Попричине того, что наступила ночь, первоначальные замыслы поменялись. Мынепошли вкеошерийский квартал, чаще называемый Шашми, асразу направились втаверну. Поскольку были при деньгах, решили снять комнату в«Хрустальном Филине». После ужина стравяным чаем, поднялись ксебе, навсякий случай подперли дверь столом илегли спать. Следующий день обещал много беготни и, возможно, много потрясений, поэтому негрех набрать побольше сил здоровым сном.
Утром япроснулся раньше ленивой кеошерийки, ипервая вполне здравая мысль была очасах. День назад ямного ломал голову, что полезного перетянуть наФлагрум вкулаке при следующем перемещении. Пока пунктом один значатся обычные наручные часы, надежные механические. Сейчас быглянул изнал, который примерно час. Атак приходится ориентироваться поположению солнца, которое сейчас невидно закрышами соседних домов, или топать вглавный зал таверны: там устроено громоздкое эльфийское чудо— часы. Кстати, вместных сутках недвадцать четыре часа, адвадцать: десять светлых идесять типа темных, хотя темные частично захватывают вечернее иутреннее время, когда вовсе нетемно. Сама продолжительность часа несколько больше нам привычного.
—Коша,— мне хотелось взбодрить ее, ткнув пальцем вбок, ноАгата открыла глаз раньше, чем япроизнес первый звук.— Идем сначала ктвоим хвостатым?
—Нет, сначала вкусно кушаем,— отозвалась она.— Потом сразу вШашми, ведь оттвоих бесхвостых пользы меньше.
—Нуда, один вред. Ума неприложу, почему лже-стражник сприятелями, позволил так легко уехать нам изКузней,— наклонившись, язаглянул вееприоткрытый левый глаз, красивый, изумрудный, словно светящийся изнутри.— Как думаешь, может это типа магическое письмо ипечать— полная хрень? Нет внем никакой ценности, кроме той, которую мысами вообразили?
Кеошерийка ловко ухватила меня лапой ипритянула ксебе. Ееязык снова сделал мою щеку влажной. Вот жесучка, как она любит такие игры! Аведь мыдрузья. Доиграется, что якогда-нибудь еетрахну. Хотя, это противоестественно, есть вней, что-то такое притягательное, что словами необъяснить. Боги, всеми силами сторонюсь отподобных отношений сней. При нашей сней жизни, гораздо правильнее оставаться просто друзьями, пусть самыми теплыми, сердечными адва известных мира.
—Или есть еще версия…— она открыла второй глаз,— этот лже-стражник понятия неимел, что всумке. Они вообще могли быть случайными знакомыми. Поэтому, как тыговоришь, ему насрать нато, что мызабрали вещи изсумки.
—Детка, нотыжесама сказала, будто тот, что вгражданском придавал важное значение сумке. Говорил, чтоб друг его заней приглядывал,— напомнил я, вывернувшись изеелапы.
—Сершш, ясоврала, чтобы тыменьше ругался. Сам, подумай, все это произошло ненарыночной площади. Зачем, ему приглядывать, засумкой, если вокруг никого нет? Ияневсчет, потому что яочень занята— вмоей киске его толстенький тверденький член,— она засмеялась, грациозно выгибаясь напостели.— Да, простит меня Баршшет, нозачем мне втот приятный момент еще какая-то сумка? Яеезахотела потом, когда кончила под ним ипришла вчувства. Думаю, сумка хорошая, мало лиможет вней есть что-то интересное.
—Нет, тыточно сумасшедшая?— ятоже рассмеялся.— Надеюсь, твои ненормальные дни уже закончились?
—Шшш…— сказала она вответ.
Спустившись вобеденный зал, мынеторопливо позавтракали. Время было ранее, инеследовало спешить, чтобы потом неоколачиваться узакрытых дверей вШашми. Явзял для себя травный чай ссырной лепешкой иэльфийские фруктовые сладости. Агата говяжью печень скровью, присыпанную острыми специями.
