—Адрес бабушки. Там твоя Валентина,— заулыбался, аки нажравшийся кошак, Артём Михайлович.
Гоша подскочил с места, но уже в дверях был остановлен окликом друга. Развернулся, недовольный лишним промедлением, совсем забыв, что перед тем как ехать, для начала желательно и отпроситься. Михалыч, конечно, его друг, но еще и начальник. Что не стоило забывать.
—По камерам они тебя нашли. «Безопасный город», чтоб его,— выругался Артём.— И да, можешь ехать. Чтобы без Сергеевны не возвращался! Это приказ!
—Есть, товарищ майор,— Серов шутливо отдал честь. Всегда бы такие хорошие приказы начальство отдавало.
—К пустой голове руку не прикладывают,— себе под нос буркнул Завьялов, принимаясь за работу. С этими сериальными страстями недалеко её родимую забросить. А вот отхватывать за это от вышестоящего начальства, дело малоприятное. Поэтому: «Работаем, граждане! Работаем!»
***
Сижу на скамейке у дома. Лук перебираю. Никого не трогаю. Птички на юг улетают, кошка наслаждается последними солнечными деньками, бабушка жарит чебуреки. Запахи настолько изумительные, что желудок последние десять минут только и делает, что напоминает о себе любимом. Дед покуривает трубку, умостившись рядышком. Этакая семейная, ничем не запятнанная, идиллия. Была…
Знакомый внедорожник увидала сразу. Вот, гад, нашел! И с чего такая целеустремленность только взялась?! То я ему не нравлюсь, жалость он ко мне испытывает, а теперь как привязанный бегает?! Приворотное зелье ему что ли подлил кто?! А оно глюк словило и на мне сработало. А что?! Как вариант!
Дед приосанился, наблюдая, как машина тормозит у ворот. Я наоборот сжалась, стараясь стать, как можно меньше. Вдруг, не заметит. Главное, чтобы дедуля не выдал.
—Валя,— заорал глухой дед.— Смотри, хтось приехал! Не к тебе ли, часом?
—Тихо! Нет,— постаралась слиться с окружающим пространством и со скамейки стекла на землю, присаживаясь у ног «предателя».
—Чаво?— крикнул дедушка.— Не слышу.
—Ваша внучка безбожно врёт,— Серов вышел из авто, облокотился на забор и задорно улыбнулся на все свои тридцать два белоснежных зуба. И как с таким характером удалось сохранить полный комплект?! Не понимаю.
—А…— его дед услышал. Заулыбался, закивал.— Это она может. Вся в бабку!
Такого наглого поклёпа я не смогла выдержать. Резко села обратно на скамейку, бросила на деда недовольный взгляд и тут же перевела его на Гошу. Как пить дать — спелись!
—Чего тебе, Серов?— ощетинилась я, агрессивно подбрасывая головку лука в руке. Только рискни еще что-то ляпнуть, сделаю из тебя Чиполлино! Будешь у меня мальчик-луковка!
—За тобой приехал, Серова,— парировал мне Гоша.
Я от такого заявления и про лук забыла. Подбросила, а поймать не успела. Крупная головка больно шлепнулась мне прямиком на мизинец, заставляя поморщится от боли. Вроде, не тяжелая, а больно, зараза! Слёзы на ресницах задребезжали чисто рефлекторно. Как будто я луковицу не уронила, а почистить решила. Даже в глазах стало печь.
А этот стоит за забором, дальше свой нос любопытный не сует и лыбится. Жутко захотелось эту улыбку стереть с наглой рожи.
Нагнулась, достала из ящика с луком «снаряд» покрупнее, чем тот, что обласкал мой мизинец и без предупреждения швырнула в Георгия. Мужчина такой подставы явно не ждал. Отскочил от забора на метр, потирая ушибленную луком конечность. Зато улыбаться перестал. Только кривится и брови недовольно хмурит.
—Не понравилось, сокол ясный мой?— вопросила я и недолго думая, схватила еще одну луковицу. Замахнулась. Швырнула. В яблочко!
—Хоть не вилы,— философски заметил довольный дед, продолжая курить трубку.
—Валя, что за детский сад?!— сделал еще пару шагов назад, прижимаясь к теплому боку своего железного друга. Но меня уже было не остановить. Мне же только повод дай!
Во все имеющиеся карманы распихала новые «бомбочки», несколько штук засунула за пазуху, в лифчик, еще парочка отравились в голенище резиновых сапог и последнюю луковицу пришлось придержать подбородком, ибо руки были заняты важным делом. Они распихивали всё имеющееся добро и подрабатывали катапультой.
—Валя,— протянул Гоша.
Валя зла. Сушите весла!
Этот забег запомнит наверняка вся деревня. Кроме того, сбылась мечта Серова. Я таки бегала. Быстро бегала. Так быстро, как могла. Еще и умудрялась на бегу доставать лук и кидать его в улепетывающего от меня Георгия.
—Это тебе за фифу,— гаркнула я, луковицей попав ему в затылок.
—Это за жалость,— еще одна попала прямиком между лопаток.
—Это за мои слезы,— в плечо!
Остановилась, перевела дыхание, запустила руку в ворот, пытаясь выловить из лифчика припрятанное «оружие».
Стоило отвлечься на минутку, как брюнет, воспользовался моей заминкой, схватил в охапку, взвалил себе на плече и потащил в сарай, что находился в двух шагах от моей вынужденной остановки.
—Это тебе за мои нервы,— тяжелая ладонь опустилась с болезненным хлопком на мою многострадальную задницу.
—Это за то, что женой моей отказалась быть,— хлопок повторился. Я запищала, в воздухе молотя ногами.
—Это за….не придумал еще. Для профилактики!— заключительный хлопок и я лечу на стог сена.
Отползаю от нависающего надо мной Серова, но меня ловко ловят за ноги и подтягивают обратно к себе. Следом, стягивают резиновые сапоги и вытрушивают из них оставшийся лук. Пытаюсь выдрать свои личные ноги, но крепкая хватка на лодыжках, не даёт осуществить задуманное. Если я заболею после сего возлежания на сене, прибью этого гадёныша!
—Остальное доставай,— кивает подбородком на мою грудь.
—Сейчас,— фыркнула я и кукиш ему показала. Не отдам свои стратегические запасы. Меня и так бабушка метлой отходит за то, что я добро разбазариваю.
—Тогда я сам достану,— ухмыльнулся так задорно и на меня навалился. Хорошо хоть не всем весом! Оперся на локоть, а вторую руку за шиворот мне запустил, шаря наглой конечностью по груди. Я не поняла, он лук ищет или меня лапает?!
Завозилась, порываясь исхитриться и выползти из-под тяжелой тушки. Какой там! Легче танк с места сдвинуть, чем Серова. А, между тем, мне солома уже вовсю наколола пострадавшую попу, заползла за воротник кофты и кажется, непонятно каким образом, оказалась в трусах. Слишком подозрительно мне там что-то покалывает.
—Бинго,— снаряд из моего нижнего белья был найден и закинут куда-то мне за голову, но ладонь так и осталась возлежать на груди, кончиками пальцев, почти невесомо, поглаживая оную, через преграду из кружев.
—Слезай с меня, толстопопик,— скомандовала я.— Серов, мне тяжело!
—Не ври,— хмыкнул наглец, продолжая свои издевательства.
Я-то тоже не железная! Тело отозвалось возбуждением, ощутив знакомую тяжесть. Предатель! Все меня предают, даже собственный организм. Вон как растекся под Серовым! У-у-у-у! Бесит!
