– Как себя ведет Джек? – с тревогой задавал он один и
тот же вопрос.
– Все в порядке, – неизменно отвечала Мэдди.
Она не лгала. Хотя не могла бы сказать, что счастлива,
однако и опасности тоже не ощущала. Как правило, после особенно отвратительных
сцен и оскорблений Джек на некоторое время остывал и вел себя сносно. Он как
будто хотел показать, что это все игра ее больного воображения. Как сказала
доктор Флауэрс, он разыгрывал известную классическую схему: вздумай Мэдди
кому-нибудь на него пожаловаться, она не только выглядела бы, но и чувствовала
бы себя ненормальной. Вот и сейчас, в Виргинии, он вел себя именно так. Делал
вид, будто его нисколько не трогает внезапное появление ее дочери, хотя и
заметил, что в Мемфис Мэдди ехать не стоит: ее там могут узнать, да и вообще
там слишком жарко, и, кроме того, ему не хочется отпускать ее от себя. Он
больше обычного занимался с ней любовью, однако теперь вел себя при этом
гораздо нежнее и бережнее. Так что теперь ее жалобы на его безобразное
поведение в Париже прозвучали бы просто глупо. Мэдди ни о чем с ним не спорила.
Правда, доктор Флауэрс ее предупредила, что это уже само по себе может вызвать
у него подозрения. Тем не менее, Мэдди не лгала, когда сказала Биллу, что
чувствует себя в безопасности.
– А как продвигается книга?
Он докладывал ей об этом каждый день.
– Закончена! – с гордостью заявил он перед возвращением
в Вашингтон.
– Не могу поверить! Так хочется скорее ее почитать.
– Это не очень веселое чтение.
– Я знаю. И все равно я уверена, что это замечательная
книга.
Странно, но Мэдди ощущала гордость за Билла.
– Я вам дам экземпляр рукописи, как только ее
перепечатают. Мне и самому не терпится услышать ваше мнение.
Наступило странное напряженное молчание. Билл не решался
сказать ей о том, что все время о ней думает, постоянно тревожится за нее.
– Не могу дождаться того момента, когда снова увижу
вас, Мэдди. Я так беспокоюсь за вас.
– Не стоит, у меня все в порядке. В следующий уик-энд я
увижусь с Лиззи. Она собирается приехать в Вашингтон. Я вас с ней познакомлю. Я
столько ей о вас рассказывала.
– Не могу себе представить, что вы ей обо мне могли
рассказать Я ей, наверное, покажусь каким-нибудь доисторическим монстром,
неимоверно скучным.
– А вот мне вы кажетесь очень интересным человеком. Вы
мой самый близкий друг, Билл.
Действительно, он стал ее единственным другом, первым за
долгие годы. Не считая, конечно, Грега. У того появилась новая подружка, но все
равно он звонил ей из Нью-Йорка, когда удавалось прорваться. Они уже поняли,
что Джек перехватывает его звонки и никогда не сообщает о них Мэдди. С Биллом
они были более осторожны и тщательно выбирали время для телефонных разговоров.
– И вы тоже... Вы для меня человек особенный... Билл не
знал, что сказать. Он сам не мог разобраться в своих чувствах. Она для него и
друг, и вроде дочери... и женина... Мэдди ощущала то же самое. Порой
чувствовала себя Биллом как с братом, а иногда не могла разобраться в странных
чувствах, которые он в ней вызывал, и это ее пугало. Ни из них пока не решался
даже попытаться вслух определить свои чувства друг к другу.
– Давайте встретимся на ленче до заседания комитета в
понедельник.
– С удовольствием.
