—Пошла!— голос принадлежал громиле Богдану.
Бедный жеребец закряхтел от двойной ноши, но сорвался в карьер, устремившись за вторым всадником.
—Держи их! Уйдут же!
В спину летели проклятья, кто-то даже швырнул во след топор, но промахнулся.
Лошади нырнули в темноту тропы, затерялись в глухом лесу.
—По коням!— донеслось до слуха Генриха злая фраза. Это кричал Витолд, а затем темнота поглотила все звуки, и князь лишь сильнее ухватился за талию своего друга. Лагерь остался позади.
Сказать, что Тадеуш был в ярости, значит ничего не сказать. Когда Януш сбиваясь, сквозь слезы объяснил отцу то, что произошло, мужчина рассвирепел. В груди заклокотала злоба, лицо Щенкевича преобразилось, а внутри проснулось позабытая жажда крови.
—Убью суку!— заревел он, напугав сына.
Взгляд старосты больше ничем не напоминал взгляд человека. Он снова стал вампиром, не сдерживаясь и не скрываясь.
—Папа!— крикнул Януш, но отец уже выбежал из избы и рванул домой, туда, где лежала на полу бесчувственная Грася.
Оставшиеся в доме переглянулись. Януш сел на пол и заплакал, закрыв лицо руками.
—А я говорил Тадеушу, что зря он пожалел эту стерву!— сказал поднимаясь на ноги пан Атони.
—Вот жеж баба поганая!— поддержал его Бронислав.
—Одним словом, ведьма. Такие не меняются!— вздохнул третий — пан Зибор.
Атони поднял мальчишку, кликнул жену. Та прибежала с кухни, удивленно глазея на мужа и его друзей. Она слышала крик старосты, но не вышла полюбопытствовать, зная, что если надо, муж сам все после расскажет. А сейчас просто обняла ребенка и повела за собой.
—Давай-ка я тебя пирогом угощу!— защебетала она, закрывая за ними двери.
Мужчины остались наедине.
—Собираем всех!— велел Бронислав. Будучи второй рукой старосты, он имел право на подобный приказ.
Зибор кивнул и вышел из комнаты, погремел обуваясь в сенях, да был таков. Оставшиеся два друга переглянулись.
—Скоро все наши будут в сборе. Пошли к Тадеушу, поглядим, что там с его Граськой!— произнес Антони и они вместе покинули дом.
Пана Щенкевича они нашли в комнате, что прилегала к общей. Он уложил бледную, словно смерть, девочку на лавку и укрыл одеялом. Грася слабо дышала, но была жива.
—Эта дрянь заявилась сюда за ее силой,— не глядя на вошедших друзей, сказал Тадеуш.— Забрала ее у моей дочки!
—Мы созвали всех!— сообщил в спину Атони.
—Хорошо!— кивнул староста и нагнувшись, поцеловал дочь, стараясь не поцарапать клыками ее нежную кожу на лбу.
—Я скоро вернусь, дочка!— проговорил он и распрямил спину, повернулся к друзьям.
—Если Ева решила, что я снова все спущу ей с рук, то она сильно ошибается в этот раз!
—Давно пора!— подхватил Бронислав.
—Зря ты ее пустил!— заметил Атони.
—Я надеялся, что она изменилась!— вздохнул Тадеуш.
—Ведьмы не меняются!— резко ответил Бронислав и кивнул на двери.— Нам пора. Остальные уже, наверное, ждут!
Щенкевич бросил последний взгляд на дочь и указал друзьям на двери, подумав о том, что сегодня Ева пожалеет, что вообще родилась на свет.
Странное это было место. Вокруг лишь высокие деревья, укрытые черной листвой, что шевелилась без ветра.
Здесь было холодно. С губ срывался пар, но женщина продолжала стоять на месте и лишь оглядывалась со страхом и злостью. Она и подумать не могла, что когда-то окажется здесь.
—Надо куда-то идти!— сказала вслух и шагнула. Тут же деревья ожили, поднялись вверх, хлопая крыльями.
«Вороны!» — поняла женщина и закрыла лицо руками, опасаясь, что они налетят на нее и заклюют, слишком много птиц оказалось вокруг. Они кричали, взлетали вверх, кружились над головой, а деревья, оставшись голыми, равнодушно взирали на происходящее.
—Я давно ждала тебя!— голос прозвучал откуда-то сверху и одновременно со всех сторон.
—Где ты, Мара!— прошипела старуха.— Покажись, если не боишься!
—А кого мне бояться?— голос стал насмешливо-удивленным.— Тебя что ли, старая развалина?
Агнешка прокрутилась вокруг собственной оси с неожиданной ловкостью и увидела ее.
Мара стояла за спиной ведьмы, в своем алом платье. Длинные черные волосы развевал незримый ветер, глаза богини сверкали довольно и почти плотоядно.
—Я давно ждала тебя в своих владениях!— сказала Мара и не подошла, а скорее подплыла к Агнешке. Старуха вскинула руки, надеясь привычно остановить богиню, но ее сила куда-то ушла. Глава удивленно уставилась на свои руки, вздрогнула всем телом. Она впервые оказалась столь бессильна.
—Обычно ведьмы, попадая в Навь обладают силой,— Мара обошла старуху кругом, глядя на нее с какой-то брезгливостью.— Но не ты! Тебе так не повезло!
—Отпусти меня назад!— Агнешка опустилась на колени.— Я отдам тебе все, что хочешь! Все, что только попросишь! У меня в подчинении много черных душ! Я …
Мара подняла руку, останавливая пылкую речь старухи.
—Мне не нужны твои прислужницы. Их черед еще наступит, поверь. А вот тебя Навь заждалась!
—Ты не понимаешь, сколько я могу дать тебе!— не успокоилась Глава Круга.— У меня такие знания, я собирала их годами, да что годами, десятками лет, сотнями…
—И зачем мне, богине смерти, твои знания?— изогнула бровь Мара.— То, что мне нужно от тебя, я сейчас получу,— она чуть пригнулась к женщине,— ты очень сильно прогневала меня, скрываясь в чужих телах. И я рада, что Роланд покончил с тобой раз и навсегда!
—Почему навсегда?— переспросила Агнешка сдавлено.
—Такие как ты, натворившие много бед, убившие безвинных, не заслуживают перерождения!— сказала богиня и исчезла. Только ее голос остался в воздухе, прозвучав для Главы приговором.
—Прощай, Глава!— и тихий смех ударил по слуху Агнешки. Она стала испуганно озираться. Вороны спустились с неба и снова облепили деревья, укрыв ветви живым покрывалом из перьев, зашевелились, словно земля на могиле.
Но даже не это привлекло внимание Агнешки, а тени. Словно ожив, темнота поднималась ото всюду. Текла со всех сторон, и даже с черного неба, что, казалось, дышало вечной ночью.
Агнешка закричала, а затем сорвалась на бег, распугивая только-только притихших птиц. Темнота ринулась следом, разевая огромную жуткую пасть, беззубую бездну.
Старуха припустила, сама не ожидая, что в ее немощном теле еще остался такой резерв. Оторвалась на минуту, но только для того, чтобы тени ее настигли и обрушились жуткой волной, смывая с мерзлой земли, как река смывает мусор на песчаном берегу.
Когда тени расползлись, вернувшись на свои места, вороны наконец, успокоились. Расселись на деревьях, сложив крылья. Закрыли глаза, уснули…
