—А вы, граф, как я погляжу, уже вовсю жалеете о том, что решили покинуть тёплое и сытное местечко под рукой Императора? Тоскуете по оставшемуся в столице особняку и наложницам, с которыми устраивали свои сатанинские оргии, и уже ищете себе оправдание, что бы вернуться к государю с повинной?— отпарировал отец Илларион.
Его оппонентом в данном споре являлся Всеволод Петрович Патрушев — самый могущественный чернокнижник вРоссийской Империи и единственный, кто достиг ранга Мага Заклятий среди этой братии — вИмперии, а не в мире, разумеется. Чернокнижники его уровня попадались вОсманской Империи иЕвропе, где они были обласканы властью и приближены к тронам тамошних владык.
Замечание попало не в бровь, а в глаз — приготовившийся выдать в ответ на это заявление ядовитую и колкую тираду чернокнижник ощутил внимательный, лишенный малейшего намека на шутку взгляд Второго Императора, что до сих пор молча прихлебывал из своего кубка.
И несмотря на то, что в магическом фоне не произошло ни малейших изменений, а сам Павел Александрович получил повреждений больше любого из присутствующих, вольнолюбивый и нахальный чародей ощутил, как его горла слегка коснулась ледяная длань близкой опасности. Как-то внезапно сиятельный граф Патрушев вспомнил, что вообще-то, несмотря на равные на бумаги ранги, именно Второй Император считается самым могущественным боевым магом Российской Империи… Да что там — одним из сильнейших на планете. Как минимум, в первой тройке он точно был…
А вот сам граф среди присутствующих был слабейшим. Не потому, что бездарь или слабак — просто тройка сидящих рядом магов была из первой десятки сильнейших чародеев Империи. Да что там говорить — тот жеТойво Валге в одиночку раздавил бы его. Не легко, с трудом и в тяжелой схватке — но шансов на победу даже с ним у темного мага совсем не имелось.
—Господа, право же…— начал было чернокнижник, но впервые за беседу заговоривший Павел Александрович вынудил его умолкнуть.
—Бестужевы иВоронцовы, наконец, окончательно собрали все доступные им силы и идут к нам в качестве подмоги,— тихо бросил великий чародей.— Два Мага Заклятий, двадцать семи Архимагов, стотысячный боевой корпус и две воздушные эскадры, в каждой из которой имеется по линкору и десятку современных крейсеров, не считая прочих боевых судов.
Павел Александрович замолчал на несколько секунд, прервавшись ради очередного глотка. Зелье было горьким и горячим даже для столь могущественного существа, давно вышедшего за рамки человека, как он, но выпить требовалось всё и как можно скорее.
—Далее. ВЕвропе, путем интриг, предательства и небольшого, но весьма кровавого столкновения образовалось новое государство… Хотя вернее будет сказать, что возродилось старое — Священная Римская Империя в границах, значительно превосходящих прежние, даже на пике его существования в прошлом, и несколько иным названием. Австро-Венгрия, Пруссия, часть земель Речи Посполитой, Бельгия иИталия — и всё это новообразование возглавляет весьма молодой, но амбициозный чародей. Вы его знаете, господа — третий принц Пруссии, Фридрих Гогенцоллерн, ныне коронованный как Фридрих Первый, Император Священной Германской Империи, которую он назвал правопреемницей Священной Римской. Что значит лишь одно — вЕвропе намечается большая война. Британия иФранция активно интригуют, склоняя моего царственного кузена к военному союзу против Фридриха, тот, в свою очередь, заручился поддержкой начавшей сдавать, но всё ещё очень могущественной Османской Империи… И над всей этой схваткой — молодые САСШ, что намерены нагреть руки на приближающейся бойне…
Воцарилась тишина — эти новости стали неожиданностью и для Иллариона, и для Патрушева. Однако по лицам обоих было видно, что они не совсем понимают, куда клонит Павел Александрович, а потому, сделав новый глоток, тот продолжил.
