У Мэдди все внутри перевернулось. Подумать только, она в то
время тоже жила в Ноксвилле, была замужем за Бобби Джо и могла бы взять дочь к
себе! Но она тогда не знала, где ее ребенок.
– Я скиталась по приютам. Некоторые были сносные,
другие хуже некуда. Я все время переезжала, ни в одном не задерживалась больше
полугода. Везде я чувствовала себя чужой. А в некоторых со мной ужасно
обращались.
– И больше никто не хотел тебя удочерить?!
Элизабет покачала головой:
– Поэтому, наверное, мне так и хотелось найти свою
настоящую мать. Несколько раз меня собирались удочерить, но потом оказывалось,
что моим будущим приемным родителям это не по карману. У них уже были свои
дети, еще одного ребенка они не могли себе позволить. Я с ними потом
поддерживала отношения, особенно с последними. Они очень хорошо ко мне
относились, хотя у них было пятеро своих детей, и все мальчики. Я чуть было не
вышла замуж за самого старшего брата, но потом подумала, что это будет
выглядеть немного странно. Сейчас я живу одна в Мемфисе, учусь в колледже и
работаю официанткой. После колледжа, наверное, перееду в Нэшвилл и попытаюсь
найти работу певицы в каком-нибудь ночном клубе.
– Ты поешь? – удивленно спросила Мэдди.
Внезапно она почувствовала жгучее желание узнать о дочери
все. Она по-настоящему страдала, представляя себе Элизабет в приютах и детских
домах, без родительской ласки и тепла... Однако каким-то образом девушке
удалось выжить. Она, похоже, унаследовала живучесть от своей матери. А какая
она симпатичная. Неожиданно Мэдди заметила, что они обе положили ногу на ногу
совершенно одинаковым движением. Совершенно одинаковым...
– Я люблю петь. И кажется, у меня неплохой голос. По
крайней мере, люди так говорят.
– В таком случае ты не моя дочь.
Мэдди рассмеялась сквозь слезы. Ее захлестывали самые
противоречивые чувства. Они сидели, взявшись за руки. И самое странное, что
никто их не прерывал. Редкий случай, особенно по утрам.
– А что еще ты любишь?
– Люблю лошадей. Они меня слушаются. Но коров терпеть
не могу. У одной семьи, которая хотела меня удочерить, была молочная ферма.
После этого я поклялась, что ни за что не выйду замуж за фермера.
Обе расхохотались.
– Я люблю детей. Переписываюсь почти со всеми своими
приемными братьями и сестрами. Большинство из них хорошие люди. Мне нравится
Вашингтон. – Она улыбнулась Мэдди. – Люблю видеть вас на экране. Люблю красивую
одежду, люблю мальчиков. Люблю загорать на пляже.
– Я люблю тебя, – вырвалось у Мэдди. – И тогда, в самом
начале, я тебя любила. Но не могла тебя взять из роддома. Мне было всего
пятнадцать. Родители ни за что не позволили бы мне тебя забрать. Я потом
столько плакала из-за этого. И все думала, где ты, хорошо ли тебе. Пыталась
себе внушить, что тебя удочерили прекрасные люди, которые наверняка хорошо к
тебе относятся.
Господи, как ужасно все сложилось! Ее девочка скиталась по
детским домам и приютам...
– А у вас есть дети?
Мэдди печально покачала было головой, но поняла, теперь это
неправда. Теперь у нее есть дочь. И на этот раз она с ней не расстанется. Для
себя Мэдди это уже решила.
– Нет, и я больше не могу иметь детей.
Элизабет не спросила почему, уважая чужие тайны... Памятуя о
том, какое пестрое лоскутное одеяло представляет собой ее прошлая жизнь, Мэдди
не могла не оценить сдержанность и такт дочери. Она умеет себя вести. И
грамотно говорит.
– Ты любишь читать?
– Очень.
Вот и еще одна черта, унаследованная от матери, помимо
мужества, настойчивости и упорства в достижении цели. Она так долго пыталась
найти свою мать, мечтала об этом всю жизнь, и вот ей это удалось.
– Сколько вам лет?
Элизабет просто хотела убедиться в том, что правильно
угадала возраст матери. Она не знала наверняка, родила ее Мэдди в пятнадцать
или в шестнадцать лет.
– Тридцать четыре.
Они больше похожи на сестер, чем на мать и дочь.
– Я замужем за человеком, которому принадлежит эта
телесеть. Его имя Джек Хантер.
– Знаю. Я с ним виделась два дня назад, в его офисе.
– Что?! Неужели?
– Я спросила о вас в вестибюле, но меня к вам не
пустили. Вместо этого направили к нему в офис. К его секретарше. Я с ней
поговорила, сказала, что хочу видеть вас по личному делу. И написала вам
записку, что хочу только выяснить, не вы ли моя мать. Она сразу отнесла записку
мистеру Хантеру и потом провела меня к нему в кабинет.
Элизабет рассказывала обо всем так, как будто это в порядке
вещей. В общем-то так оно, наверное, и есть. С одним только исключением: Джек
ни словом не обмолвился Мэдди о девушке.
– И что произошло потом? Что он тебе сказал?
– Что этого не может быть, он, мол, знает наверняка.
Что у вас никогда не было детей. Думаю, он принял меня за какую-нибудь
мошенницу, авантюристку. Решил, что я собираюсь вас шантажировать или
что-нибудь в этом роде. Сказал мне убираться и никогда больше здесь не
появляться. Я показала ему свое свидетельство о рождении и фотографию и даже
испугалась, что он мне их не вернет. Но он вернул. Сказал, что у вас совсем
другая девичья фамилия. Но я-то знала правду. Я подумала, может, он лжет, чтобы
вас защитить. А потом я решила, что он просто не знает. Может, вы ему об этом не
говорили.
– Не говорила. Не могла решиться. Он очень хорошо ко
мне отнесся. Он меня спас. Увез из Ноксвилла, заплатил за развод. Это было
девять лет назад. Он сделал меня тем, что я есть сейчас. Я просто не могла себе
представить, как я ему об этом расскажу.
Но теперь-то он знает. И ни слова ей не сказал. Решил, что
это обман, не хотел ее волновать или приберег как козырь против нее на будущее?
Судя по тому, что она в последнее время поняла, вероятнее второе. Он ей выложит
все тогда, когда эта новость окажется наиболее для нее ошеломляющей.
Мэдди почувствовала угрызения совести. А если все не так,
как она думает?
– Ну что ж, теперь он знает, – вздохнула она. Подняла
глаза на Элизабет. – И что нам теперь делать, как думаешь?
– Ничего. Мне от вас ничего не нужно. Мне найти вас
хотелось, встретиться с вами, вот и все. Завтра я возвращаюсь в Мемфис. На
работе мне дали неделю отпуска.
– Но я хочу тебя видеть, Элизабет. Хочу получше тебя
узнать. Надеюсь, я смогу приехать в Мемфис...
– Здорово! Можете остановиться у меня. Только вам,
наверное, не очень понравится. – Девушка смущенно улыбнулась. – Я снимаю
комнатку в общежитии, и там пахнет... Я потратила все деньги на учебу... и на
то, чтобы найти вас.
– Может быть, мы вместе поживем в отеле.
