—Верно,— согласился я, взяв ееладонь ипосылая ейеще одну порцию «Капель Дождя».
—Она жеумерла! Ипочему она без рук⁈— Елена Викторовна даже содрогнулась.
—Мам, давай отнесемся спокойно кэтому вопросу. Давай будем рассудительны. Тыжезнаешь, что ямаг?— яповернул еексебе.
—Да,— согласилась графиня.
—Вот!— здесь явыдержал многозначительную паузу.— Амаги умеют всякое. МысАйлин соскучились друг задругом, иеедуша пришла комне вгости. Все просто, правда? Обычный маг обычным образом приглашает вгости душу своей лучшей подруги. Аруки… Руки унее вполне есть. Просто яучу еенекоторым магическим приемам, делать тело проявленным инепроявленным. Удобнее всего учить напримере рук,— терпеливо пояснил яисказал Синицыной:— Ай, пожалуйста, верни видимость рукам. Атомою маму это нервирует.
—Яне«Ай»!— обиженно отозвалась госпожа Синицына, новидимость рукам вернула.
—Все, мам. Больше ниочем небеспокойся. Унас все замечательно. Пойди, пожалуйста, распорядись насчет завтрака. Атовидишь, недонесли мне,— сказал я, и, взяв графиню под руку, проводил еекдвери.
—Айлин тоже будет завтракать?— уточнила Елена Викторовна.
—Нет. Она этим больше незанимается,— мне стало смешно отвсей глупости ситуации, номою улыбку тут жепрервало ощущение чьего-то близкого присутствия сзади. Ияуже знал чьего.
—Саша! Там снова происходит что-то!— сообщила графиня, повернувшись.
—Мама, язнаю. Все знаю. Пожалуйста, немешай мне сейчас. Распорядись насчет завтрака, яскоро спущусь,— выпроводив Елену Викторовну вкоридор, ярешительно закрыл дверь.
—Радости тебе, Астерий!— Артемида стояла вся вжемчужном свечении, трогая рукой поверхность «Кокона Бабочки».
—Итебе Небесной Радости, Прекраснейшая избогинь!— яподошел кней. Мгновенно пришла вголову мысль, что, если Охотница сейчас позволит прикоснуться ксебе, значит между нами ничего непоменялось, ивозможно это укрепит мою надежду, что наше взаимное доверие пока нерушимо.
—Я, наверное, неправа, что непредупредила тебя,— сказала богиня, втот момент, когда явзял ееладонь.
—Ясбит столку ипотрясен, моя дорогая,— явпервые назвал еетак, пытаясь прочесть вглазах Охотницы реакцию наслишком смелое обращение человека кбогине.— Тыжезнаешь, что значит для меня Айлин икак ядорожу ей?
—Да, язнаю. Ячувствовала твои переживания,— она кивнула.— Знаю отвоем гневе, вырвавшемся вклубе на«Кровь иСталь». Астерий, это было слишком. Последние дни, ястараюсь больше знать отебе. АФеб, как всегда, неправ. Янакричала нанего изаставила немедленно уйти оттебя.
—Спасибо,— яобнял ееиуспел поцеловать вкраешек губ.
—Астерий, ненадо сейчас так,— она отстранилась.— Янемогу здесь находиться долго. Пришла сказать, чтобы тыобязательно пришел сегодня вмой храм наГончарной. Только, ввиду новых обстоятельств, тыдолжен прийти раньше. Буду ждать кшестнадцати. Иобязательно приходи сАйлин.
—Хорошо. Буду. Только пообещай, что Айлин никто непопытается забрать уменя,— явнимательно смотрел веебезумно-красивые глаза. Вних сегодня виделось меньше небесной голубизны, нобольше серебряного блеска.
—Обещаю: Айлин насильно утебя никто непосмеет забрать. Иговорить мыбудем именно оней, поэтому она должна присутствовать. Оней иопророчестве. Все, яспешу. Выпусти, наконец, девушку изсвоей клетки,— она еще раз коснулась кокона, словно проверяя его прочность иотступила.
—Да, прекраснейшая. Мыверим друг другу, иэто дорогого стоит,— явыделил последние слова особой интонацией.— Покрайней мере для меня. Надеюсь идля тебя тоже ценно это доверие инаши отношения.
Охотница отступила нанесколько шагов ипроизнесла:
—СФебом тыбыл великолепен. Мне очень понравилось. Ствоей стороны вышло негрубо, новтожевремя убедительно. Тыясно показал свою силу иразумную сдержанность. Буду ждать тебя,— она начала растворятся вжемчужном свете.
—Боги… надеюсь, нас хоть наэто утро оставят впокое,— проводив взглядом Охотницу, яповернулся кАйлин иначал неторопливо рассоздавать кокон.
Особенность этой магии втом, что еегораздо легче создать, чем потом снять, новэтом заключается еенадежность. Серебристые нити бледнели ипостепенно растворялись, открывая все еще взволнованное личико Синицыной.
—Саш…— произнесла она, глядя наменя скаким-то непонятным пока напряжением.
—Да?— япровел рукой ниже, науровне еегруди, растворяя сложные сплетения кокона.
—Тыцелуешься ссамой Артемидой?— спросила Айлин.
—Тебе это непонравилось? Ревнуешь?— сложный узел магических нитей наконец поддался мне.
—Нет. Просто недумала, что она может такое позволить. Тысней общаешься так, будто она— твоя девушка. Япросто непонимаю иволнуюсь,— Синицына попыталась мне помочь, дергая серебристые нити.
—Тыжезнаешь, что янетолько Саша, ноиАстерий. МысАртемидой знакомы очень давно,— ответил я.
Что сказала ейНебесная Охотница обАстерии, янезнал, поэтому нестал говорить большего.
—АтысКовалевской уже целовался?— неожиданно спросила она.
—Айлин! Нучто завопрос. Тыжесказала, что неревнуешь инепротив моих отношений сней,— мои движения стали резче ирешительней, нити распускались быстрее.
—Янеревную. Мне хочется, чтобы тебе было хорошо. Номне интересно,— она хитренько улыбнулась.
—Да, яцеловался сКовалевской. Кстати, она насамом деле переживала затебя втот день, когда тебя ударили ножом,— яприсел накорточки, чтобы закончить состатком кокона внизу.
—Акто лучше целуется: я, Ковалевская или…— госпожа Синицына положила ладошку мне наголову,— Артемида? Ах, да, утебя еще есть Ленская…
—Айлин, лучше всех целуюсь я.Понятно?— закончив скоконом, яподхватил еенаруки, иона рассмеялась.— Исейчас япойду назавтрак, тыможешь пойти сомной, если станешь невидимой или побудь здесь,— при всей своей осторожности, яподумал, что наобещание Артемиды можно положиться. Неприпомню случая, чтобы еекто-то уличил вобмане. Сдругой стороны, нельзя было исключать появление Аполлона.— Нет, все жепойдем сомной,— решил я.— Только молчи, постарайся быть незаметной: внизу слуги, ихненадо пугать идавать повод для ненужных разговоров.
Когда яспустился встоловую, мама сидела застолом. Прислуживала нам Ксения. Увидев меня удвери, она побледнела, подрагивающим голосом проговорила перечень блюд назавтрак, икогда ясделал выбор, поспешила скрыться накухне.
—Саш, тымне объясни, Айлин теперь призрак что ли?— спросила мама, неторопливо поедая овсяную кашу. Ибыло видно, моя расслабляющая магия оказала нанее весьма благотворное действие.
—Несовсем так. Нодля простоты, можешь считать еепризраком,— яотодвинул стул иприсел, стараясь одновременно контролировать тонкий план.