—Господин Патрушев, я очень благодарен за то, что вы решили подставить нам плечо в этой войне. И ни коим образом не стану вам препятствовать, если вы сочтете, что оказали достаточную помощь в нашем деле и решите вернуться обратно в столицу… Но подумайте вот о чем — мой кузен никогда не отличался милосердием и христианской кротостью. Я склонен думать, что он ввяжется в бойню, и тогда ему потребуются все его силы и сторонники… Конечно, он с большой охотой спихнул бы всё на бояр, но увы — коли враг не нанесет поРоссийской Империи удар первым, боярство и не подумает идти в одиночку против столь могучего врага. Ибо не дураки и понимают, чем это грозит… Что означает необходимость отправить в бой достаточные силы, которые смогут стать достаточным основанием для того, что бы выполнить союзнические обязательства перед Британией иФранцией — этот союз я считаю делом решенным, ибо других достойных упоминания союзников у нас не предвидится — но при том необходимо будет сохранить достаточно сил, что быИмперия Цин, сиречь огромный и могущественный Китай не счел это для себя хорошим шансом отхватить кусок от нашего государства. Императору придется вертеться и быть весьма изобретательным, что бы суметь заставить все силы Империи мобилизоваться и вынудить их действовать в своих планах… И для этого ему потребуется время, какие-нибудь успехи в войне и довольные Франция сБританией, которым он продемонстрирует серьёзность своих намерений…
—А времени уИмператора и его союзников немного,— подхватил Тойво.— Стремительно создав свою Империю, Фридрих одним махом устранил большинство тех, кто не готов был признать его власть или, больше того, оспорить её. Слияние армий, интеграция новых территорий и экономик а так же приведение всех несогласных к покорности идёт невероятно стремительными темпами — к произошедшему явно готовились десятилетиями. ВЕвропе скоро не останется тех, кто не втянут в эту свару — слишком долго не было больших войн, слишком много сил накопили даже второразрядные государства вроде Испании, Португалии, Швеции и прочих, не говоря уж о упомянутых до этого гигантов. Грядет передел мира, и в его начале наш Император и союзники отправит вперед достаточно мощную группировку войск, что бы нанести противнику ощутимый ущерб… Но это будет размен в чистом виде. Бросят туда тех, кого не жалко — всех провинившихся, неблагонадежных и прочих, кто не сумеет дать официального объяснения тому, что не готов идти в первой волне.
—И я со своим Родом и учениками будем первыми в списках тех, кого зачислят в это войско смертников,— мрачно закончил висящий в воздухе вывод граф Патрушев.— Ведь я пришел к вам, покинув стан преданных Императору персон, да и как чернокнижник не столь ценен — у врага в достатке чародеев моего направления, превосходящих меня, и противоставлять черной магии европейцев будут традиционную стихийную магию да артефакторику с алхимией, в которых мы одни из мировых лидеров… Что ж, я вас понял. Мы с вами в одной лодке до самого конца. Тем более, что к нам идут такие подкрепления, что нам хватит сил победить без особого ущерба.
—Если отечество в опасности, я вынужден вас покинуть, господа,— негромко заявил отец Илларион.— Наша миссия здесь важна, но то, что с ваших слов вот-вот грядет… Я не могу позволить себе закрыть глаза на происходящее. Так что прошу меня простить, но…
—Святой отец, боюсь, наша победа в этой войне куда важнее, нежели вам видится,— поднял ладонь Павел Александрович.— Если отправитесь сейчас в столицу, вы окажитесь лишь одним из многих, пусть не песчинкой, но малым камушком на чаше весов, что не сумеет переломить ход событий в пользу Империи. Прошу вас и ваших подчиненных остаться здесь — поверьте, этим вы принесете куда больше пользы отечеству, нежели своим отъездом. Иначе ваши враги вСиноде сумеют избавиться от вас чужими руками, а задуманная вами реформация церкви так и останется лишь пустой мечтой.
