Подруга присела рядом и вгляделась в лицо девушки, которое только вчера светилось от счастья.
—Что произошло?— спросила Алиса Сергеевна, обращаясь к Ярославе, та пожала плечами, даже не зная, с чего начать и что именно рассказать.
—Ничего не случилось, мамочка. Вот правда, вообще ничего такого страшного,— подала слабый голос Саша.— Но вот в школу я больше не пойду, может быть, меня можно перевести на домашнее обучение?— она посмотрела на Алису Сергеевну своими синими глазами полными слез и отчаяния, они казались разбитыми льдинками.
—Доча… Котеночек мой, мы давно хотели тебе это сказать, тянуть дальше уже некуда, но мы продали эту квартиру и переезжаем.
—Что?!— Саша даже вскочила с кровати, оглядывая вокруг себя комнату, заставленную пустыми коробками.
—Вот, даже коробки подготовили для тебя, чтобы ты вещи свои собрала…
—Но зачем? И зачем от меня скрывали?
—Сашенька, мы с мамой не хотели тебя отвлекать от учебы и работы, ты так уставала,— подал голос отец, принеся с кухни уже целый графин с водой, Яра его отобрала и стала жадно пить прямо из горлышка.
—Да, мы узнали, что загородные дома в два раза дешевле, ты представляешь?! Поэтому мы продали квартиру, взяли дом, а оставшиеся деньги положили на сберегательный счет тебе на учебу. Доченька, тебе больше не придется работать! И, конечно, придется сменить школу в любом случае.
На этот раз Саша уже сидела и плакала от противоположной эмоции. Ее окружала настоящая любовь и счастье, все остальное ушло на задний план, и она поняла, что жизнь будет продолжаться, пока окружают люди, которые ее любят и всегда будут рядом, держать за руку и заставлять подниматься вновь и вновь.
—Я тебе обязательно все расскажу, Яра, когда буду готова, обещаю. А пока, мне надо все обдумать наедине с собой,— прошептала девушка, обнимая свою подругу.
***
Как только обнаружилась пропажа девушек, Миша, словно ветер, взлетел по лестнице в их комнату. Вещей не было, комната была опустевшая, одинокая сломанная табуретка лежала на полу, и никакого намека на то, что этой ночью здесь царили любовь и счастье.
Стас догнал Мишу и тоже осмотрел одинокий, покинутый в спешке номер.
—Миш, позвони ей.
—У меня нет ее номера,— слова обречено слетели с его губ.
—У класснухи вашей есть.
Миша снова спустился в столовую, Маргарита Семеновна дала номер, ничего не спрашивая. На ней не было лица, видимо, она боялась за свою шкуру, ведь пропажа или побег детей, за которых она ответственна, явно обернутся против нее. Сейчас она хваталась за любую помощь, как за спасительную соломинку, чтобы оттянуть момент неприятного разговора с родителями девочек.
Макаров набирал номер снова и снова, но все безрезультатно, на другом конце ему отвечал холодной голос автоответчика. Он все звонил и звонил: со своего номера, с номера Стаса, Паши и Бори. Результат был один. Кто знал, сколько прошло времени? Когда они покинули свою теплую комнату? Миша поговорил с Савелием, но ни он, ни его друзья не знали, куда пропали их новые знакомые.
Он вспомнил, что Саша утром сообщила, что Яра оставалась ночевать у Юры, и начал его расспрашивать, но парень молчал, нахмурив черные брови, его скулы напряглись и было видно, что ему не хотелось разговаривать.
—Что ты от меня ждешь? Ты с таким пристрастием меня допрашиваешь, будто ожидаешь, что я сейчас их трупы из-под кровати достану! Яра спустилась в столовую в прекрасном настроении, потом увидела плачущую Сашу, а через минут двадцать я увидел, как они уезжают. Меня, как ты можешь догадаться, она решила не посвящать в свои планы,— язвительно закончил он, схватил свое черное пальто и покинул холл отеля.
Все одноклассники перекочевали в один из домиков и погрузились в тишину, лишь изредка одинокий шепоток пробегал. С одной стороны, им не было дела до девушек, над которыми они постоянно подшучивали и цепляли, с другой стороны, было страшно, что кто-то знакомый мог вот так вот исчезнуть и не оставить никакого намека на то, что он существовал. Будто он жил только в их памяти.
Покинуть базу отдыха не представлялось возможным, тяжело было найти автобус первого января, да и тогда пришлось бы объясняться перед всеми родителями, а не только Саши и Яры. Поэтому им оставалось только ждать.
Внезапно телефон Маргариты Семеновны разразился громкой трелью, она специально поставила звук на полною мощность.
Она ответила на звонок, но отвечала коротко, не вдаваясь в подробности, большую часть просто слушала, поджав губы.
—Они не говорят, что произошло?— наконец спросила она.— Да, и вас с Новым годом!— она наконец положила телефон.— Девочки дома, добрались на такси, с ними все хорошо. А вы давайте быстро собирайтесь и на обед!
—Маргарита Семеновна!— Миша вскочил с ног, перекрывая проход классной руководительнице.— Что произошло?!
Она смерила его странным взглядом, немного подумала и произнесла:
—Саше стало плохо. Яра ничего лучше не придумала, как привезти ее домой. Я думаю, мы оба понимаем, что дело не в этом, но, Макаров, обещай мне, что никаких проблем не будет.
Миша иной раз поразился такой холодности и эгоистичности классной руководительницы. Собственная репутация была ей намного важнее, чем судьба детей, за которых она несла ответственность.
—Что вы, никаких,— сухо произнес он и первым вышел на морозный воздух.
***
Прошло еще четыре дня. Парень продолжал названивать на номер девушки, безрезультатно срывая гудки.
—Миша, немного уже осталось, мы будем в городе через полтора часа, там ты сам с ней с глазу на глаз поговоришь,— пытался успокоить его Стас. Паша и Боря в последнее время к нему не подходили, видимо, чувствовали, что его не надо трогать.
Классная руководительница запретила Мише уезжать раньше, потому что среди родителей уже распространилась информация о самоволке учащихся. Ей не нужны были новые проблемы, поэтому она не спускала с него глаз и несколько раз ловила на побеге.
Эти полтора часа тянулись дольше, чем год. Казалось конца и края нет минутам, а секунды растягивались в вечность.
Парень сразу вызвал такси до дома Саши и, не заезжая домой, отправился к девушке.
Двор встретил его холодным серым цветом, скамейка была запорошена снегом, в подвале мяукала кошка, а из подъезда никто не выходил и темные окна дома смотрели недружелюбно. Он вдруг понял, что понятия не имеет, в какой квартире живет Захарова, поэтому присел на скамейку, достал сигарету и принялся ждать.
Вскоре поднялся ветер и его стало пронизывать насквозь. Сначала началась дрожь, затем руки закоченели, а зубы отбивали дробь. Сумерки быстро опускались на город, обволакивая темнотой каждый закоулок, но включились фонари, и тьма отступила в норы, расползлась по стенам домов, до куда не доходил свет.
