—Третья рота — назад!— распорядился Алексей Алексеевич.— Четвёртая, сменить их!
Шесть батальонов широким полукольцом давили на массово атакующих тварей, медленно, но верно перемалывая их натиск. Воевать правильным строем в Сибирских лесах было сложно, но города, особенно крупные, строились так, что бы вокруг было как можно больше свободного пространства. Даже если его приходилось создавать своими силами, выжигая лес и осушая болота — человеку требовался простор, что бы иметь возможность заранее засечь атаку чудовищ.
Вот и сейчас они медленно, но верно давили один из флангов противника. Расчищали путь для решающего удара других, более благонадёжных частей, что пойдут вперёд, когда штрафники оттянут на себя сколько возможно вражеских сил и истощат их чародеев. Нельзя сказать, что их совсем уж бросили на убой — с небес, поддерживая пехоту, били три эсминца и один крейсер, а лёгкая полевая артиллерия, не скупясь на зачарованные снаряды, отстреливала по мере сил выделяющихся своей силой монстров. Но даже так — потери были чудовищными.
—Милый, что будем делать дальше?— в голосе Бестужевой чувствовалось искреннее беспокойство.— Если так пойдёт, нас тут всех положат раньше, чем основные силы вступят в бой!
—Что тут уже поделаешь… Господа офицеры,— повернулся он к ударному кулаку, составленному из бойцов и магов первой роты батальона.— Вы — лучшие из лучших. Пришло время показать и тварям, и отсиживающимся у нас в тылу регулярникам, из какого мы теста слеплены? Сегодняшний бой — шанс каждого из нас показать, что мы не какие-то отбросы, которых можно выкинуть и забыть, показать, что мы храбры, сильны и умелы! А ещё это шанс разжиться неплохой долей в общей добыче и отложить денег на тот благословенный день, когда все мы окажемся свободны от службы в штурмовых батальонах! Мы — истинная элита армии, что вершит своей решимостью и бесстрашием ход любого сражения! Я не буду кричать «за Императора», «за Родину» — именно они отправили нас сюда. Вместо этого — за нас, друзья! За нашу победу и наше выживание!
Такая постановка приоритетов штрафникам пришлась по душе. И вся первая рота двинулась, затыкая собой брешь, начавшую образовываться между позициями второй и четвёртой рот. Помимо прочего, основной специализацией первой роты, вернее её солдат, был ближний бой — закованные в тяжелые, пусть и не магические, доспехи воины с тяжелым оружием, приняв алхимические стимуляторы, на несколько часов становились настоящими богами войны. Пусть и ценой того, что потом могли до суток отлёживаться в лазарете…
Ударили бердыши, секиры, кистени и прочие тяжелые инструменты войны, ломая черепа и лапы, перебивая хребты и вспарывая грудные клетки — опьяненные алхимией воины шли вперёд, словно машины убийств. Командиры отделений поддерживали своих бойцов магическими щитами, взводные били атакующей магией, а сам комбат и его невеста, не расторгнувшая свою помолвку с женихом даже после их изгнания из Рода, приготовились вступить в схватку.
Выстроившиеся клином пехотинцы буквально вдавливали мутировавшее под влиянием Разлома лесное зверьё в землю, прорубаясь вперёд подобно ножу сквозь масло. Фланги и тыл заняли три оставшиеся роты батальона, посылающие пулю за пулей в зверьё. В воздухе закружили десятки сотканных чарами Алексея длинных голубых лент, что будто живые щупальца били из Доспеха Стихии Мастера, успевая туда, где его людям грозила опасность. Каждую секунду умелый чародей некогда из высшего дворянства выкашивал десятки тварей, делая это с невероятной филигранностью — ни один из его бойцов не попал под случайный удар, ни одна тварь не сумела проскользнуть мимо тяжелых латников к более уязвимым стрелкам — весьма экономно расходующий силы чародей напоминал собою скорее бездушный механизм, чем живого человека. Мастерство высочайшего уровня, недостижимое для магов его ранга из числа простых дворянских семей и тех, кто им служит — он один стоил четверых магов своего уровня.
Бестужева тоже не дремала. Только вот её чары требовали более длительной подготовки — в Доспех Стихии девушки, являющийся по сути воплощением воды и льда, со всех сторон словно бы стягивались тоненькие струйки голубоватого воздуха. Мария копила силы и ману для одного, решающего удара, который требовалось нанести в нужный момент — ведь её жених вёл батальон не в пустоту, не просто в море тварей, а к определённой цели.
Воздушные ленты, атаки Адептов из числа командиров взводов и натиск пехоты со стрелками дали достаточный напор, что бы суметь прорваться сквозь орду оскаленных пастей, когтей и клыков, плюющих ядом, применяющих примитивные магические атаки и бросающихся в самоубийственные атаки чудовищ. Понявшие смысл внезапной котратаки батальона штрафников артиллеристы, старшие маги и даже один из эсминцев пришли на помощь, выкашивая оставленных на флангах монстров и помогая пробиваться вперёд. И они сумели — последняя линия обороны оказалась пробита, и сильно уменьшившийся в числе батальон оказался лицом к лицу с группой рогачей, что, видимо, управляла тварями на этом участке боя, оказывая посильную магическую поддержку.
Те не были дураками или глупцами, но отступить или хоть сколько-то серьёзно ответить на эту угрозу не могли — внезапно сосредоточившая на них свои усилия авиация связала им руки, вынуждая отражать натиск с небес. Артиллерийские системы воздушных кораблей, вернее их главные калибры, были мало предназначены для стрельбы по воздушным целям, но зато эсминцы были превосходно оборудованы под бомбометание — и зачарованные гостинцы сыпались один за другим, не зная промаха благодаря усилиям аэромантов из числа экипажа.
А вот прорвавшиеся пехотинцы оказались готовы к бою. Взметнулись языки синего пламени, от которого во все стороны потянуло волнами невероятного холода — Морозное Пламя, в которое Бестужева вложила большую часть своего резерва, пробило защиту рогачей. А затем началось и вовсе почти невероятное — тонкие ленты, управляемые Алексеем, подхватывали языки синего пламени, что и не думало утихать, и метали в самую гущу разумных порождений Разлома.
Конечно, этого было недостаточно для окончательной победы. Но изрядная часть одно-двурогих существ эти чары выкосили почти мгновенно — вынужденные поддерживать коллективные защитные чары и огрызаться на напирающих пехотинцев, вражеские маги просто не успели защититься новой напасти.
Большая часть ударной роты оказалась обращена в ледяное крошево — ни Бестужева, ни её жених более не заморачивались тем, что бы уберечь своих бойцов от собственных чар, ведь те сделали свою работу.
—Что вы делаете!— истерично заорала на пару Мастеров девушка Адепт.— Там же наши!
—Бывшая Одинцова? Хм… На первый раз прощаю,— прогудел Мастерский Доспех Стихии голосом Бестужевой.— Делай свою работу, лейтенант! Иначе по законам военного времени я казню тебя здесь и сейчас!
—Да как вы смеете!— топнула ножкой девушка, сотворяя на ходу чары огня в попытке спасти подчиненных.— Я!..
Свистнула одна из воздушных лент, и русая голова молодой девушки, оказавшаяся в рядах штрафников из-за своей критики Императорской политике в одном из петербургских салонов, покатилась по мокрой от крови земле. Алексей, некогда Воронцов, а ныне просто Алексеевич, слов тратить не стал и привел приговор в исполнение незамедлительно.