В последний уик-энд в Виргинии Джек очень ее удивил. Принес
ей цветы из сада, подал завтрак в постель, ходил с ней в долгие далекие
прогулки и неустанно говорил о том, как она ему дорога и как много для него
значит. Занимаясь с ней любовью, он теперь вел себя нежнее и ласковее, чем
когда бы то ни было. Все оскорбления и унижения, боль прежних дней
действительно теперь казались лишь плодом ее воображения. Мэдди скова
чувствовала себя виноватой – за все то, что она наговорила о нем Биллу, Грегу и
доктору Флауэрс. Сейчас ей хотелось исправить неблагоприятное впечатление о
муже, о ее любящем муже, которое могло остаться у этих людей с ее слов. Может
быть, это действительно только ее вина? Может, она сама вызывала его на
насилие? Когда она с ним хороша и когда он этого хочет, он такой приятный,
неотразимый.
На следующее утро после возвращения в Вашингтон она
попыталась объяснить все доктору Флауэрс.
Та ответила ей неожиданно резко:
– Осторожно. Мэдди! Посмотрите, что происходит. Вы
снова позволили ему заманить себя в ловушку. Он наверняка понял, о чем вы
думали, и теперь всячески старается доказать, что вы не правы. И что еще хуже,
старается заставить вас почувствовать себя виноватой.
В описании доктора Флауэрс Джек выглядит настоящим злодеем,
да еще и дьявольски хитрым к тому же, подумала Мэдди. Просто Макиавелли
какой-то... Сейчас она ощущала жалость к мужу и раскаяние. Ведь это она сама
его таким изобразила, и доктор Флауэрс ей поверила.
Биллу за ленчем она ничего не стала говорить, опасаясь той
же реакции, что и у доктора Флауэрс. Вместо этого они говорили о его книге.
Несколько месяцев назад он продал рукопись издателю через литературного агента.
– Какие у вас планы на осень? – осторожно спросил он,
надеясь услышать, что она собирается расстаться с мужем.
Мэдди ни словом не упомянула об этом за ленчем. И выглядит
она сейчас счастливее, чем когда-либо, заметил он. Билл ее такой никогда еще не
видел. Кажется, у нее все хорошо. И, тем не менее, он по-прежнему испытывал
тревогу. Так же, как и доктор Флауэрс, он опасался, что Джек снова заманил ее в
ловушку, в которой собирается держать всю жизнь, то мучая и оскорбляя, то
смущая неожиданными сменами настроения, пока она не дойдет до того, что совсем
запутается.
– Хочу попытаться снова поднять нашу телепередачу на
прежний уровень. Сейчас рейтинги катастрофически упали. Я думала, что это из-за
Брэда, но Джек считает, что я тоже никуда не гожусь и мне надо поработать над
собой. По его мнению, мои репортажи скучны. Осенью я собираюсь подготовить
несколько материалов, посмотреть, нельзя ли вдохнуть в передачи новую жизнь.
Ну вот, так он и думал. Джек снова обвиняет ее в том, в чем
она не виновата. И она безоговорочно ему верит. Не потому, что глупа, просто он
ее словно гипнотизирует. Когда ему нужно, он может быть невероятно
убедительным. Если не знать, по какой схеме он действует, если смотреть со
стороны, невозможно ничего заподозрить. А Мэдди, наоборот, слишком близка к
нему, чтобы разглядеть правду.
После ленча Билл с трудом поборол искушение позвонить доктору
Флауэрс и поговорить с ней о Мэдди. Он понимал, что теперь, когда Мэдди
фактически стала ее пациенткой, врачебная этика не позволит доктору Флауэрс
обсуждать ее дела с кем бы то ни было. Остается лишь со стороны наблюдать за
тем, что происходит с Мэдди, а в случае необходимости вмешаться. Сейчас нет
никакой возможности ей помочь. Снова та же ситуация, что и тогда, с Маргарет...
И какой страшный исход. Но нет, сейчас он не повторит прошлой ошибки. Не станет
вмешиваться, чтобы не спугнуть врага. Он понимал более, чем кто-либо, что Джек
очень опасный противник, что он дьявольски изощренный садист. Остается только
надеяться, что на этот раз Биллу удастся сохранить терпение и спасти Мэдди.
