Глаза Элизабет загорелись. Мэдди это тронуло до слез.
– Я никому ничего не расскажу, – застенчиво сказала
Элизабет. – Только боссу. И еще одной своей приемной маме.
Если вы не возражаете. Но если не хотите, я буду молчать. Я
не собираюсь доставлять вам неприятности.
– Это очень хорошо, что ты так говоришь, Элизабет, но я
пока не решила, что делать. Мне надо подумать, поговорить с мужем.
– Вряд ли ему это понравится. Для него это будет
неприятный сюрприз.
– Да, наверное.
Мэдди улыбнулась дочери. Для нее случившееся тоже стало потрясением.
Но сейчас... Господи, как прекрасно обрести дочь! Конец тайнам. Как будто
затянулась старая рана, с которой она смирилась, которую годами старалась не
замечать. Это просто подарок судьбы.
– Ничего, он переживет.
Мэдди пригласила Элизабет на ленч. У девушки снова
загорелись глаза. Она предложила матери называть ее Лиззи. Они отправились в
кофейню за углом. По дороге Мэдди осторожно обняла дочь за плечи. За сандвичем
и гамбургером Лиззи рассказывала матери о своей жизни, друзьях, о своих печалях
и радостях. Потом стала задавать вопросы. Миллион вопросов. Она столько лет
мечтала об этой встрече. В то время как Мэдди даже мечтать себе не позволяла.
В три часа они вернулись на студию. Мэдди дала дочери все
номера своих телефонов и факсов, взяла ее номер телефона и пообещала регулярно
звонить. А потом, когда все уладится с Джеком, Мэдди намеревалась пригласить
дочь на уик-энд на ферму в Виргинию. Сказала, что пришлет за ней самолет. Глаза
у Лиззи стали огромными, как блюдца.
– У вас что, есть свой самолет?!
– У Джека есть.
– Вот это да! Моя мама телезвезда, а у отца свой
самолет!
– Ну, он тебе на самом деле не отец.
И вряд ли захочет им стать, подумала Мэдди. Он со своими-то
сыновьями общается без всякого удовольствия, что же говорить о ее незаконной дочери.
– Но он хороший человек.
Произнося эти слова, Мэдди уже знала, что лжет. Но как
сложно все объяснить. Как объяснить дочери, что она, Мэдди, несчастна в браке,
что посещает психотерапевта в надежде обрести силы, чтобы уйти от мужа. Можно
только надеяться, что Элизабет никогда не били и не обижали. За ленчем она
ничего об этом не говорила. И потом, несмотря на то что у нее никогда не было
своего дома и семьи, ее, похоже, вполне устраивает собственная жизнь. А может
быть, оно и к лучшему. А если бы ей пришлось видеть, как Бобби Джо сталкивает
ее мать с лестницы, или слышать, как оскорбляет ее Джек? Печальная мысль. К
тому же Мэдди ощущала невероятное чувство вины перед дочерью за все, что не
смогла для нее сделать. Уже само слово «дочь» вызывало в ней дрожь. Дочь... У
нее есть дочь.
Они крепко обнялись на прощание. Мэдди взглянула в глаза
Элизабет:
– Спасибо за то, что нашла меня. Лиззи Я этого не
заслужила. Но я так счастлива, что обрела тебя!
– Спасибо тебе, мама, – едва слышно прошептала Лиззи.
Обе утерли слезы. Лиззи вышла. Мэдди долго смотрела ей
вслед. Эту минуту они обе никогда не забудут. Всю оставшуюся часть дня она
прожила как в тумане. Когда позвонил Билл Александр, она не сразу вернулась к
действительности.
– Ну, что у вас нового? – дружески спросил Билл. Мэдди
рассмеялась.
– Вы не поверите.
– Звучит загадочно. Что-нибудь важное?
Наверное, Билл решил, что она оставила мужа. Он даже
представления не имеет о том, что на самом деле произошло в ее жизни.
– Расскажу при встрече. Это долгая история.
– Не могу дождаться. А как дела у вашего нового
коллеги?
– Пока не очень. Он неплохой парень, но это все равно,
что пытаться танцевать с носорогом. Мы не очень подходящая пара.
Рейтинги, конечно, полетят вниз. Они уже получили сотни
писем от телезрителей с жалобами на то, что убрали Грега. Интересно, что скажет
Джек, увидев эти письма?
– Думаю, вы, в конце концов, приноровитесь друг к
другу. Это немного похоже на жизнь в браке.
– Может быть.
Вряд ли, подумала она. Уж очень они не подходят друг другу,
и телезрители, естественно, не могли этого не заметить.
– Как насчет ленча завтра?
Он все еще волновался за нее и хотел убедиться в том, что с
ней все в порядке. А кроме того кроме того, она ему очень нравилась.
– С удовольствием, – не задумываясь ответила Мэдди.
– Тогда и расскажете мне свою длинную историю. Мне не
терпится ее услышать.
Они договорились о том, куда пойдут завтра на ленч. Мэдди,
улыбаясь, положила трубку. Через некоторое время она пошла гримироваться перед
выходом в эфир.
На этот раз обе передачи прошли гладко. Потом она
встретилась с Джеком в вестибюле. Он разговаривал по мобильному телефону. Этот
разговор продолжался и в машине, почти полдороги до дома. Но и потом, когда он
убрал телефон, Мэдди ничего ему не сказала.
– Ты сегодня выглядишь слишком серьезной, – вскользь
заметил он.
Вечер они решили провести дома и обойтись легким ужином.
– Что-нибудь произошло? – спросил Джек нарочито
небрежно.
Молчание у Мэдди, как правило, означало, что она скрывает
что-то важное. Джек об этом знал.
Она подняла на него глаза и молча кивнула. Нужные слова не
приходили, и она, в конце концов, решила перейти прямо к делу:
– Почему ты не сказал мне о том, что приходила моя
дочь?
Она смотрела ему прямо в глаза. В них появилось что-то
холодное и жесткое, мгновенно вытесненное вспыхнувшим, как угли, гневом.
– А почему ты не сказала мне о том, что у тебя есть
дочь? Могу только догадываться, какие еще тайны ты от меня скрываешь, Мэд.
Он присел на край кухонной стойки с бутылкой вина в руке.
Налил себе, но Мэдди не предложил.
– Да, мне следовало тебе сказать, но я не хотела, чтобы
кто-нибудь об этом знал. Это случилось за десять лет до того, как я
познакомилась с тобой.
Она знала, что большой вины у нее перед ним нет. Она ему не
лгала, она просто ничего не сказала.
– Забавно, как к тебе порой неожиданно возвращается то,
что пытаешься скрыть, правда? Ты, наверное, считала, что избавилась от дочери,
а она... раз – и выскочила, как чертик из табакерки.
Мэдди почувствовала, что ей больно слышать, с каким
пренебрежением он говорит о ее дочери. Лиззи – прекрасная девочка. Мэдди
чувствовала потребность ее защитить.
– Не надо так, Джек. Она хорошая. Не ее вина, что я
родила ее в пятнадцать лет и вынуждена была отдать. Она порядочный человек.
