– Меня это действительно сейчас не волнует, Джек. Если
хочешь меня уволить, валяй.
Произнося эти слова, она ощутила страх. Хотя Джек никогда не
причинял ей физической боли, она его боялась. Ощущение власти и могущества,
которое он излучал, распространялось не только на других, но и на нее тоже.
– Если я тебя уволю, тебе придется пойти в посудомойки
в какую-нибудь дыру. Подумай об этом, прежде чем открывать рот. Ты едешь со
мной. Мы отправляемся на юг Франции, в Париж и Лондон. А если ты не уложишь
чемоданы, я это сделаю за тебя. Тебя надо увезти отсюда. Никаких комментариев,
никаких интервью, вообще ни слова. Кстати, ты официально считаешься в отпуске.
– Чья это идея, президента или твоя?
– Моя. Здесь я командую парадом. Ты работаешь у меня.
Ты моя жена. Ты принадлежишь мне, – добавил он с такой угрожающей интонацией,
что у нее перехватило дыхание.
– Я тебе не принадлежу! Да, я работаю на тебя, я твоя
жена, но я не твоя вещь. – Она произнесла это тихо, но твердо. Тем не менее,
страх не покидал ее. Она с детства ненавидела всякие конфликты и ссоры.
– Так что, ты сама соберешь вещи или это сделать мне?
Поколебавшись несколько минут, она прошла через спальню в свою гардеробную.
Достала чемодан. Ее глаза наполнились слезами. Ничего не видя, она бросала в
чемодан шорты, майки, купальные костюмы, кроссовки. А ведь ничего не
изменилось... Бобби Джо мог столкнуть ее с лестницы, а Джек сегодня сделал
примерно то же самое, хотя и пальцем ее не коснулся. Что же в ней внушает
мужчинам, что она им принадлежит? Она выбирает таких мужчин или что-то заложено
в ней самой?
Она уложила четыре полотняных платья и три пары туфель на
высоких каблуках. Через двадцать минут закрыла чемодан и пошла принять душ.
Джек в своей ванной комнате укладывал вещи.
– В котором часу мы уезжаем? – спросила она его в
спальне.
– Выезжаем из дома в семь утра. Летим в Париж.
Больше он ей ничего не сказал. Но это ее и не волновало. Он
дал ей понять, кто глава семьи, и она это приняла. Несмотря на все свои смелые
высказывания, она показала и ему, и себе, что действительно принадлежит ему.
Как вещь.
– Есть по крайней мере одно преимущество в том, что
имеешь свой самолет, – произнесла она сквозь зубы, ложась в постель.
– Какое же?
– Можно быть уверенным, что там не окажется бомбы. Это,
конечно, большой плюс.
Она отодвинулась от него и повернулась спиной. Джек ничего
не ответил. Выключил свет. В эту ночь он не попытался дотронуться до нее.
Глава 7
В Париж они прилетели в десять часов вечера по
среднеевропейскому времени. В аэропорту их ждал автомобиль. Стоял чудесный
теплый вечер. В одиннадцать они подъехали к отелю «Ритц». Вандомская площадь
сияла яркими огнями. Швейцар сразу их узнал. Однако Мэдди ничто не радовало в
этот вечер. Впервые за много лет она чувствовала себя невольницей. Джек
переступил черту. Не говоря ни слова, почти ничего не чувствуя, она вошла за
ним в отель.
Обычно она с большим удовольствием ездила с мужем в Париж.
Но сейчас ощущала лишь душевный холод и боль. Впервые за многие годы ей
выкрутили руки. Он не избивал ее, но... все равно, что избил. А ведь такое
случилось не впервые. Он унижал ее часто, по разным поводам. А она не сопротивлялась.
Более того, раньше она не позволяла себе даже задумываться над этим. Теперь же
внезапно осознала, что чувствует, в сущности, то же самое, что в Ноксвилле
после побоев Бобби Джо. Она снова попала в ловушку. Слова Джека прошлой ночью
все еще звучали у нее в ушах: «Ты принадлежишь мне»... И она подтвердила это
тем, что все-таки поехала вместе с ним.
