В Антибе они остановились в отеле «Кап», в роскошном номере
с видом на океан. Они сняли отдельную кабинку на пляже, достаточно уединенную,
чтобы заниматься там любовью. Джек был неутомим. Он казался более влюбленным,
чем когда бы то ни было. У Мэдди голова шла кругом. Все, что она испытывала
раньше – гнев, ярость, ощущение предательства, – теперь казалось просто
нереальным. Единственная реальность заключалась в их теперешних отношениях. Они
пробыли в Антибе пять дней. Когда пришло время отправляться в Лондон, ей очень
не хотелось уезжать. В этот последний день они наняли небольшой катер и поплыли
в Сен-Тропез, ходили по магазинам в Каннах, обедали в ресторане, вечером
вернулись к себе в отель. Он повел ее танцевать. Все было так мирно, так
романтично, все дышало счастьем. И никогда еще он так часто не занимался с ней
любовью. К тому времени как они прилетели в Лондон, она едва могла сидеть.
В Лондоне у Джека были дела, однако он старался как можно
больше времени проводить с женой. Водил по магазинам, обедать в рестораны, на
танцы. Купил ей колье с изумрудами в дополнение к браслету.
– Почему ты меня так балуешь? – смеясь, спросила она.
– Потому что я тебя люблю и еще потому, что ты моя
лучшая ведущая, моя телезвезда.
– Ах, вот оно что... Выходит, ты меня подкупаешь,
вместо того чтобы повысить в должности?
Несмотря на приподнятое настроение, в душе она все еще
пребывала в растерянности. Он кажется таким любящим... а между тем перед
отъездом во Францию вел себя так жестоко...
– Точно! Меня подослал наш инспектор, чтобы совратить
тебя.
Мэдди от души рассмеялась. Ей так хотелось его любить, так
хотелось чувствовать себя любимой.
– Тебе, наверное, что-то от меня нужно, Джек, –
поддразнила она его.
Похоже, ему было беспрестанно необходимо ее тело, днем и
ночью. Она начала ощущать себя какой-то секс-машиной.
Несколько раз в разгаре их любви он ей напомнил, что она ему
принадлежит. Ей очень не нравилось это слово, но его оно, по-видимому, еще
больше распаляло, поэтому она промолчала. Пусть говорит, если для него это
имеет такое значение. Но неужели он в это действительно верит... Нет, она ему
не принадлежит. Она не его вещь. Просто... они любят друг друга. Он ее муж.
– Я чувствую себя настоящей леди Чаттерлей, – смеясь,
заметила она однажды, когда он начал срывать с нее одежду, как только они вошли
в номер. – Может, ты принимаешь какие-нибудь возбуждающие средства? Не слишком
ли много?
– Секса не может быть слишком много, Мэд. И для нас это
полезно. Мне нравится заниматься с тобой любовью во время отпуска.
Ему и дома это нравилось не меньше. Он словно не мог ею
насытиться. И она получала от этого удовольствие. Но иногда он становился
слишком груб. Терял голову, как он говорил. Такое случилось в первый вечер в
Париже.
И еще раз, в последнюю ночь в «Клэридже». После танцев они
вернулись в отель. Едва закрыв за собой дверь номера, он больно ударил ее о
стену, сорвал колготки и буквально изнасиловал. Она попыталась его остановить,
увести в спальню, но он прижал ее к стене и никак не хотел останавливаться.
Потом затащил в ванную и овладел ею на мраморном полу. Она чувствовала боль,
умоляла оставить ее, однако Джек словно не слышал. Потом он просил прощения, с
нежностью поднял ее с пола, уложил в ванну с теплой водой.
– Ты даже не представляешь себе, что со мной делаешь,
Мэд. Это ты во всем виновата.
Он полез к ней в ванну. Она испугалась, что все начнется
сначала. Но на этот раз он стал нежно ее ласкать и овладел очень осторожно и
бережно. Да, жизнь с Джеком похожа на карусель с постоянной сменой боли и
наслаждений, страха и страсти, бесконечной нежности и неясного намека на
жестокость и бесчеловечность. Этого никому не объяснишь, да Мэдди никогда и не
решилась бы кому-нибудь рассказать об этом. Порой он заставлял ее делать такие
вещи, от которых потом ей становилось мучительно стыдно. Однако он уверял ее,
что в этом нет ничего постыдного. Они ведь муж и жена, он ее любит. Всякий раз,
после того как он причинял ей боль, он начинал повторять, что она сводит его с
ума и сама в этом виновата. Мэдди это, конечно, льстило, но боль от этого не
уменьшалась. И еще она чувствовала постоянную растерянность, не могла понять,
что происходит.
Две недели пролетели как сон, и в то же время казалось, что
они отдыхали целый месяц. Когда пришло время возвращаться, Мэдди почувствовала,
что они с Джеком стали близки, как никогда. В течение всего отпуска он окружал
ее неусыпным вниманием, не отпускал от себя ни на шаг, всячески баловал. Они
так часто занимались любовью, что казалось, вернулся их медовый месяц.
И вот все позади. Они вошли в свой дом в Джорджтауне. Джек
поцеловал ее и понес наверх все сумки и чемоданы. Она прослушала сообщения на
автоответчике, а Джек спустился вниз за почтой. Четыре раза звонил Грег Моррис,
ее напарник. Странно... Его голос звучал очень серьезно, без обычных шуточек.
Мэдди взглянула на часы. Нет, звонить Грегу слишком поздно.
В корреспонденции не оказалось ничего интересного. Они
перекусили, приняли душ и легли в постель.
Утром встали рано и отправились на работу. По дороге
дружески болтали. Мэдди рассталась с Джеком в вестибюле и направилась к себе в
офис. Ей не терпелось увидеться с Грегом, рассказать ему о поездке. К ее
удивлению, Грега в его офисе не оказалось. Она пошла к себе. Прослушала
сообщения, просмотрела почту. Как всегда, кипа восторженных посланий от
почитателей. К десяти часам Грег так и не объявился. Мэдди начала волноваться.
Прошла к секретарше, спросила, не болен ли Грег. Дебби смотрела на нее в
растерянности:
– Я... он... вам, наверное, не сказали.
– Не сказали о чем? С ним что-нибудь случилось?
Может, с Грегом произошел несчастный случай? Может, они не
хотели портить ей отдых?
– Он ушел.
– Куда? – Мэдди все еще ничего не понимала.
– Он у нас больше не работает, миссис Хантер. Я думала,
вы знаете. Ваш новый напарник должен приступить к работе завтра. Сегодня вам
придется работать одной. Грег уволился на следующий день после вашего отъезда в
отпуск.
– Уволился?! Но почему? – Она все еще не могла
поверить. – Он что, с кем-то не поладил?
– Подробностей я не знаю, – солгала секретарша. Нет уж,
пусть Мэдди услышит это не от нее. Но та уже и не слушала. Помчалась по
коридору к кабинету режиссера.
– Раф! Какого черта! Что произошло с Грегом?
Раф Томпсон, высокий, с утомленными глазами, постоянно
выглядел так, словно держит на своих плечах всю тяжесть мира. Порой он так себя
и чувствовал.
– Он от нас ушел.
– Это я уже знаю. Куда? Когда? И почему? Мне нужны
ясные ответы на все вопросы.
Ее глаза сверкали.
– Он не вписывался в новый формат передач. Кажется,
собирается делать спортивные новости на Эн-би-си. Подробностей я не знаю.
