—Вот что значит человек никогда в огороде не возился,— несколько картинно вздохнул Рим.— Ты бы, Макс, хотя бы посмотрел, чем местные работают. У них, к твоему сведению, все это есть, просто медное. Хотя…— Андрей ненадолго задумался и подвел итог,— Кусочек истины в твоих словах все же есть. Думаю, железо они оценят быстро. А распространять нам его по континенту все равно надо. Так что начнем с малого…
* * *
Медленно и неповоротливо, но работа двигалась. Обучались в школе дети и жрецы, мастерская по производству изделий из перьев под руководством Фифы была собрана в одном месте. Не все мастера согласились на переселение, но те, кто согласился — не пожалели. Если судить по времени, то скоро будет решено, с кем из пиратских пленных придется расстаться, а кто будет вынужден поселиться вМексике.
Проблема возникла там, где ее совсем не ожидали, и озвучил ееФаэт.
Глава 34
—Марсело Гарсия — не тот, за кого себя выдает.
Рим сЦинком переглянулись, не слишком понимая, что это значит. По лицу жеФаэта прочитать что-либо было невозможно. Поэтому Разумовский просто спросил:
—В каком смысле?
—В прямом. Этот человек представился бедным торговцем, но почему-то он скрывает даже настоящее место рождения. Я дважды ловил его на маленьких несостыковках, да иего физические данные сообщают о постоянной лжи. Я незнаю, как получить достоверные данные.
Цинк чуть скривил тонкогубый рот и сказал:
—Ничего, зато мы знаем.
—Охолонь малость,— нахмурился Разумовский.— Не пытать же этого балбеса. Может быть, какой-нибудь скрытый еврей или мормон? Просто боится нас, да ивсе.
—А тыне думал о том, что это может быть человек инквизиции?
—Цинк, куда тебя несет-то? Я понимаю, что врага нельзя недооценивать, но тыне забывай, что сюда он попал совершенно случайно. Инквизиция понятия не имеет, где мы ичто мы.
—Рим, а счего ты взял, что он охотится на нас?
—Упс…
Похоже, такая мысль Разумовскому даже не пришла в голову. И сейчас он растерянно смотрел наЦинка. Впрочем, растерянность продлилась не слишком долго. Андрей пожал плечами и сделал вывод:
—Ну, пусть даже инквизитор. Останется на острове навсегда, только и всего.
Допрос вели стандартно. «Злой полицейский» — Бык, который за шиворот приволок этого самого Марсело, и«добрый полицейский» — Разумовский, который строго приказал на хорошем испанском:
—Отпусти, сейчас же!
Андрей с интересом рассматривал пленника, но ничего необычного в нем не находил. Самый что ни наесть стандартный молодой мужик лет тридцати, узкокостный, довольно высокого роста, узколицый и чуть длинноносый. Борода неопрятная и, судя по длине, не насудне отпущена, а была и раньше. Одет в сильно заштопанные холщовые штаны и такую же рубаху. Пленник явно чувствовал себя неуютно.
Перед ним на троне, окруженный местными черноглазыми вояками в перьях, браслетах и бусах, сидел крепкий моложавый мужчина в непривычной одежде. На правителе не было ни золотых колец, ни ожерелий. Он хорошо говорил на испанском, но урожденным испанцем не был, об этом говорил грубоватый акцент.
А главное, что смущало в этом европейце, это то, что местные искренне считали его императором. Ему кланялись низко, его везде сопровождала личная охрана. И слушались этого самого Рима беспрекословно.
Как явный чужеземец мог сесть на трон этих полудиких племен, не знающих Господа? Как он мог завладеть золотым троном и прочими богатствами этой страны? Даже зал, в который притащили сейчас пленника, говорил о том, что местные дикари купаются в золоте и незнают ему настоящей цены!
Испанец не был слишком уж опытным путешественником, но был ученым. И все эти факты, которые он подметил, не давали ему ясной картины. Он совершенно не понимал, как обращаться с этими странными людьми. Их удивительные машины потрясали воображение. Их големы превосходили все, о чем испанец слышал ранее.
В отличие от своих спутников, которые в действительности были просто небогатыми купцами, объединившимися для путешествия, испанец был аналитиком и ученым. И глядя на чужаков, испытывал некоторую панику. Их внешность, знания и умения совершенно не укладывались в достаточно ясную ранее картину его мира.
Силач, который грубо притащил сюда испанца, положил руку на плечо так, что гостя перекосило, и пробубнил ему в ухо:
—Говори правду, скотина. А тоя тебя… вот этим мальчикам, что за троном стоят, отдам. Знаешь, что они делают с пленными? А хочешь узнать?
Испанец был не так уж июн, чтобы не понимать смысла угрозы. Кроме того, все это время они жили в одном доме с несколькими слугами этих странных людей, с матросами-испанцами с судна «Россия» и странно наглым еврейским мальчишкой.
Этот самый Давид, как будто забыв о проклятии своего племени, держался с прибывшими не просто уверенно, а нагло. Как будто они, честные торговцы, статусом ниже, чем он…
Испанец умел слушать и умел расспрашивать. И то, что он узнал от матросов и даже от этого богомерзкого Давида, породило только новые вопросы и недало никаких ответов. Сейчас пленник напряженно переводил глаза с человека на императорском троне на огромного силача и судорожно пытался понять, как нужно вести себя.
—Василий, не пугай человека. Сейчас он сам, совершенно спокойно и добровольно расскажет нам всю правду.
После этого император чуть повернул голову и скомандовал голему стоящему по правую руку, что-то на незнакомом языке.
Из глаз голема, засветившихся потусторонним зеленым светом, вытянулись видимые лучи, которые легли под ноги пленнику сеткой непонятных знаков. Здоровяк, продолжавший сдавливать его плечо, ухмыльнулся и сказал:
—Или говори, или я тебя сейчас внутрь закину.
Наука наукой, но дьявольских сил испанец боялся. Представив, что ему придется шагнуть туда, в эти сатанинские письмена, он торопливо перекрестился и заговорил:
—Америго! Америго Веспуччи…
При его имени этот чудовищный сеньор Басилио и мужчина на троне переглянулись и очем-то быстро заговорили на незнакомом языке. Наконец император задал еще один вопрос:
—Почему ты лгал изначально?
—Сеньор… дом Джаннотто Берарди богат и знаменит. Меня ценят там, но яне хотел, чтобы с хозяев просили огромный выкуп…
—Скажи, Америго, ты незадумывался, как мы узнали о твоей лжи?
Пленник неопределенно пожал плечами, аРазумовский продолжил.
—Мы умеем отличать ложь от правды. Сейчас ты расскажешь о себе все. И если солжешь хоть словом,— он небрежно улыбнулся и закончил:— я уйду и оставлю беседовать с тобой сеньора Басилио.
Этот самый чудовищный Басилио радостно заржал и сказал что-то на чудовищном, каркающем своем языке, что вызвало улыбку императора.