Вообще основная цель кеошерийки вВятиче— передать ритуальные статуэтки Баршшет для нового святилища, которое откроется наднях. Яневдавался вподробности еедел, связанных с«кошачьей» общиной, нознаю, что лишь ради этого мысюда топтали ноги, ипоэтому она торопилась. Как избавимся отстатуэток, так мыстанем полностью вольны вскитаниях иунас снова будет много свободного времени.
Шашми примыкал кзападной части старой крепостной стены. Петляя поузким улочкам старого города, мыдобрались туда заполчаса. Уже начали открываться некоторые лавки, восновном продуктовые. Пахло горячим хлебом. Крынку потянулись телеги сфруктами иовощами. Всоседнем проулке блеяли овцы, которых гнали напродажу.
Удверей двухэтажного здания смрачным фасадом изсерого камня мыостановились. После удара внаддверную колотушку, замаленьким окном мелькнула чья-то тень.
—Это сомной,— прошипела Агата, когда тяжелая створка двери отворилась идобавила что-то насвоем языке.
Нас запустил великовозрастный кеошериец— яуже научился ихразличать. Этому навид неменьше лет пятидесяти. Облаченный вдлинный черный халат ссеребряным шитьем, онважно прошествовал впереди нас, провожая впросторный зал, освещенный десятком бронзовых лампад. Пол густо устилало множество подушек, некоторые лежали горкой— кошачья традиция. Хвостатые любили иесть, испать, ипринимать гостей наполу, растянувшись наподушках.
—Уважаемый Лейкашш, позови Ошмру,— попросила Агата, снимая сандалии наспециальной подстилке.— Может она потребуется. Есть унас вопросы про особый товар.
Агата при мне очень редко разговаривала накеошерийском. Как японял, это являлось важным проявлением уважения.
—Она нам сделает завтрак, тыжееще некушала, Агашимая?— заботливо спросил хозяин жилища иобратился комне:— Вам, уважаемый господин, что приготовить? Ошмра делает отличный омлет скусочками курицы изеленью. Хотите?
—Его имя— Сершш,— сопозданием представила меня Агата.— Имызавтракали. Проснулись пораньше, скорее квам.
—«Сершш»— почти по-кешерийски!— Лейкашша явно позабавило мое имя.
Ияотсебя добавил:
—Спасибо, обо мне небеспокойтесь— яточно неголоден.
Ятоже освободился отсандалий наподстилке. Пройдя взал, сел наподушки рядом сосвоей кошей. Вкеошерийских жилищах ябывал много раз, особенно после того, как познакомился сАгатой. Бывал вихпоходных шатрах, которые часто встречаются надорогах отКитежа ивгородских домах. Уних уютно, спокойно, нонесколько отталкивает неприятный запах— онесть почти всегда ивезде.
Пока хозяин дома, онжекакой-то видный представитель кеошерийской общины вВятиче ходил заОшмрой, Агата выложила три статуэтки, завернутые вкуски волчьей шкуры.
—Можешь приготовить драгоценности,— сказала Агата, услышав шаги вкоридоре.— Ошмра ихнекупит, нооценит честно.
Взал вошел Лейкашш инемолодая кеошерийка, полноватая, медлительная смилой мордашкой. Агата представила меня ей, итасела ровно напротив, поглядывая наменя слюбопытством желтыми глазищами.
—Как хорошо! Хорошо!— шипел Лейкашш, беря поочередно статуэтки, разворачивая ихивосторгаясь чем-то мне совершенно непонятным.— Какая сила! Ушум нашш, Баршшет! Аш, Баршшет!— приговаривал он.
Затем осторожно завернул каждую статуэтку втот жекусок шкуры ипоблагодарил мою подругу, прижав лапу кгруди исклонив голову.
—Это всего лишь мой долг,— ответила Агата иподала мне пальцем знак.
