– Она очень умная девочка! – Мэдди произнесла это с
такой гордостью, словно они с дочерью всю жизнь прожили вместе.
Билл в накрахмаленной голубой рубашке и синих джинсах
хлопотал на кухне как заправский кулинар и произвел тем самым на Мэдди большое
впечатление. Он уже приготовил отличный салат, превосходные итальянские
спагетти, разогрел французский хлеб, купленный специально для нее. А
привезенное ею красное вино оказалось как нельзя кстати. Они сидели за столом в
его удобной уютной кухне с окнами в сад, который он обожал. Ели и
разговаривали. О его дипломатической службе и академической карьере, о его
книге, о ее телепрограммах. Им было на удивление легко и свободно друг с
другом. Билл чувствовал, что может говорить с Мэдди обо всем, даже о своих
тревогах по поводу замужества дочери. Его беспокоило, что та слишком загружена,
что часто рожает, и еще его тревожило то, что зять очень пристрастно к ней
относится. Слушая его, Мэдди думала о том, что, не будь Лиззи, она сейчас
чувствовала бы себя страшно обделенной.
– Пока я не лишила себя возможности иметь детей, я не
сознавала, насколько они важны в жизни. Глупо было с моей стороны уступить
настояниям Джека, но он так на этом настаивал и он столько для меня сделал... я
чувствовала, что обязана так сделать ради него. Знаете, на протяжении всей моей
жизни я жила по чужой указке. Иметь детей или нет, отказаться от детей. Вы
только представьте, какой мрачной стала бы для меня в конце концов жизнь, если
бы не Лиззи.
Удивительно, что она свободно говорит с Биллом о таких
вещах. Правда, сейчас, с появлением Лиззи, чувство горечи и тоски постепенно
отступало.
– Я не могу этого представить. Для меня смысл жизни в
детях. Иногда мне кажется, что я ими занимался и тревожился о них даже больше,
чем Маргарет. Она относилась к ним гораздо спокойнее.
Теперь Мэдди это очень хорошо понимала. Она тоже постоянно
беспокоилась о Лиззи, тревожилась, не случилось ли с ней чего, постоянно
боялась, что этот драгоценный подарок судьбы вдруг исчезнет. Подспудно ее не
покидало сознание, что она этого не заслужила и поэтому судьба в наказание
может отнять у нее свой дар.
– Я, наверное, никогда не избавлюсь от ощущения вины за
то, что ее оставила. Это просто чудо, что все-таки Лиззи выжила, что она
оказалась цела и невредима и, по-видимому, намного здоровее меня.
Мэдди поднесла к губам чашку с шоколадным муссом.
Восхитительно... Как и все остальное, что приготовил Билл. – Судьба была к ней
милостивее, чем к вам. Удивительно, как вам удалось сохранить себя такой, какая
вы есть. Хотя я не сомневаюсь в том, что и на долю Лиззи выпало немало
трудностей. Все эти приюты и детские дома... Слава Богу, теперь вы обрели друг
друга. – А потом он неожиданно спросил: – Теперь, когда вы обрели дочь и
увидели, какая она, вам бы хотелось иметь еще детей?
– Очень хотелось бы. Но это невозможно. Больше я никого
не рожала. И новых родить не могу. Единственный способ – это усыновить или
удочерить кого-нибудь. Но Джек мне этого не позволит.
Снова Джек. Она снова в первую очередь думает о Джеке и, как
видно, не собирается его бросать. Вряд ли она примирилась с существующим
положением, однако все еще не может набраться мужества для того, чтобы его
оставить. И никак не может избавиться от сознания, что обязана ему всей своей
жизнью.
– А если бы не было Джека?
Билл спрашивал из чистого любопытства, понимая в то же время,
что этот разговор не имеет смысла. И все же... Мэдди, по-видимому, очень любит
детей, а с Лиззи ведет себя как настоящая мать, несмотря на то, что эта роль ей
в новинку.
– Очень возможно... – с удивлением произнесла Мэдди. –
Я никогда об этом не думала. Прежде всего, потому, что не собиралась
расставаться с Джеком. Я и сейчас не знаю, хватит ли у меня на это мужества.
– А вам этого хотелось бы? Я имею в виду оставить
Джека?
На этот вопрос она не могла ответить однозначно. Иногда ей
как будто этого хотелось, иногда нет. Эта часть ее жизни была так
противоречива, так запутана, а главное, полна неизбывного чувства вины.
– Мне бы хотелось расстаться со страхом, с постоянными
муками совести, с ощущением вины, которые я все время испытываю рядом с Джеком.
Наверное, я бы хотела быть с ним, но без этих ощущений. Такое, конечно,
невозможно, я понимаю. Когда я думаю о том, чтобы его оставить, мне
представляется, что я оставляю того человека, каким я хотела его видеть, каким
я его себе воображала. Он таким и бывает время от времени. А когда я себе
представляю, что останусь с ним на всю жизнь, мне сразу рисуется подонок, каким
он бывает очень часто. Эти два образа нелегко соединить. Я так и не понимаю до
конца, какой он на самом деле... какая я сама... какого человека я собираюсь
оставить.
Яснее выразиться Мэдди не могла. Однако для Билла это
кое-что прояснило и в ее натуре, и в ее отношениях с мужем. По-видимому, она не
может ни на что решиться из-за того, что в ее сознании два противоположных
образа Джека весят одинаково. В то время как для Билла образ тирана и садиста
намного перевешивает. Но с другой стороны, он ведь никогда не жил в семье с
тираном отцом. Уже детские годы подготовили Мэдди к тому, чтобы позволить Джеку
делать с ней все, что ему заблагорассудится. Ей понадобилось девять лет, из них
семь лет в браке с Джеком, чтобы понять, как много общего между ним и Бобби
Джо. Просто насилие, совершаемое над ней Джеком, гораздо утонченнее.
– Мы все, наверное, этим грешим в той или иной степени.
– задумчиво произнес Билл. – Сейчас я уже забыл какие-то черты Маргарет,
которые меня раздражали. Когда оглядываешься назад, на годы, прожитые вместе,
кажется, что все было прекрасно. Но мы порой кое в чем не сходились и даже,
бывало, всерьез ссорились. Когда я собирался оставить Кембридж, чтобы принять
свое первое назначение на Дипломатической службе, Маргарет пригрозила, что
уйдет от меня. Она не хотела никуда ехать, считала, что я сошел с ума. – Он
вскинул печальный взгляд на Мэдди. – И ведь она оказалась права. Мне не следовало
принимать то назначение. Не сделай я этого, она бы сейчас была жива. Мэдди
потянулась через стол, коснулась его руки.
– Кто может это знать... Все в руках судьбы. Она могла
бы погибнуть в авиакатастрофе или в автомобильной аварии, умереть от рака. Ее
могли убить на улице. Никто ничего не может знать. А вам тогда казалось, что вы
поступаете правильно.
– Конечно. Я никогда не мог подумать, что Колумбия –
опасное место, что мы там подвергнемся риску. Если бы я мог это предположить,
ни за что бы не поехал.
– Я знаю. И она, наверняка, это знала. Это ведь все
равно, что отказаться летать самолетом, потому что они иногда разбиваются.
Каждый старается прожить свою жизнь как можно лучше, и всем в какие-то моменты
приходится идти на риск. В большинстве случаев он того стоит. Не терзайте себя
из-за этого. Вы заслуживаете лучшей участи.
– Так же как и вы. Мне бы так хотелось, чтобы вы,
наконец, в это поверили.
