
– Мне надо идти.
– Позвоните, если что-нибудь узнаете. И не бойтесь меня
разбудить. Если я вам понадоблюсь, я всегда на месте.
Как это не похоже на Джека, который только выражает
недовольство ее работой, и ничего больше.
Один из врачей – в шапочке, бахилах поверх туфель и зеленой
хирургической робе – поднялся на помост, сооруженный в вестибюле. Журналисты
мгновенно столпились вокруг. Все камеры нацелились на него.
– Мы не можем вам сообщить ничего сенсационного, –
начал хирург, – но у нас есть все основания для оптимизма. Президент всегда отличался
отменным здоровьем. С нашей точки зрения, операция прошла успешно. На данный
момент мы сделали все, что могли. Будем держать вас в курсе дела на протяжении
всей ночи, если будут какие-либо изменения. Он сейчас под сильным действием
снотворных и анестезии, но уже начал приходить в сознание. Миссис Армстронг
просила меня поблагодарить вас всех от ее имени и выразить сочувствие по поводу
того, что вам приходится здесь ночевать. Вот пока все.
Хирург сошел с помоста без дальнейших комментариев. Их еще
раньше предупредили о том, что ответов на вопросы не будет. Он сказал все, что
мог. Хотя все это они уже знали. Теперь все в руках Божьих.
Врач ушел, и тут же зазвонил телефон Мэдди. Снова Джек.
– Возьми у него интервью.
– Не могу, Джек. Нас уже об этом предупредили. Этот
человек провел двенадцать часов в операционной. Нам сказали все, что известно
врачам.
– Черта с два! Вас попросту пичкают жвачкой для прессы.
До нас тут дошли слухи, что мозг у него не работает.
– И что ты предлагаешь? Пробраться к нему в палату
через вентиляционную трубу?
Мэдди совершенно выдохлась. Как Джек не хочет понимать! Они
все в одной лодке. Могут только ждать дальнейших сообщений. Давление на
хирургов ни к чему хорошему не приведет.
– Не умничай, Мэд, – раздраженно перебил ее Джек – Ты
что, хочешь всех наших зрителей в сон вогнать? Или, может, работаешь на другую
телекомпанию?
– Ты прекрасно знаешь, что здесь происходит. Мы все
получаем одну и ту же информацию.
– Именно. И я о том же. Попытайся раздобыть что-нибудь
поинтереснее.
Он положил трубку, даже не попрощавшись с женой, репортер из
другой телесети сочувственно улыбнулся и пожал плечами:
– Я тоже получил разгон от босса. Если они такие умные,
почему бы им не приехать сюда и самим не попытаться узнать что-либо?
Мэдди улыбнулась в ответ:
– Напомните мне, чтобы в следующий раз я ему это
предложила.
Она устроилась в кресле, накрывшись пальто, до следующих
сообщений для прессы.
Врачи вышли к ним в очередной раз в три часа ночи, примерно
с теми же новостями. Президент держится, пришел в сознание, но все еще
находится в критическом состоянии. Жена все время рядом с ним.