Номер в «Ритце» выглядел, как всегда, великолепно. Гостиная,
спальня, две ванные комнаты. Окна выходили на Вандомскую площадь. Все обито
атласом в бледно-желтых тонах. Три вазы полны желтых роз на длинных стеблях.
Она могла бы почувствовать себя здесь счастливой, если бы не тупая боль в душе.
Джек налил бокал шампанского и подал ей.
– Есть какая-то особая причина, по которой мы здесь? –
безжизненным голосом спросила Мэдди. – Или это все только для того, чтобы
убрать меня с эфира?
– Я решил, что нам пора отдохнуть. Я знаю, как ты
любишь Париж, вот и подумал, что мы сможем здесь развлечься.
Она взяла у него хрустальный бокал с шампанским просто для
того, чтобы хоть как-то притупить боль. Пить ей вовсе не хотелось.
– После всего, что ты мне наговорил за последние два
дня?!
Сама мысль о том, чтобы «развлекаться»... с ним!..
показалась ей абсурдной.
– Забудем о том, что произошло. Ты решила вмешаться в
дела национальной безопасности. Тебе это не положено. Я хотел защитить тебя,
Мэдди.
– Все это ерунда!
Она сделала глоток шампанского. Нет, она еще не могла
простить ему его слова, его угрозы, то, что он назвал ее своей вещью. Но и
спорить с ним ей сейчас не хотелось. Слишком измученной и подавленной она себя
ощущала.
– Почему бы нам не забыть обо всем и просто
наслаждаться Парижем? Нам обоим необходим отдых.
Ей необходима лоботомия... или другой муж, внезапно пришло в
голову Мэдди. Никогда за все годы совместной жизни не испытывала она такого
ощущения предательства. Вряд ли они смогут восстановить прежние отношения.
Джек подошел к ней вплотную. Чувственным движением погладил
жену по руке, которую только вчера так сильно тряхнул. Она еще не забыла то
ощущение и, наверное, никогда не забудет.
– Я люблю тебя, Мэд.
– Не знаю, что на это ответить. Мне больно, я сердита
на тебя... и даже немного боюсь. Я не могу забыть о том, что произошло. – Она
всегда вела себя с ним честно, гораздо честнее, чем он с ней.
– Поэтому мы здесь, Мэд. Чтобы забыть о работе, о наших
проблемах и разногласиях. – Он поставил бокал на столик в стиле Людовика XV. –
Мы приехали сюда, чтобы насладиться любовью. Давай будем просто любовниками.
Однако Мэдди не ощущала никакого желания заниматься с Джеком
любовью. Ей хотелось укрыться где-нибудь и зализать раны. Побыть одной,
разобраться в своих чувствах.
Но и этого он ей не позволил. Он уже целовал ее. Незаметно
для нее расстегнул молнию на платье, снял с нее бюстгальтер.
– Пожалуйста, Джек... не надо... не торопи меня... я
так не могу.
– Можешь.
Он закрыл ей рот поцелуем так, словно хотел ее проглотить.
Его губы двинулись вниз, к ее груди. Через секунду платье куда-то полетело
вместе с нижним бельем. Он целовал ее, ласкал, гладил, возбуждал с такой
страстью, что она не могла противиться. А через несколько секунд, к своему
собственному изумлению, почувствовала, что и она хочет этого. Он взял ее прямо
на полу. Этот момент оказался неожиданно стремительным и настолько мощным, что
у нее перехватило дыхание. Задыхаясь, она лежала в его объятиях, ничего не
понимая. Она снова принадлежит ему. Как это произошло? Почему? Их соединение
было чисто чувственным актом. Словно мощная волна катилась по ее телу. Однако
любовью здесь и не пахло. Их соитие было еще одним доказательством того, что
она принадлежит ему...
