Ясно, блин. Я ни разу не мог предположить всерьез, что лишусь своих аномальных способностей. Но – лишился, и это факт. И сейчас я стоял на берегу болота под прицелом кучи стволов, а бородач деловито сковывал мои руки за спиной лишенными цепочки стальными конвойными наручниками с тройным шарнирным соединением. Видимо, борги исследовали мертвые тела группы Шатуна и сделали выводы. Молодцы красно-черные, быстро учатся на чужих ошибках.
–Ну, вот и все, сволочь,– прорычал над моим ухом бородач, затянув наручники на моих запястьях так, что едва не раздавил мне суставы.– Допрыгался, легенда, мать твою, Зоны.
И профессионально, без замаха ударил сзади. Точно в почку попал, так как я от жуткой боли рухнул на колени – если знать, куда бить, такой удар моментально нейтрализует противника на некоторое время.
–Это тебе за наших ребят,– прозвучал над моей головой рык бородатого.
–Может, его прям тут на ремни порезать?– предложил кто-то.– Была охота эту мразь тащить на базу через половину Зоны.
–Начальство не одобрит,– неуверенно произнес бородач.– Сказали живым взять. Вроде собираются показательно умертвить его в только народившейся «мясорубке», она скручивает медленно, в отличие от взрослой. Видел раз такое. Неприятная процедура на несколько часов…
–Ну а кто узнает-то?– продолжал настаивать кто-то.– Мы с Остапом кореши были не разлей вода, а он ему прям в лоб пулю вогнал, мозги веером на два метра по траве раскидало. И судя по тому, что спецгруппа не вернулась, а сюда приперся он один, значит, нет больше нашей спецгруппы. А насчет медленно – так нас тут никто не торопит. Кожу снимем не спеша и оставим урода здесь, у болота. Пусть его мутанты заживо сожрут. И труп никто не опознает, мало ли обглоданных костей по Зоне валяется.
–Неплохая идея,– одобрил бородач.– Пожалуй, ты прав. Но сначала надо его хорошенько отбить, чтоб шкура легче с тушки снималась.
Новый удар в спину швырнул меня на серую траву Зоны. Еще один, мощный, с ноги в плечо, перевернул на спину, и я увидел равнодушные глаза боргов, которые подходили ко мне со всех сторон, убирая оружие за спину – бить толпой человека в наручниках дело безопасное, применения огнестрела совершенно не требующее.
На меня со всех сторон посыпались удары, но странно – боли я больше не ощущал! Возможно, это был эффект от бессильной ярости, мгновенно захлестнувшей меня… а может, что-то другое.
Я чувствовал, как мое тело сотрясается от ударов ногами, но это было очень второстепенное ощущение. Вместе с яростью, затопившей мое сознание, вместе со вкусом крови от разбитых губ в меня словно извне вливалась сила.
Безудержная.
Нереальная.
Раздувающая мои мышцы до размеров, какие мне и не снились!
Борги орали:
–На, тварь! Получи! Вот тебе, сволочь!– и за криками не слышали, как трещит на мне одежда, разрываемая стремительно набухающими мускулами, и не видели глазами, подернутыми кровавой пеленой ненависти, что происходит с моим телом…
А я вдруг понял, что стальные браслеты, врезавшиеся в мои запястья, вряд ли смогут теперь обездвижить мои руки. И рванулся изо всех своих новых сил, и почувствовал, как легко разорвались шарниры, соединяющие стальные браслеты.
И я начал двигаться – с легкостью и скоростью, которых мне не давал даже режим замедления времени. Перехватив бьющую ногу одной рукой, другой я легко сломал ее, словно спичку. Кого-то, вскакивая с земли, ударил кулаком в лицо, с удивлением отметив, как от моего удара у борга просто оторвалась нижняя челюсть и в веере кровавых брызг улетела куда-то за границу моего зрения.
Но мне было не до того, чтобы удивленно провожать взглядом оторвавшийся фрагмент чьей-то морды. Я просто отпустил ярость, переполнявшую меня, и сейчас, словно зритель со стороны, наблюдал, как мои руки, перевитые невообразимыми для меня мускулами, с фантастической скоростью рвут, калечат и убивают людей, столь неосмотрительно отправивших за спину оружие для того, чтобы без помех избивать лежачего пленника.
Надо отдать должное выучке боргов – те из них, кто не попал под мои первые удары, сориентировались мгновенно и отскочили назад, переводя оружие в боевое положение. Отскочить удалось примерно половине отряда, направить на меня стволы – двоим, остальных я вывел из строя раньше.
И эти двое начали стрелять. Одновременно. Один из автомата, второй – из «Печенега». Почти в упор.
Это было больно. Но, что удивительно, не настолько больно, как раньше. Мне доводилось ловить тушкой свинцовые «маслины», и я прекрасно помнил, как организм реагировал на удары пуль. Болевой шок, мгновенная слабость, ледяной пот на лице, спине, под мышками…
Сейчас ничего этого не было. Да, больно, как если неожиданно в темном подвале напороться на гвоздь-«сотку», забитый в стену. Стальная шляпка чувствительно вопьется в мясо, но пережить такое вполне можно, даже если таких гвоздей будет не один, а десяток. Или больше.
Если бы борги стреляли мне в голову, может, толку было бы больше. Но на стрессе человек старается просто попасть в наиболее простую мишень, потому красно-черные работали по груди и животу.
И это было их ошибкой.
Я, мощно оттолкнувшись ногами, прыгнул прямо на пулеметную очередь. Сбил стрелка с ног, вырвал пулемет из его рук, не обращая внимания на то, что автоматная очередь ковыряет мне бок, с размаху воткнул горячий ствол в рот борга, раззявленный в крике ужаса, ощутив руками, как сталь пробивает череп насквозь…
А вот выдернуть его с ходу не получилось – голова красно-черного застряла на стволе, словно я ее на гарпун насадил. Автоматчик же, профессионально быстро сменив магазин, начал стрелять снова – и мне ничего не оставалось, как, развернувшись вместе с трупом, болтающимся на пулемете, дать длинную очередь, разнеся автоматчику голову.
Все…
Я бросил «Печенег» иокинул взглядом поле боя. Трое боргов стонали и корчились, один, с переломанными ногами, пытался достать автомат, на котором он сам и лежал, но боль не давала ему это сделать. Остальные лежали неподвижно, изувеченные так, словно их рвала стая взбесившегося квазимяса.
Есть у меня одна черта характера, сформировавшаяся в Зоне. Когда со мной происходит что-то необычное, я не задаю себе вопросов из серии «как и почему так получилось?». Ответов я все равно не знаю, потому зачем мучить себя бесполезными словосочетаниями. Я в курсе, что в Зоне может произойти что угодно, и если в результате этого «что угодно» яостался жив, то расцениваю произошедшее как подарок судьбы, а дареным коням, как известно, в зубы не заглядывают.
Потому я просто закончил то, что должен делать любой вояка в подобной ситуации. Подобрал чей-то автомат, просунул потолстевший палец между скобой и спусковым крючком и тремя одиночными контрольными выстрелами прекратил мучения тяжелораненых. Оно, кстати, в две стороны работает. И человек уходит в Край вечной войны без лишних мучений, и сам от умирающего, которого пожалел, пулю в спину не получишь.
